Родди стояла ко мне спиной на середине склона, поднимающегося к саду. Чуть подальше, у стены сада, торчала Мини, которая задумчиво тянулась хоботом к плодовым деревьям за стеной. Она снова застенчиво потирала ноги.
– Мне кажется, эта девочка ужасно несчастна, – сказала она мне.
– Так оно и есть, – ответил я.
Родди развернулась и увидела меня.
– Убирайся!
– Сейчас, – сказал я. – Только сначала объясни, в чем дело.
– Не могу!
Родди стояла, задрав голову. Руки у нее были стиснуты в кулаки, глаза зажмурены, и из-под век ползли слезы. Но потом она все равно принялась рассказывать. Видимо, ей надо было рассказать об этом хоть кому-нибудь.
– Большую часть моей жизни, – сказала она, – для меня было… само собой разумеющимся фактом, что я забочусь о Грундо, присматриваю за ним – и защищаю его от его ужасной мамаши и сестрицы. Понимаешь, это делало меня лучше, чем Сибилла и Алиша. И я привыкла считать себя добрым, заботливым, хорошим человеком. А теперь оказалось, что это Грундо заставлял меня о нем заботиться! И значит, на самом деле я совсем не такая. Я даже не представляю, какая я на самом деле! Откуда я знаю, может, я такая же подлая и эгоистичная, как все остальные придворные? Понимаешь? Как будто мир, который я считала знакомым, повернулся ко мне другой стороной, и оказалось, что это всего лишь декорация! Теперь все утратило цену!
– Ну да, понимаю, – сказал я. – Ну и парень этот твой Грундо! Наверное, это единственный человек во всех вселенных, который еще эгоистичнее, чем я. А тебе не кажется, что ты бы и без чар могла так о нем заботиться?
– Не знаю! – воскликнула она срывающимся, истерическим голосом.
– А ты взгляни на дело с другой стороны! – предложил я. Я немного нервничал, потому что было похоже, что она и впрямь вот-вот ударится в истерику. – Ведь, возможно, это не так уж и плохо, что Грундо вынуждал тебя заботиться о себе. Это как симбиоз – ну, знаешь, как между кошками и собаками и людьми…
– Или слонами! – вставила Мини.
– Или слонами, – добавил я. – Похоже на то, что вам с Грундо обоим было довольно плохо и одиноко при дворе, а оттого, что ты о нем заботилась, – да, конечно, ему было хорошо, но и тебе тоже было кого любить. И мне кажется, что ты действительно довольно добрая. Так что, может быть, ты бы в любом случае заботилась о нем. Плохо только, что он не решился положиться на то, что ты будешь делать это по доброй воле, вот и все.
Родди прижала кулаки к лицу.
– Ой, Ник, уйди! Мне действительно надо побыть одной. Кроме того, тебе все равно надо вернуться в дом и рассказать Романову о заговоре. Я не рассчитываю на то, что Грундо объяснит все как следует.
Повисла немного жуткая пауза, а потом Родди гневно сказала:
– Я теперь вообще больше не рассчитываю на Грундо! – и разразилась резкими частыми рыданиями, больше похожими на кашель, чем на плач.
Я обнял ее. На секунду – всего на секунду – в моих объятиях оказалось живое, настоящее тело, к моей щеке прижалось мокрое лицо, и ко всему этому прилагалась живая, сложная личность. Это было действительно сногсшибательное ощущение. Потом Родди яростно вырвалась и помчалась куда-то на другой конец острова.
Я сказал Мини:
– Ты за ней приглядывай! – и вернулся в дом, надеясь, что Романов не решит, что я сдался слишком быстро.
Но я не дурак гоняться за Родди по всему острову. Вот тогда бы она точно разозлилась!
На самом деле, когда я вошел в кухню, Грундо довольно толково излагал то, что было ему известно. Когда я открыл дверь, Романов вонзил свой бритвенный профиль мне в душу и спросил:
– А тебе что известно об участии мерлина во всем этом деле?
– Мне – ничего, – ответил я. – Я с ним никогда не встречался. Может, Максвелл Хайд что-то знал. А я знаю только, что на Островах Блаженных множество каких-то скользких типов копят саламандр, готовясь к некоему выбросу силы. И еще я видел, как Гвин ап Нудд унес прочь Максвелла Хайда. Родди считает, что он сделал это по приказу мерлина. Или той женщины, Сибиллы.
Бритвенный профиль Романова приподнял бровь.
– Если эта женщина действительно похитила магида, используя мерлина и Владыку Мертвых, – сказал Романов, – значит многим мирам грозят большие неприятности.
Он обернулся к Грундо.
– Так как, ты говоришь, зовут твою мать?
– Ее зовут Сибилла Темпл, – ответил Грундо.
На той половине лица Романова, что была видна мне, появилось чрезвычайно странное выражение. Как будто он не мог решить, что ему делать: сердиться, удивляться, испытывать пренебрежение, тревожиться или жалеть о чем-то, – и, возможно, не только это, но и еще что-то, чего я не мог разобрать.
