Тролли уже поравнялись с зарослями, когда из тумана с громким свистом вылетела первая стрела, пронзив мясистую икру неуклюжего северянина, тащившего пленника. Взревев от ярости и боли, тролль выронил свою ношу и рухнул, обеими лапами схватившись за окровавленную ногу. Потрясенные и сбитые с толку, его спутники на миг замерли, и Менион тут же выпустил вторую стрелу, по самое оперение вошедшую в плечо второму из идущих впереди, и тот завертелся на месте, ослепленный болью, и врезался в тех, кто шагал следом.
Подвижный горец без промедления выпрыгнул из кустов и бросился на ошеломленных троллей, дико крича и размахивая мечом Лиха. Тролли невольно попятились, на шаг отступив от позабытого в суматохе пленника, и Менион свободной рукой тут же взвалил его обмякшее тело себе на плечи, прежде чем изумленные тролли успели сдвинуться с места. В следующий миг он промчался мимо, и его меч рассек запястье ближайшему из троллей, тщетно пытавшемуся схватить его. Путь к Мермидону был открыт.
Двое троллей, один невредимый, а другой легко раненый, тут же бросились в погоню, тяжело топча мокрую от дождя траву и сохраняя решительное молчание. Тяжелые доспехи и природная неповоротливость сильно мешали им, но все же они двигались быстрее, чем ожидал от них Менион; кроме того, они были отдохнувшими и полными сил, а он уже порядком устал. Даже без охотничьего плаща и сапог горец не мог бежать быстрее, связанный пленник мешал ему. Дождь падал сплошной стеной, вода и ветер хлестали его по лицу, но он заставлял себя бежать еще быстрее. Скачками и перебежками мчался он через равнину, обегая маленькие деревца, огибая заросли кустарника и наполнившиеся водой рытвины. Даже босиком он постоянно скользил на мокрой траве и едва не терял равновесие. Несколько раз он спотыкался и падал на колени, но тут же вскакивал на ноги и несся дальше.
В мягкой на вид траве скрывались и камни, и колючие растения, и вскоре его ноги покрылись порезами и начали обильно кровоточить. Но он, не замечая боли, мчался вперед. Только бескрайние равнины наблюдали за странной гонкой громадных неуклюжих охотников и их подобной тени добычи, мчащихся на юг сквозь хлещущий дождь и ледяной ветер. Они бежали по бескрайним равнинам, ничего не видя, не слыша, не чувствуя, и ничто, кроме свиста ветра в ушах, не нарушало для них жуткого безмолвия. Шла жестокая, беспощадная борьба за выживание — испытание тела и духа, в котором юному принцу Лиха приходилось черпать последние капли своей силы.
Время остановило свой ход для бегущего горца, но он все еще заставлял свои ноги двигаться, хотя давно уже превзошел все пределы нормальной выносливости мышц — а реки все еще не было видно. Он больше не оборачивался, чтобы взглянуть, не настигают ли его тролли. Он ощущал спиной их близость, мысленно слышал их хриплое дыхание; должно быть, они стремительно догоняют его. Надо бежать быстрее! Надо успеть добраться до реки и освободить Шеа‡ Почти теряя сознание от изнурительной нагрузки, он бессознательно относился к похищенному как к своему другу. Взвалив загадочного пленника на плечи, он обнаружил, что тот мало весит и легко сложен. Все говорило о том, что это наверняка окажется пропавший юноша.
Связанный пленник пришел в себя и начал слабо шевелиться и что-то сдавленно бормотать, и Менион на бегу заставлял себя выталкивать короткие хриплые уверения, что все будет в порядке, они уже почти в безопасности.
Дождь внезапно пошел еще сильнее, и сквозь его завесу нельзя было ничего разглядеть даже за несколько футов; сырые равнины быстро превращались в травянистое болото. Затем Менион зацепился за скрытый в воде корень и головой вперед полетел в грязную траву; драгоценная ноша дергающейся кучей упала рядом. Покрытый ссадинами и обессилевший, горец с трудом поднялся на четвереньки, стиснув в руке тяжелый меч, и повернулся лицом к преследователям. К его изумлению, их нигде не было видно. Они на время потеряли его среди проливного дождя и тумана. Но даже плохая погода задержит их лишь на несколько минут, а затем‡ Менион резко тряхнул головой, чтобы яснее видеть сквозь пелену дождя, затем быстро подполз к промокшему мешку, в котором находился ворочающийся пленник. Кто бы то ни был, он, очевидно, был в достаточно хорошей форме, чтобы бежать сейчас наравне с ним, а силы Мениона были на исходе. Он понимал, что с этим весом на плечах не сделает и шага.
