Я отпрыгнула, коротко вскрикнув. Впрочем, мой крик сразу же потонул в ритмичном гуле и густой сырости. Я отвела взгляд и посмотрела ниже. Увидев, что юноша, как и остальные, нагой, тут же подняла глаза опять к его лицу. Несмотря на клеймо, тонкое лицо юноши напомнило мне Зака. Позже я задумывалась, уж не потому ли он показался каким-то близким и знакомым.
Я ухватилась за мысль, что его открытые глаза пусты и вовсе не означают, что он в сознании. В некоторых резервуарах тоже плавали люди с открытыми глазами, но не выказывали ни малейших признаков присутствия сознания. Я немного отступила в сторону, решив, что если он не проводит меня взглядом, то могу спокойно идти к двери, что находилась в дальнем конце зала и вела наружу. Но взгляд его темных глаз последовал за мной. С одной стороны, это меня расстроило, с другой – я понимала, что, заметив даже легкое движение его глаз, не смогу просто уйти.
Единственное отверстие резервуара, похоже, располагалось сверху, под крышкой, как минимум, в трех футах над моей головой. Однако до этого уровня как раз доходила огибавшая стену платформа, куда можно взойти по лестнице, что находилась в дальнем углу помещения. Я направилась к ней, затем оглянулась, пытаясь жестами показать юноше, что не собираюсь уходить. День подошел к концу, мрак в помещении сгустился, и его силуэт стал расплывчатым. Я припустила вперед, на бегу считая резервуары, стараясь не думать об их содержимом и не замечать пустой резервуар в конце ряда. Поднимаясь по лестнице, я ежилась от громкого стука шагов по металлическим ступенькам. Шагая по выступу в обратном направлении, я вновь отсчитывала резервуары. На двадцатом я дотянулась до металлической ручки и без труда откинула крышку в сторону. В двух футах подо мной на поверхности виднелись плавающие волосы. Наклонившись, я почувствовала отвратительный, сладковатый запах жидкости. Отвернув лицо от невыносимо приторной вони, я опустила руку в теплую жидкость, поводила и, ухватив что-то твердое, неуверенно потянула. Сначала оно не вытягивалось, а затем оторвалось в моей руке. На какой-то жуткий миг подумалось, что тело, насквозь пропитанное жидкостью, развалилось у меня в руках. Но когда я посмотрела вниз, то с облегчением и ужасом увидела, что держу гибкую резиновую трубку. А вглядевшись в лицо юноши, заметила, что трубки во рту больше нет. Я снова опустила руку в жидкость и вздрогнула, когда он крепко схватился за нее. Взявшись за поручень выступа одной рукой, второй стала вытягивать его наверх. Сначала он казался легким – вода забирала его вес. Но когда голова и грудь появились над поверхностью, он потяжелел, и у меня не хватило сил поднимать дальше. Из его запястья торчала еще одна трубка. Я потянулась за второй рукой, но увидела, что её у него не было. Теперь он выглядел старше – видимо, толстое стекло искажало облик. Возможно, он был моего возраста, хотя трудно сказать с уверенностью, учитывая его истощенное состояние. На минуту мы замерли, держась за руки. Затем он повернул голову и оскалил зубы. На мгновение я подумала, что он хочет меня укусить. Только я собралась убрать руку, как он схватил зубами трубку и, резко откинув голову, выдернул ее из запястья. Брызнула кровь и смешалась с жидкостью, обволакивающей его руку. Он взглянул на меня, и мы вместе вновь попытались вытянуть его. У меня, невысокой и худенькой, силы оказалось больше, чем у него. Жидкость покрывала наши сцепленные руки, как скользкая пленка. Ему удалось продержаться около двадцати секунд по пояс над водой, затем наши руки соскользнули, расцепившись, и он снова упал в резервуар. Он открыл рот, будто хотел что-то сказать, но всплыли лишь розовые пузыри окровавленной воды. Он снова дотянулся до моей руки и посмотрел мне в глаза. Но, поймав его взгляд, я отпустила руку, повернулась и побежала. Обернувшись, я увидела, что он уже погрузился под воду. В считанные секунды я пробежала вдоль платформы и спустилась с лестницы. Там, на нижней ступеньке я еще раньше приметила гаечный ключ. Схватив его, я помчалась назад, теперь уже по низу, снова отсчитывая резервуары.
Человек больше не двигался, глаза его закрылись. Из открытого рта и запястья сочилась кровь. Трубки теперь свободно плавали, опутывая его тело словно щупальца.
Когда я ударила гаечным ключом по стеклу, поначалу не произошло ровным счетом ничего. Не раздалось даже звука. Затем, словно бы задержав на секунду дыхание, резервуар с ревом выплеснул всё содержимое. Мощный поток воды с осколками стекла сбил меня с ног и отбросил назад. Сверху на меня упал парень, придавив к полу, устланному стеклами.
