От Пенни Тирион это скрыл, но должен был сказать ей правду о том, как обстоят дела с их хозяином.
— Я очень удивлюсь, если Йеццан доживет до восхода солнца.
— Что же с нами будет? — схватила его за руку Пенни.
— Ему наследуют племянники. — Они сопровождают Йеццана в походе; поначалу их было четверо, но одного убили во время вылазки наемники Таргариен. Дядюшкины рабы наверняка перейдут к трем оставшимся, но разделяют ли племянники пристрастие Йеццана к уродам, калекам и прочим живым диковинам? — Кто-то из них возьмет нас себе или снова выставит на продажу.
— Нет! — округлила глаза Пенни. — Только не это!
— Мне тоже не сильно хочется.
Рядом, сидя на корточках, играли в кости и пили вино из меха шестеро Йеццановых солдат, все рабы. Сержант звался Шрамом; башка у этой скотины гладкая как колено, плечищи как у быка и ума столько же.
— Шрам! — гаркнул Тирион. — Господину нужна ключевая вода. Бери двух человек, ведра в руки и начинайте таскать.
Шрам, сведя брови, медленно встал.
— Что ты сказал, карлик? Кем ты себя возомнил?
— Ты прекрасно знаешь, кто я такой: Йолло, сокровище нашего господина. Делай, что тебе велено.
Солдаты заржали.
— Шевелись, Шрам! — крикнул кто-то. — Господская обезьянка приказывает.
— Ты не можешь приказывать солдатам, — заявил Шрам.
— Солдатам? — разыграл удивление Тирион. — Я здесь вижу только рабов. На тебе ошейник, как и на мне.
Шрам замахнулся, Тирион полетел вверх тормашками.
— Мне его Йеццан надевал, а не ты.
Карлик вытер кровь с разбитой губы. Пенни помогла ему встать.
— Господину правда нужна вода, — заныл он. — Так Сласти сказал.
— Пусть Сласти имеет сам себя, благо он так устроен. Никакие уроды нами распоряжаться не будут.
Ничего не выйдет… У рабов своя иерархия, а гермафродита все ненавидят за то, что он так долго был хозяйским любимчиком. Что же делать? Нянюшка умер, Йеццан слова выговорить не может, а племяннички, заслышав копыта сивой кобылы, мигом вспомнили о каких-то неотложных делах.
— Вода, — повторил Тирион. — Лекарь сказал, из реки нельзя, только колодезную.
— Вот вы двое и валите за ней, — пробурчал Шрам.
— Мы? Нам это не под силу. Можно тележку взять?
— Пешком топайте.
— Нам же придется раз десять сходить туда и обратно.
— Хоть сто, мне-то что.
— Все равно мы столько не натаскаем.
— Возьми своего медведя, — посоветовал Шрам. — Он только на то и годен — ведра таскать.
— Да. Хорошо, хозяин.
Это Шраму понравилось.
— Тащи ключи, Морго, — велел он, — а ты, карлик, слушай меня: наберете ведра и сразу назад. Сам знаешь, что бывает за попытку бежать.
— Бери ведра, — сказал Тирион Пенни, а сам вместе с Морго пошел выпускать из клетки сира Джораха Мормонта.
Рыцарь к рабству привыкать не желал и роль медведя, уносящего прекрасную деву, исполнял с большой неохотой, если вообще до этого снисходил. Он не пытался бежать и не оказывал сопротивления стражникам, но на приказы отвечал проклятиями и не слушался их. Нянюшка, недовольный этим, посадил его в железную клетку и приказывал бить каждый вечер, когда солнце опускалось в залив. Мормонт выносил палки молча и лишь ругался сквозь зубы.
«Вот упрямый дурень, — думал Тирион, глядя на это. — Надо было уступить его Зарине — может, такая участь его бы больше устроила».
Из клетки Мормонт вылез с запекшейся от крови спиной, его лицо мало походило на человеческое. Нагое тело прикрывал лишь грязный желтый лоскут на бедрах.
— Поможешь им натаскать воды, — велел Морго.
Мормонт только глядел исподлобья: некоторым людям легче умереть свободными, чем жить в рабстве. Сам Тирион ничем таким не страдал, но если рыцарь убьет Морго, ему тоже не поздоровится.
— Пошли, — сказал он и зашагал прочь, надеясь пресечь этим дурацкие замыслы Мормонта.
Боги в кои-то веки сжалились: Мормонт пошел за ним.