Неловко, с трудом двигая руками, горец резал мечом толстые веревки. Это должен быть Шеа, вращалась в его голове настойчивая мысль, это должен быть Шеа. Тролли на встрече с незнакомцем так старались скрыться от чужих глаз, так берегли свой секрет‡ Веревки наконец затрещали, и меч перерезал их. Это должен быть Шеа! Веревки упали, и человек рванулся из мешка к свежему воздуху.
Ошеломленный, Менион Лих протер глаза и заморгал, уставившись на своего нового спутника. Он спас женщину!
Глава 24
Женщина! Зачем северянам понадобилось похищать женщину? Сквозь завесу дождя Менион посмотрел в ее ясные голубые глаза, неуверенно моргающие. Во всяком случае, это была не обычная горожанка. Она была ошеломительно прекрасна — бронзовая от загара кожа, тонкие черты лица, хрупкая изящная фигура в легком шелковом платье, и ее волосы!.. Он в жизни не видел ничего подобного ее волосам. Даже промокшие под дождем и липнущие к ее лицу, длинными растрепанными прядями спадающие с плеч, даже в сером утреннем свете они оставались темного медного оттенка. Мгновение он завороженно глядел на нее, затем пульсирующая боль в исцарапанных и кровоточащих ногах вернула его к действительности, напомнив, что им все еще грозит смертельная опасность.
Он быстро поднялся на ноги, морщась от жгучей боли в босых ступнях, и на него вдруг нахлынула такая усталость, что ему показалось, что он сейчас рухнет в полном изнеможении. Несколько долгих секунд его воля яростно пыталась возобладать над утомленным телом, и он зашатался, словно пьяный, и тяжело оперся на свой меч. Испуганное лицо девушки — да, вернее было бы называть ее девушкой, внезапно подумалось ему — почти скрылось в серой мгле. Затем она поднялась на ноги и встала рядом, поддержав его и что-то сказав тихим далеким голосом. Он тряхнул головой и кивнул, наугад, не понимая ее слов.
— Все нормально. Я уже в порядке. — Свой голос показался ему чужим. — Бежим к реке — надо попасть в Керн.
Они снова шагали сквозь туман и дождь, торопясь, часто спотыкаясь и скользя на размокшей земле. Менион чувствовал, что его голова медленно проясняется, и к нему постепенно возвращается сила. Девушка шла рядом с ним, держась за его руку чуть ниже локтя, то ли чтобы самой устоять на ногах, то ли чтобы не дать упасть ему. Его зоркий взгляд пронизывал окружающий сумрак в поисках ищущих их троллей; он знал, что они должны быть где-то рядом. Затем он неожиданно уловил новый звук, ровный тихий плеск Мермидона, разлившегося в этот ливень и затопившего свои низкие берега к северу от Керна. Девушка тоже услышала шум воды и в волнении сжала его руку.
Несколько минут спустя они стояли на гребне небольшого холма, тянущегося вдоль северного берега Мермидона. Воды быстрой реки уже давно залили ее пологие берега и продолжали подниматься. Менион не представлял, в какой стороне от них находится Керн, но понимал, что если они войдут в воду не в том месте, то уже не найдут остров. Девушка, казалось, правильно истолковала его промедление; взяв его за руку, она зашагал вниз по течению, вдоль подножия холма, всматриваясь во мглу за рекой. Менион без всяких вопросов последовал за ней, настороженно оглядываясь в поисках преследующих их троллей. Дождь начал ослабевать, а туман — рассеиваться. Вскоре буря окончится и воздух станет чистым, и они окажутся как на ладони у своих преследователей, Вскоре им придется рискнуть пересечь реку.
Менион не помнил, как долго вела его девушка вдоль реки, но наконец она остановилась и порывистым жестом указала на маленький челнок, вытащенный из воды на поросший травой берег. Горец торопливо пристегнул к спине меч Лиха, и они вдвоем столкнули лодку в быстрые воды Мермидона. Вода оказалась ледяной, и жуткий холод брызг пенных волн пронизал Мениона до самых костей. Он яростно погреб против стремительного течения, с ужасающей быстротой сносившего их вниз по реке, и зачастую чуть не опрокидывавшего их кренящийся челнок, пока они боролись с волнами. Это была дикая битва между человеком и рекой, казавшаяся бесконечной, и вскоре мысли Мениона стали туманными и спутанными.
