После часового обследования тоннеля Боб и его товарищи пришли к некоторым выводам. Во-первых, тоннелей оказалось гораздо больше, чем они думали, – на самом деле это был целый лабиринт с обширной сетью ответвлений, которые отходили от основного коридора, при этом большая часть ответвлений была столь узкой, что взрослый человек едва мог проползти по ним на четвереньках. Во-вторых, основной коридор, похоже, протянулся под землей на многие мили, и Спид Уилкинс как раз исследовал его, примотав мощный фонарик к дулу винтовки «AR-15». А в-третьих, Боб находил все новые и новые свидетельства того, что много лет назад в этом подземелье побывали люди.
– Взгляни-ка, – хрипло сказал Мэттью, когда Боб подошел ближе и наклонился, чтобы разглядеть, что заинтересовало его товарища. У Мэттью на плече висел карабин «бушмастер», а из кармана его джинсов торчало несколько новеньких, еще не распакованных зубных щеток. Зубные щетки из разграбленной аптеки предложил взять Боб; вместе с ними прихватили также стоматологические зеркала, кальку, зубную нить, увеличительное стекло, ватные шарики, салфетки и протирочный спирт. Эта миссия для Боба была сравнима с археологическими раскопками – она казалась ему очень важным экспериментом, который с большой вероятностью мог оказать существенное влияние на жизнь каждого обитателя Вудбери.
– Мать твою за ногу, – пробормотал Боб, смотря на световое пятно. – Черт возьми, и как я это пропустил?
Из земли выглядывал человеческий череп, от старости пожелтевший, как слоновая кость. Зубы были похожи на кукурузу. Еще виднелась проржавевшая железная полоса, окислившаяся настолько, что напоминала поросший ракушками обломок затонувшего корабля, которая была надета на шею несчастного, где друг на друге, подобно крупным желтоватым жемчужинам, стояли шейные позвонки.
– Он был полностью в земле, – с волнением в голосе ответил Мэттью, не отводя глаз от черепа. – Я наступил на что-то и услышал хруст. – Он посветил фонариком чуть дальше. – Посмотри-ка на это.
Волосы на голове у Боба зашевелились. Он увидел светлый позвоночник, бедренные кости, сломанную лодыжку, погруженную в землю ступню. Но особенно его поразили кандалы – из того же древнего железа, что и ошейник, покрытые такой же патиной, напоминающие старый, изрытый кариесом зуб. Они были прекрасно видны на щиколотке бедняги, который погиб здесь бог знает сколько лет тому назад.
– Господи Иисусе, – прошептал Боб, заметив длинные цепи, извивающиеся по земле.
– Что думаешь, папаня? – Мэттью посветил фонариком в лицо Бобу.
Боб закрылся рукой.
– Не свети мне в глаза, сынок, – луч скользнул в сторону. – И не называй меня папаней.
– Ой, прошу прощения, – Мэттью улыбнулся, подыграв ворчливости Боба. Они по-доброму поддразнивали друг друга уже несколько недель – с того самого момента, когда Мэттью спросил у Боба, сколько ему лет, и тот буркнул «достаточно» и посоветовал ему не совать нос не в свое дело. – Но все же что ты об этом думаешь?
– Хрен его знает, – ответил Боб, после чего услышал какой-то шум и повернулся к дальней части тоннеля. Среди тьмы он увидел мерцающий свет, похожий на дрожащее пламя свечи, и различил едва слышные шаги и тяжелое дыхание. – Надеюсь, вон тот умник прояснит ситуацию.
Они оба посмотрели на Спида, крупный силуэт которого приближался к ним из темных глубин тоннеля; Спид прижимал винтовку к груди, из-за чего фонарик дергался при каждом его шаге. Он запыхался, как будто только что пробежал немалое расстояние.
– Джентльмены, – произнес он, подходя ближе.
– Что-нибудь нашел? – спросил Боб.
– Только новые тоннели, – Спид остановился рядом с товарищами и повесил винтовку на плечо.
– Далеко ты прошел?
Он пожал плечами и стер пыль с лица.
– Блин, понятия не имею. Милю? Три?
Мэттью недоверчиво взглянул на него.
– Да ты гонишь! Неужто этот проклятый тоннель и правда такой длинный?
– Ему конца-края не видно, – пожал плечами Спид. – Я отчаялся искать его конец.
Боб спросил, не заметил ли Спид чего странного, не было ли чего на земле, но Спид лишь покачал головой.
– Наткнулся на ходячего с полчаса назад. Стрелять не стал, не хотелось привлекать их внимание.
– И что ты сделал?
– Пробил ему голову прикладом – делов-то.
Боб вздохнул.
– Я надеялся отыскать что-нибудь нужное, – он осмотрелся по сторонам. – Но пока у нас лишь непонятные останки.