Пенни взяла два ведра, Тирион тоже два, сир Джорах четыре, по два на каждую руку. Ближайший колодец был вырыт у Ведьмы, к нему они и направились. Колокольчики на ошейниках позвякивали, не привлекая, однако, внимания: рабы и рабы. Ошейник имеет свои преимущества, особенно позолоченный, с надписью «Йеццан зо Каггац». С колокольчиками — значит, ценный товар, а чудовищно толстый, воняющий мочой Йеццан богаче всех в Желтом Городе и привел на войну целых шестьсот солдат. Рабы с его именем на ошейниках могут ходить где угодно в пределах лагеря… пока Йеццан жив.
Солдаты Звонких Лордов на пустыре маршировали, звеня оковами и делая выпады длинными копьями. Другие рабы строили откосы из песка, укрепляли их камнем и вкатывали на них баллисты и скорпионы: нацеливали машины в небо, чтобы черного дракона обстреливать. Тирион ухмылялся, глядя, как они пыхтят и ругаются. Каждый второй солдат имел при себе арбалет и колчан с болтами на бедре.
Попусту суетятся. Королевской зверюшке это все нипочем. Разве что железная стрела из скорпиона в глаз попадет, а так он лишь разъярится.
Глаза у дракона самое слабое место. Глаза и мозг. Не брюхо, как в сказках сказывается: там чешуя такая же прочная, как на спине и боках. И не глотка: с тем же успехом можно пытаться гасить огонь, меча в него копья. «Смерть исходит из пасти дракона, но не может войти в нее», — пишет септон Барт в своей «Противоестественной истории».
Чуть дальше два легиона из Нового Гиса бились со щитами, стенка на стенку; их сержанты в железных полушлемах с конскими плюмажами выкрикивали команды на понятном только им диалекте. На первый взгляд гискарцы казались более грозными, чем юнкайские солдаты-рабы, но Тирион сомневался. Легионеры вооружены и вымуштрованы на манер Безупречных, однако евнухи отдают военному ремеслу всю свою жизнь, а гискарцы — свободные граждане и служат всего по три года.
Очередь к колодцу растянулась на добрую четверть мили. Под Миэрином, на расстоянии дня пути, их совсем мало, потому и ждать приходится долго. Почти все войско пьет из Скахазадхана, чего Тирион и до наказа лекаря не мог похвалить. Кто поумнее, берет воду не ниже отхожих канав, только вот городские стоки все равно выше.
То, что колодцы с хорошей водой за городом все-таки сохранились, доказывает неопытность Дейенерис Таргариен по части осад. Надо было отравить их, чтобы из реки пили все юнкайцы без исключения, — тогда осада ненадолго бы затянулась. Лорд-отец определенно бы так и сделал.
Рабы Йеццана продвигались к колодцу медленно, звеня колокольчиками. От этого перезвона Тириону хотелось выковырять кому-нибудь глаза ложкой. Грифф, Утка и Хелдон Полумейстер должны уже доплыть до Вестероса со своим юным принцем. И он был бы с ними, кабы похоть не одолела. Мало ему было убить отца — нет, подавай еще шлюху и море вина, чтоб уж совсем из дерьма не подняться. В итоге он звенит золотыми колокольчиками на другом краю света. Если хорошенько постараться, можно вызвонить «Рейнов из Кастамере».
Где, однако, услышишь столько свежих сплетен и новостей, как не у колодца?
— Я видел все своими глазами, — говорил старый раб в ржавом ошейнике. — Видел, как дракон отрывал руки-ноги, перекусывал людей пополам и сжигал их дотла. Народ бежать кинулся, но я, клянусь всеми богами Гиса, насладился зрелищем до конца. На пурпурном ряду сидел, дракону туда не достать было.
— Королева села на дракона и улетела, — настаивала темнокожая женщина.
— Улетела, только недалеко. Когда по дракону стреляли из арбалетов, ей попали прямо между грудей. Она свалилась в уличную канаву, и повозка ее раздавила. Одна моя знакомая девушка знает человека, который сам это видел.
В этом обществе умнее было бы помолчать, но Тирион не сдержался.
— Тела-то не нашли.
— А ты почем знаешь? — нахмурился старый раб.
— Так они ж там были, — сказала женщина. — Не помнишь, что ли, турнир двух карликов?
Старик прищурился, точно видел их в первый раз.
— А, ну да. Которые на свиньях скакали.
Вот она, слава. Тирион отвесил изысканный поклон и не стал говорить, что одна из свиней вообще-то собака.