Нас обоих, точно невообразимый клубок из переплетенных ног и рук, отнесло к противоположной стене. Шум продолжался дольше, чем я ожидала. Огромные панели из стекла оторвались, и жидкость с грохотом прокатила обломки по полу. Наконец все затихло, но облегчение длилось недолго – почти сразу в помещении раздался сигнал тревоги. Полосы на потолке стали светиться белым, как и в камере, только в разы ярче.
Я вскочила, но не столько из-за вспыхнувшего яркого света или воя сирены, сколько из-за голого парня, оказавшегося на мне. Он тоже поднялся, трясясь, затем повалился на стену. Я подхватила его за руку и помогла встать. Из дальнего конца помещения послышались приближающиеся шаги, но мне вдруг подумалось о том, как необычно чувствовать тепло человеческого тела после стольких лет заточения. Я посмотрела на дверь, через которую вошла сюда, но шаги раздавались с другой стороны. В перерывах между воем сирены я различала их крики, но нас разделял еще целый ряд дверей.
Я повернулась к парню, но тот стоял на четвереньках, часто и мелко дыша между приступами кашля. У меня не получалось сосредоточиться, слишком мешал шум: сирена, гудение машин, приближающиеся люди и гул реки, бежавшей под нами. Я постаралась отвлечься от всего и думать только о реке. Она влекла и манила, как бывало в детстве, во время наших игр, когда меня уносило течением. Я осмотрела сеть трубок, что проходили через всё помещение над резервуарами, среди которых разбитый выделялся точно потерянный зуб. В дальнем конце ряда стояло несколько пустых резервуаров, где не было ни тел, ни жидкости. Очевидно, существовал какой-нибудь способ осушения резервуаров. Я взяла парня за руку и повела, или даже скорее потащила, к разбитому резервуару, чье основание венчали осколки стекла. Большую часть дна занимала пробка, которая закрывала широкую трубу, уходящую в пол.
Я перешагнула торчащие осколки и встала в мелкой лужице – всё, что осталось от жидкости. Парень попытался отпрянуть, когда я потянула его за собой. Не обращая внимания на протесты, я дернула так сильно, что мы оба не удержались на ногах, присев на корточки прямо в центре его бывшего жуткого обиталища. У самого основания, с передней внешней стороны имелось два рычага. Держа руку над острым стеклом, я смогла дотянуться только до одного из них. Как только я повернула рычаг, из трубы на потолке прямо на нас хлынул поток липкой жидкости. Я плотно сжала губы и прикрыла глаза. Под напором воды парень снова упал на четвереньки. Я нащупала второй рычаг, чувствуя, как стекло порезало руку. Сквозь льющуюся воду я увидела, как открываются двери в дальнем конце помещения. Рычаг сначала не поддавался, потом пошел очень туго и, наконец, сдвинулся, и в тот же миг мир рухнул под нами и нас поглотила темнота.
Позже я думала о том, сколько всего могло пойти не так. Вдруг бы там оказалась решетка или дренажная система не вела бы в реку. Вдруг бы безвоздушная труба тянулась дольше или же выходила слишком высоко над рекой. Всегда крайне сложно распознать, где помогает интуиция, а где простое везение. Так и тут я не была уверена, почувствовала ли путь к побегу или случайно на него наткнулась.
О том, сколько времени мы летели по трубе, я могла судить по нехватке воздуха.
В первый момент меня даже развеселила скорость, с которой жидкость уносила нас вниз. Затем потребность дышать заглушила все другие мысли, даже страх замкнутого пространства и боль от ударов об острые ребра стыков трубы, встречавших нас на каждом повороте. Затем темнота сменила оттенок, и мы полетели в открытом пространстве. Труба обрывалась на высоте чуть больше двадцати футов над глубоким водоемом, куда мы и упали. Но во время падения я снова могла дышать, и меня охватило такое блаженство, что затмило любой страх. Я не только ударилась о воду, но и весьма болезненно стукнулась о тело парня, но все равно испытала облегчение. Всплыв на поверхность, я увидела его голову в нескольких футах от меня. Он неистово махал рукой, все его тело дергалось, но ему удавалось держаться на плаву. Полумрак позволял различать лишь очертания.
Нас окружала огромная пещера, взмывающая ввысь точно купол с широким отверстием наверху, откуда лился свет. Высоко в скале виднелось несколько больших труб, в том числе и та, из которой мы выпали. Из одних с шумом лилась вода, из других – вытекала слабая прерывистая струйка в глубокий бассейн, где мы барахтались. Верховье реки быстро становилось наразличимым в наступающей тьме, но на расстоянии пятидесяти футов ниже по течению пещера раскрывала свои каменные объятия, туда и устремлялась река навстречу дневному свету.
