В этот час он был заполнен лишь наполовину. Одни посетители встречали дорнийцев скучающими, любопытными или враждебными взглядами, другие толпились у ямы, где дрались на ножах двое нагих бойцов.
Пока Квентин искал глазами тех, с кем пришел встретиться, открылась еще одна дверь, и вошла старуха в темно-красном токаре с каймой из крохотных золотых черепов — белая как молоко, с седыми редкими волосами.
— Я Зарина Пурпурный Лотос, — сказала она. — Спускайтесь, вас ждут внизу.
По деревянной лестнице первым сходил здоровяк, а Геррис шел сзади. Лестница была длинная и такая темная, что Квентин придерживался за стенку. На нижних ступенях сир Арчибальд вынул кинжал.
Кирпичный склеп под лестницей был втрое больше погребка наверху. Огромные деревянные чаны вдоль стен, красный фонарь на крюке, перевернутый бочонок вместо стола и черная свечка на нем.
Кагго Трупоруб с черным аракхом на бедре прохаживался у чанов, Крошка Мерис с глазами как два серых камня стояла с арбалетом в руках. Дензо Дхан, третий лишний, запер дверь на лестницу и занял пост перед ней.
Принц-Оборванец сидел у стола-бочонка с чашей вина. Желтый огонек свечки золотил его серебристо-серые волосы и увеличивал мешки под глазами. Под бурым дорожным плащом серебристо поблескивала кольчуга — замышляет предательство или просто заботится о своей безопасности? Старый наемник — осторожный наемник.
— Без плаща вы совсем другой человек, милорд, — сказал, подойдя к нему, Квентин.
— Мои лохмотья нагоняют страх на врагов, наполняют моих ребят отвагой лучше всякого знамени, а без них я невидим. Присаживайтесь, — показал он на скамейку напротив себя. — Не знал, что вы тоже принц. Хотите выпить? У Зарины и еду подают. Хлеб черствый, о мясе и говорить не приходится: жир да соль. Она говорит, что это собака — по мне, скорее крысятина, но жизни не угрожает. Остерегаться следует вкусных блюд: в них-то и кладут яд.
— Вы привели с собой трех человек, хотя мы договаривались о двух, — со сталью в голосе сказал Квентин.
— Мерис не в счет, она женщина. Покажи, что у тебя под рубашкой, милая.
— Нет нужды. — Груди у нее, если верить слухам, отрезаны. — Она женщина, согласен, но вы все-таки нарушили договор.
— Что ж я после этого за рвань, что за дрянь. Трое против двоих — не слишком большой перевес, но надо пользоваться тем, что тебе посылают боги. Мне это знание далось дорогой ценой, а вам я его предлагаю даром. Садитесь и говорите, зачем пришли. Обещаю не убивать вас, пока не выскажетесь… Это самое меньшее, что я могу сделать для своего брата-принца. Квентин, не так ли?
— Квентин из дома Мартеллов.
— «Лягуха» вам больше шло. Не в моих привычках пить с лжецами и дезертирами, но любопытство сильнее меня.
Квентин сел. Одно неверное слово, и в этом склепе прольется кровь.
— Простите, что обманули. В залив Работорговцев мы могли попасть только как рекруты.
— Каждый перебежчик рассказывает нечто подобное, — пожал плечами Принц-Оборванец. — Вы у меня не первые, и у всех найдутся свои причины. Сын болен, жена рога наставляет, другие солдаты заставляют сосать им. Ссылавшийся на последнее был просто душка, но я его не простил. Другому, заявившему, что сбежал из-за паршивой жратвы, я велел отрезать ноги, поджарить их и скормить ему. Потом он стал нашим поваром. Еда заметно улучшилась, и когда его контракт истек, он подписал новый. Вы засадили моих лучших людей в тюрьму, и я сомневаюсь, что вы умеете стряпать.
— Я принц Дорна, исполняющий долг перед своим отцом и своим народом. Много лет назад был заключен брачный договор…
— Слышал. И что же? Серебряная королева пала в ваши объятия, увидев этот пергамент?
— Нет, — ответила вместо Квентина Крошка Мерис.
— Нет? Ах да, вспомнил: ваша невеста улетела верхом на драконе. Не забудьте пригласить нас на свадьбу, когда вернется. Ребята с удовольствием выпьют за вас, да и мне очень нравятся вестеросские свадьбы, особенно провожание. Хотя… Дензо! Не ты ли говорил, что королева вышла за какого-то гискарца?
— Ну да. Он знатный миэринец, богач.
