Секретные службы короля Уилфреда не так всеведущи, как о них говорят. Джекоб Бесшабашный пережил разгром альбийского флота.
Это значило, что оба его сына живы. Отрадная новость, ничего не скажешь, хотя об Уилле Джон вспоминал гораздо реже. Его любимцем оставался Джекоб, в то время как Розамунда всегда отдавала предпочтение младшему. Джон женился на ней из-за ее прославленных предков, любовь если и вспыхнула, то слишком поздно. Не то чтобы к тому времени ответное чувство в груди Розамунды совсем угасло, просто на ее долю выпали уж слишком тяжелые испытания. Какая любовь в состоянии выдержать столько разочарований? Джон никогда не был мужчиной, которого любила Розамунда.
Внезапно лошади встали, так что Джон забрызгал рубашку вином. «Хорошие дороги, – подумалось ему, – вот на что в следующий раз следует обратить внимание короля. Без этого и речи не может быть ни о каком прогрессе». Джон выковыривал из улиточьей раковины остатки паштета, когда руки его вдруг задрожали.
Только потом он услышал выстрелы и прижал лицо к окошку кареты.
Солдат, от которого пахло чесноком, лежал с окровавленным лицом возле своей лошади. Второго нигде не было видно. Джон негнущимися пальцами потянул из кобуры револьвер, – то была его особая, усовершенствованная модель, хотя с виду оружие ничем не отличалось от обычного. Но даже им Джон не смог бы сделать больше шести выстрелов зараз.
Подъехавший к повозке молодой человек в ладно скроенном сюртуке мало походил на разбойника. Хотя иные из них одеваются как князья, особенно те, кто выдает себя за заступников бедных. Путешествовать по дорогам Альбиона так же небезопасно, поэтому Джон уже дважды попадал в их руки. С тех пор он безуспешно убеждал Моржа поднять налог, который шел на финансирование дорожных патрулей.
– Месье Брюнель. – Незнакомец отвесил изящный поклон, не убирая руки с рукояти заткнутого за пояс пистолета. – Тьерри Оже к вашим услугам.
Итак, они знают, кто он. Это не предвещало ничего хорошего.
Убери пистолет, Джон. Стрелок ты меткий, но быстроты тебе катастрофически не хватает
Выкуп. Конечно, это единственное, что им нужно. Сколько даст Альбион за того, кому обязан своим немыслимым техническим прогрессом? Во рту пересохло, словно его выложили пергаментом. Джон всегда ощущал страх физически. Он все-таки попытался открыть дверцу, хотя не чувствовал под собой ног. Молодой разбойник покачал головой.
– Сидите на месте, месье. Мы только подправим маршрут, прочее останется без изменений.
На вид Тьерри Оже был почти мальчик, но действовал с уверенностью опытного головореза. По-альбийски он изъяснялся довольно бегло, хотя и с заметным лотарингским акцентом. Вскоре появился еще один – постарше и с виду не такой галантный, хотя одетый не хуже. Как видно, разбойничий промысел приносил неплохой доход.
– Садись к нему, – приказал новоприбывший юноше. – Да гляди, чтоб не выпрыгнул.
Тьерри Оже повиновался. Он поднял с пола пистолет Джона и устроился на сиденье напротив. Снаружи раздавались голоса, но Джон так и не смог понять, сколько было нападающих. В любом случае время и место они выбрали удачно.
Даже на полях не было ни души. За изгородью, перед которой на траве все еще алела кровь убитого солдата, равнодушно жевала жвачку одна-единственная корова. Вдали, словно дополняя обманчивую идиллию, звонил церковный колокол. Когда повозка развернулась, Джон увидел, как с другой стороны двое мужчин оттащили с дороги его второго охранника, на вид такого же мертвого, как и первый.
– Куда вы меня везете? – Тело Джона не только немело от страха, но и выделяло при этом огромное количество пота, в то время как сознание оставалось на удивление спокойным и ясным, словно душа на какое-то время отстранялась от жалкой, трясущейся плоти, не сводящей глаз с дула направленного на нее револьвера.
Тьерри Оже закурил сигарету. Моду на них в Лотарингии ввел Горбун, но эта распространяла необычный запах. Ведьмин папоротник, если только Бесшабашному не изменяло обоняние. В лотарингских лесах они не редкость, штука крепкая.
– Во Фландрию, – ответил Тьерри Оже на его вопрос. – Я вижу, вы запаслись провиантом. Это кстати, дорога предстоит долгая.
Большего Бесшабашный так и не смог из него вытянуть.
Судя по доносившимся снаружи голосам, шайка собралась разномастная. Кроме лотарингского акцента, Джон различил ломбардский говор. Предводитель, очевидно, происходил из Левонии.