– И даю голову на отсечение, она даже не соображает, что делает! – сказал Романов наконец. – Она всегда была алчной дурой, моя бывшая супружница Сибилла!
– Ох ты! – сказал Грундо.
– Мда, – сказал Романов. – Именно что «ох ты!»
Тут у меня в голове что-то щелкнуло, словно медленно проворачивающиеся шестеренки. Потом я тоже сказал:
– Ох ты!
Романов обернулся в мою сторону так стремительно, что я отступил на шаг.
– Возможно, это я виноват, что она это сделала, – сказал я. – Она звонила, когда вы болели, – это, получается, десять лет тому назад, да? А мне надоело ее слушать, и я перевел ее в сторону от вашей жизни. Она все кричала, грозилась сделать что-то по-настоящему серьезное, когда я ее отключал.
Романов поразмыслил об этом. Его губы стянулись в длинную тонкую нить – это меня изрядно напугало.
– Что было – то прошло, – сказал он наконец. – Она все время грозилась. Я ее, бывало, нарочно подзуживал. Теперь некогда выяснять, кто тут виноват… Ну так что, кто-нибудь выправил равновесие магии?
Я сказал, что вряд ли. Грундо добавил:
– Никто не верил Родди, когда она говорила, что при дворе создан заговор. Один из маленького народца посоветовал ей поднять землю…
– Ну и?.. Она это сделала? – осведомился Романов.
Мы все, даже Иззи, уставились на него, ошеломленные и встревоженные тем, каким суровым и опасным он сделался.
– Мы не знали, как это сделать… – ответил Грундо.
Романов вскочил из-за стола.
– Нет, ну это ж надо!.. Когда один из маленького народца дает подобный совет, надо его выполнять! Я ей расскажу…
Он взглянул на дверь так, словно рассчитывал притащить сюда Родди силой собственного взгляда.
– Кто-нибудь, сходите и отыщите ее. Тоби, сходи ты! А вы, остальные, назовите мне имена всех исчезнувших людей, которых вы знаете. Я лучше выясню, что с ними, прежде чем отправляться на Острова Блаженных.
Нет, мне до сих пор становится не по себе, как вспомню, что я чувствовала при мысли о Грундо, – как будто вся моя душа превратилась в один из этих плавучих островов, по которым мы шли. Я не могла найти опоры, все головокружительно шаталось, и вокруг была одна пустота. Про это я ничего рассказывать не буду. Пусть лучше Ник расскажет про Романова, ему есть что сказать.
Когда Тоби привел Родди, она выглядела как неживая.
Романов к тому времени удалился в свой кабинет. Оттуда исходили такие мощные волны магии, что мы с Грундо вспотели, а Иззи все талдычили, что у них волоски на руках стоят дыбом. Они нас этим очень достали. До чего надоедливые девчонки!
Романов снова ворвался на кухню, увидел Родди и сказал:
– Прекрасно! Идем со мной, – и увел ее в гостиную со словами: – Я могу объяснить только то, что ты будешь пытаться сделать, и то, как бы я взялся за это сам. Но тебе придется подыскивать свой собственный подход…
Это все, что я успел услышать до того, как дверь закрылась. Но когда Родди вернулась, в ее глазах уже наблюдался некий интерес к жизни. Она сказала, что Романов снова пошел к себе в кабинет. Иззи заныли. Но волны магии, слава богу, вскоре прекратились. Романов вошел на кухню медленно, и вид у него был озадаченный.
– Похоже, я знаю, где они все, – сказал он, – но в таком случае я решительно не понимаю, что происходит. Ну что, все поели? Прекрасно. Сейчас мы пойдем и заберем людей, которые исчезли, а потом я отведу вас всех на Острова Блаженных.
Приняв решение, Романов начинает действовать так стремительно, что поспеть за ним совершенно невозможно. Он вывел нас на улицу, и мы увидели Мини, которая приближалась к дому танцующей походкой. Она выглядела чрезвычайно довольной собой. На спине у нее было длинное двойное седло, на которое с каждой стороны можно было усадить как минимум троих человек. Я на таком катался один раз в зоопарке. Седло было небесно-голубое.
– Оно тебе идет! – сказал я.
– Правда? – обрадовалась Мини. – Я так люблю участвовать в экспедициях! Я уже не раз в них бывала, но каждый раз волнуюсь, словно впервые!
– Как ты думаешь, сможешь ты унести нас семерых? – спросил Романов.
Мини фыркнула хоботом.
– Легко! Я ведь большая слониха!
Рядом с домом, откуда ни возьмись, появилось нечто вроде платформы с приставной лесенкой, чтобы все мы могли взобраться в седло. Романов предупредил, чтобы мы садились так, чтобы наш вес уравновешивал друг друга, и, пока Тоби, Родди и одна из Иззей забирались на правый бок Мини, он побежал взглянуть, как там Хельга. К тому времени, как Мини развернулась левым боком и Грундо, вторая Иззи и я садились на нее с другой стороны, Романов уже вернулся. Улыбка рассекала его лицо, точно узкий шрам.