— Быть того не может. А как же ваш договор?
— Она его на смех подняла, — сказала Мерис.
«Неправда». Другие, может, и видели в нем смешную диковинку вроде темнокожего изгнанника, которого держал при своем дворе король Роберт, но королева всегда была с ним любезна.
— Мы приехали слишком поздно, — посетовал Квентин.
— Конечно. Надо было дезертировать сразу. Итак, невеста изменила Принцу-Лягушке — не потому ли он прискакал ко мне? Три храбрых дорнийца решили возобновить свой контракт?
— Ничуть не бывало.
— Экая жалость.
— Юрхаз зо Юнзак погиб.
— Нашли чем удивить: я видел это своими глазами. Бедняга упал, убегая от дракона, и тысяча его близких друзей прошла сверху. Желтый Город, конечно же, безутешен. Вы пришли, чтобы почтить его память?
— Нет. Юнкайцы уже выбрали нового верховного воеводу?
— Совет мудрых господ пока не пришел к согласию. Называли Йеццана зо Каггаца, но и его уже нет в живых. Мудрые господа командуют нами поочередно. Сегодня Хмель-Воевода, завтра Вислощекий…
— Кролик, — поправила Мерис. — Вислощекий был вчера.
— Благодарю, дорогая. Юнкайские друзья снабдили нас расписанием, мне следует почаще в него заглядывать.
— Юрхаз зо Юнзак нанимал вас на службу.
— Контракт от имени своего города подписывал он, это так.
— Миэрин и Юнкай заключили мир, что предполагает снятие осады и роспуск армии. Битвы не будет, город на разграбление не отдадут.
— Жизнь полна разочарований.
— Долго ли, по-вашему, юнкайцы будут платить жалованье вольным отрядам?
Принц-Оборванец отпил из чаши.
— Неприятный вопрос, но такова уж участь наемников. Кончится одна война, начнется другая. Кто-то где-то всегда дерется. В это самое время Красная Борода подбивает наших юнкайских друзей послать королю Гиздару еще одну голову, рабовладельцы и вольноотпущенники точат ножи друг на дружку, Сыны Гарпии строят козни в своих пирамидах, сивая кобыла топчет равно господ и рабов, дракон в травяном море гложет косточки Дейенерис Таргариен. Кто правит Миэрином сегодня, кто будет править завтра? Я уверен в одном: кому-нибудь мы да понадобимся.
— Вы нужны мне. Дорн берет вас на службу.
Принц-Оборванец покосился на Мерис.
— В дерзости нашему Лягухе, право же, не откажешь. Позвольте напомнить, дражайший принц: последним документом, который мы подписали вместе, вы подтерли свой нежный задочек.
— Я заплачу вам вдвое больше против юнкайцев.
— Золотом? Сразу же, как подпишем?
— Часть выплачу, когда будем в Волантисе, остальное дома, в Солнечном Копье. Мы везли с собой золото, но сдали его в банк после вступления в ваш отряд. Я покажу вам расписку.
— И заплатите, однако же, вдвое больше?
— Две расписки покажет, — вставила Мерис.
— Остаток получите в Дорне, — стоял на своем Квентин. — Мой отец — человек чести и выполнит любой договор, к которому я приложу печать. Даю слово.
Принц-Оборванец допил вино и перевернул чашу.
— Посмотрим, верно ли я все понял. Отъявленный лжец и клятвопреступник сулит нам златые горы. Что Сыны Ветра должны сделать взамен? Разбить юнкайцев и взять Желтый Город? Выйти против дотракийского кхаласара? Доставить принца домой к отцу? Уложить королеву Дейенерис в его постель? Скажи, Принц-Лягушка, чего ты от меня хочешь.
— Чтобы вы помогли мне украсть дракона.
Кагго Трупоруб хрюкнул, Крошка Мерис осклабилась, Дензо Дхан свистнул.
— Двойной платы за дракона недостаточно, — сказал их командир. — Это и лягушке понятно. Тот, кто платит обещаниями, должен пообещать по крайней мере нечто достойное.
— Тройную плату?
— Пентос. Пообещай мне Пентос.
Возрожденный грифон
Вперед он послал лучников. Черный Балак командовал тысячью стрелков; в юности Джон Коннингтон разделял рыцарское презрение к этому роду войск, в изгнании поумнел. Стрела разит не хуже, чем меч. Перед отплытием Бездомный Гарри Стрикленд по его настоянию разбил людей Балака на десять отрядов, по сотне в каждом, и посадил их на разные корабли.