Он махнул рукой в сторону скелета и рассказал Спиду о кандалах.
Спида, похоже, эта история не слишком заинтересовала.
– Понятно, друг. Но там, дальше, только чертова куча тоннелей. Не знаю, откуда там появился ходячий… ну да фиг с ним, – он облизал губы, взглянул на Боба. – Что теперь, папаня?
Боб раздраженно вздохнул, повернулся и пошел к выходу из тоннеля, отчаянно желая, чтобы они прекратили его так называть.
– Лилли!
Лилли услышала оклик, когда завернула за угол на Дроумдери-стрит и направилась к своему дому. Она остановилась в лучах вечернего солнца и стерла пот со лба. Целый день она руководила работой всех команд, которые засыпали плодородной почвой арену гоночного трека и расширяли баррикаду, и теперь жутко устала: все тело ломило, голова слегка кружилась. Обернувшись, она увидела Келвина, который забежал за угол и приветливо помахал ей рукой. У Лилли вовсе не было настроения разговаривать хоть с кем-то, но все же она улыбнулась, махнула ему в ответ и сказала:
– Привет, Келвин.
– Хорошо, что я тебя поймал, – произнес он, отдуваясь после бега.
– Чем я могу помочь?
Он тяжело вздохнул и попытался восстановить дыхание.
– Лилли, мы, пожалуй, останемся.
Лилли с секунду молча смотрела на него, осознавая его слова.
– О… прекрасно.
Келвин кивнул и грустно улыбнулся. Вокруг его глаз собрались морщинки.
– Жаль, конечно, что все сложилось именно так, но… итог один.
– Мне кажется, и тебе, и детям здесь будет хорошо.
– Наверное, так и есть, – он взглянул за стену. – Таких мест немного, да и найти их нелегко.
Кивнув, Лилли внимательно посмотрела на него.
– Я очень сочувствую твоей потере.
Келвин встретился с ней глазами.
– Спасибо, Лилли. Я ценю твою заботу.
– Как дети?
– Вполне неплохо. Томми, как всегда, угрюм. Беттани стала лучше спать, а малыш Люк считает, что все это было предсказано.
Лилли наклонила голову.
– Предсказано?
– Долго объяснять.
– Ты имеешь в виду все это? – Лилли обвела рукой весь город. – Вудбери… Все, что случилось?
Келвин вздохнул.
– У мелкого бывают видения. По крайней мере, он так говорит. Сны, видения… Не знаю точно, что там происходит в этой маленькой голове.
– Ого! – присвистнула Лилли. – Правда?
– Пути Господни неисповедимы, – пожав плечами, ответил Келвин.
– Это я уже слышала.
Келвин еще немного подумал.
– Кто я, чтобы отрицать слова ребенка? Пожалуй, нет ничего невозможного… верно?
Лилли снова вежливо улыбнулась.
– Да, это точно.
– Вот и славно, – Келвин взглянул на нее. – Я хочу поблагодарить тебя за терпение и за доброту. Ты приняла нас как равных.
Лилли опустила глаза, почувствовав странный трепет. Может, всему виной волнение, но наверняка сказать она не могла. Почему-то в присутствии Келвина ей всегда становилось немного неловко.
– Это ведь по-христиански? – она посмотрела на Келвина и улыбнулась. – Ну… я так слышала.
Келвин усмехнулся – тепло, по-доброму, – едва ли не в первый раз с момента своего появления в этом городе.
– Неплохо, Лилли… Весьма неплохо для безбожника.
– То есть я все равно отправлюсь в ад?
Улыбка Келвина стала шире.
– Это не мне решать. Но, по-моему, тебе не о чем волноваться.
– Отрадно слышать.
Лицо Келвина снова стало серьезным – он взглянул на темные макушки деревьев, качавшиеся за стеной. Двумя днями ранее группа под руководством Лилли убрала последние валявшиеся за стеной обугленные останки ходячих и захоронила их в братской могиле за железной дорогой, теперь вони мертвецов почти не чувствовалось. Ветерок разносил запах лета – запах зеленой травы, клевера и богатой, плодородной почвы, – а с ним и тихий тревожный звук, который время от времени пролетал по небу, царапая облака. Далекая симфония хриплых стонов была похожа на пение диковинной птицы из другого мира – на призрачное, первобытное предупреждение ее жертвам о неминуемом приближении опасности. От этой симфонии у любого жителя Вудбери волосы вставали дыбом, а у менее закаленных людей по спине и вовсе бежали мурашки. Келвин, похоже, почувствовал все это, после чего повернулся к Лилли и тихо сказал:
– А может, это и есть ад… может, нас всех обрекли на его муки, а мы этого и не заметили… может, нас обрекли прятаться за этими стенами или вечно бродить по аду на земле.