Во Фландрию въезжали ночью. Увидев за шлагбаумом гоилов, Джон едва не высунулся из окна, чтобы воззвать к помощи лотарингских пограничников. У одного из каменных солдат была гранатовая кожа, обладателям которой молва приписывает необузданный темперамент. Такую имел один из стражей Бесшабашного в подземелье.
Брось, Джон. Твои похитители – люди.
Но тогда зачем им понадобилось во Фландрию?
Офицер на лотарингской стороне с недовольным видом оглядел карету и сделал знак отправляться. Джон хотел было закричать, но предостерегающий взгляд остановил его. Под курткой Тьерри без труда угадывались очертания направленного в живот Бесшабашного дула. Джону приходилось видеть, как умирают от такой раны, – так погиб один из военнопленных, работавших на подземных гоильских фабриках. Поэтому он поборол себя и не дрогнув встретил золотистый взгляд гранатового гоила.
Он видит лицо Брюнеля, Джон.
Когда застава скрылась в темноте, Бесшабашный вздохнул с таким облегчением, что Тьерри Оже, усмехнувшись, предложил ему затянуться своей сигаретой. Они двигались на северо-восток, насколько позволяла судить картина безоблачного ночного неба. Оно выглядело одинаково по обе стороны зеркала, даже названия некоторых созвездий совпадали. Отражение, не более, – так привык Джон называть этот мир, несмотря на две луны, фей и прочую нечисть. Он даже спрашивал себя, действительно ли по ту сторону нет гоилов, или они все-таки живут в подземельях и просто не решаются выйти на поверхность.
Бесполезные мысли, но сейчас они позволяли ему отвлечься от страха, с каждой милей становящегося все невыносимей.
Он давно уже потерял счет времени. Обыскав Джона на предмет оружия, Оже забрал его карманные часы, вместе с кошельком и золотыми запонками, на которых молодая жена велела выгравировать его инициалы. Точнее, инициалы инженера, чье имя он позаимствовал.
И все-таки кто стоит за этим странным похищением? И чего ему теперь ждать – пытки, экзекуции, нового тюремного срока? Все его драгоценное спокойствие оказалось не более чем иллюзией. Хотя чему здесь удивляться? Последний дурак раскусил бы это с самого начала.
Видя, что его охранник задремал, Джон положил ладонь на дверную ручку и прильнул к окну. На такой скорости он рисковал сломать себе шею. Однако в этот момент предводитель шайки выкрикнул имя Оже и поравнялся с каретой.
К счастью или к несчастью – этого Джон так и понял.
Уже на рассвете они остановились перед заброшенным домом с выбитыми стеклами и следами пуль на оштукатуренных стенах. Вдали крутились ветряные мельницы. По ту сторону зеркала они тоже считались символом Фландрии, правда, по эту их лопасти были разноцветными: синими, под цвет неба, – во Фландрии обычно серого, – зелеными, как бескрайние наливные луга, и красными, как окружавшие мельницы поля тюльпанов. Эта страна выглядела беззащитной, даже на взгляд обыкновенного путешественника.
Предводитель сделал знак выйти из кареты. Черная борода и косматые брови придавали ему сходство с анархистами, какими их изображают на плакатах. Оже ткнул в спину Джона дулом пистолета, но повел пленника не в сторону дома, а к колодцу неподалеку.
Сердце Бесшабашного едва не разорвалось от страха. Сразу вспомнилось, что рассказывали о людях, сгинувших в подземельях. Глупости, Джон. Иначе ты давно бы уже был мертв.
Колодец, как и следовало ожидать, оказался шахтой, в глубину вели стальные ступени. Только не туда! Он все еще отлично бегает. В подземельях это не раз спасало ему жизнь. За ним гнались не только гоилы, но и гигантские летучие мыши, ящерицы размером с теленка и гнездившиеся в каменных расщелинах пауки.
Джон оглянулся. Оже, конечно, его пристрелит, так что с того? Времени на размышление не оставалось. Бесшабашный толкнул одного из разбойников, так что тот упал на землю, однако не успел Джон ступить и шагу, как уперся в дуло пистолета и, не выдержав напряжения, повалился перед Тьерри Оже на колени.
– Закроем на это глаза, так и быть, – раздался зловещий шепот Оже. – Но знай, Диего не моргнув глазом отстрелит тебе пальцы, если попытаешься осложнить ему жизнь. А лезть в колодец все-таки придется.
Диего. Значит, он не ошибся насчет левонского акцента. Ну что с того, что они люди? Всем известно, что гоилы используют людей на службе и платят им бриллиантами. Хотя многие работают на них задаром, потому что видят в гоилах освободителей.
