Все еще с трудом верится, что наша страна, которую я считала такой мощной, на самом деле борется за выживание.
– А какие у нас отношения теперь?
Президент не сводит с меня глаз. Взгляд напряженный, но лицо по-прежнему спокойно.
– Антарктида обещает удвоить помощь, если мы предложим соглашение, которое заставило бы Колонии снова сесть за стол переговоров. И они угрожают сократить помощь вдвое, если до конца года у нас не будет соглашения. – Он делает паузу. – Поэтому наша задача убедить их не только предоставить нам военную помощь, но и не снижать экономическую.
Нам придется объяснить, почему все разваливается на части. Я судорожно сглатываю:
– Почему Антарктида?
– Она давно соперничает с Африкой, – отвечает Анден. – Если кто и способен помочь нам выиграть войну против Колоний и Африки, то только она.
Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени. Его руки в перчатках всего в футе от моих ног.
– Посмотрим, как пойдут дела. Мы должны им кучу денег, и в последние годы они не очень-то нами довольны.
– Вы когда-нибудь встречались с президентом лично? – спрашиваю я.
– Я сопровождал отца во время его визитов в Антарктиду. – Анден заигрывает со мной улыбкой, отчего все внутри вдруг приходит в трепет. – Он умел очаровывать партнеров по переговорам. Вы полагаете, у меня есть шанс?
Скрытый смысл его вопроса очевиден – он говорит не об Антарктиде.
– Харизма у вас есть, если вы об этом, – улыбаюсь я.
Анден смеется, и на душе у меня теплеет.
– В последнее время моя харизма не работает, – констатирует он, отворачиваясь и опуская глаза.
Самолет снижается. Я смотрю в иллюминатор и глубоко дышу, пытаясь согнать со щек румянец.
Мы идем на посадку, тучи все приближаются, и вскоре мы погружаемся в бурлящий сизый туман. Несколько минут, и мы выныриваем из серого одеяла навстречу обширному пространству, испещренному высотками самых разных цветов. От такого зрелища перехватывает дыхание. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, насколько велик технологический и цивилизационный разрыв между Республикой и Антарктидой. Тонкий прозрачный купол накрывает весь город, но мы проникаем сквозь него так же легко, как через одеяло облаков. Каждое здание, кажется, может произвольно менять цвет (два уже из светло-зеленого перекрасились в темно-синий, а одно меняет золотистую окраску на белую), и все они новенькие, будто их только построили, безупречные – в Республике такие можно по пальцам перечесть. Громадные изящные мосты, отливающие на солнце ослепительной белизной, перекинуты между многими небоскребами; они соединяют этажи соседних зданий, образуя некое подобие сотообразной паутины из слоновой кости. По центру верхних мостов располагаются круглые платформы. Я приглядываюсь и различаю на них что-то похожее на воздушные суда. (Еще одна странность: все высотки имеют громадные серебристые числовые голограммы над крышами в диапазоне от нуля до тридцати тысяч. Я морщу лоб. Видимо, цифры проецируются лучами, исходящими из крыш. Возможно, они означают число обитателей в каждом из небоскребов, хотя тридцать тысяч – относительно мало для зданий таких размеров.)
Пилот предупреждает о посадке. Многоцветные здания постепенно заполняют все пространство до самого горизонта, и мы снижаемся на одну из платформ. Внизу я вижу людей, которые готовятся принять наш самолет. Когда мы пролетаем над площадкой, наши кресла сотрясает резкий толчок. Олли поднимает голову и рычит.
– Магнитная посадка, – поясняет Анден, видя мой испуг. – С этого момента нашему пилоту нечего делать. Платформа сама посадит судно.
Мы касаемся поверхности так мягко, что я ничего не чувствую; выходим из самолета в сопровождении сенаторов и охраны, и прежде всего меня потрясает комфортная температура за бортом. Прохладный ветерок, теплые солнечные лучи. Разве мы не в самом холодном регионе Земли? (По моим прикидкам, здесь семьдесят два градуса[3], ветер юго-западный и относительно слабый с учетом высоты, на которой мы находимся.) Я вспоминаю тонкий нематериальный купол, сквозь который мы сюда проникли. Вероятно, с его помощью жители Антарктиды контролируют климат.
Потрясения на этом не заканчиваются: люди в биозащитных костюмах и противогазах тут же проводят нас в пластиковую палатку. (Вероятно, известия о чуме в Колониях дошли и досюда.) Кто-то быстро осматривает мои глаза, нос, рот и уши, потом проводит ярко-зеленым лучом по всем телу. В напряженной тишине я жду, пока оператор (толком не пойму, мужчина или женщина) читает показания на приборе, который держит в руке. Краем глаза вижу, что такую же проверку проходит и Анден – должность Президента Республики не исключает чумы. Спустя добрый десяток минут всех нас выпускают из палатки.
Анден здоровается с тремя антарктидами (на всех необычного покроя костюмы разных цветов – зеленый, черный или синий), которые встречают нас на посадочном мостике вместе с несколькими охранниками.
– Надеюсь, перелет прошел хорошо, – говорит женщина, когда мы – Мариана, Серж и я – подходим.
Она приветствует нас на английском, но с сильным корявым акцентом.
– Если хотите, мы отправим вас домой на нашем самолете.
Я давно подозревала (и узнала наверняка, когда познакомилась с Дэем), что Республика далека от совершенства, но слова антарктидки настолько заносчивы, что я тут же ощетиниваюсь. Наши самолеты недостаточно для них хороши! Я слежу за реакцией Андена, но тот лишь кланяется и улыбается ей:
– Благодарю, леди Медина. Вы всегда так любезны. Крайне признателен вам за предложение, но не хотел бы вас затруднять. Мы обойдемся.
Не могу не восхищаться Анденом. Каждый день я вижу, сколь тяжек груз, который он несет.
После непродолжительного спора я неохотно отдаю Олли одному из охранников – тот доставит пса в наш отель, – после чего мы выстраиваемся в тихую процессию, и антарктиды ведут нас по мосту к ближайшему зданию (оно алого цвета, хотя не думаю, что в честь нашего прибытия). Я специально иду как можно ближе к краю, чтобы рассмотреть город. На сей раз мне не сразу удается подсчитать все этажи (судя по количеству мостов, здесь их более трехсот – вероятно, триста двадцать семь; мне приходится поднять взгляд, чтобы прогнать головокружение). Верхние этажи купаются в солнечных лучах, но нижние тоже ярко освещены, похоже, они генерируют солнечный свет для тех, кто идет по тротуару. Я смотрю на Андена и леди Медину – они болтают и смеются, как старые друзья. Анден ведет себя так естественно – я даже не могу сказать, в самом деле ему нравится леди Медина или он виртуозно играет роль покладистого политика. По крайней мере, наш покойный Президент неплохо подготовил сына к ведению международных переговоров.
Вход в здание с моста оформлен аркой с витиеватой резьбой, двери раздвигаются при нашем приближении. Мы останавливаемся в богато обставленном фойе (толстый кремовый ковер, к моему восторгу, играет вихрем цветов в тех местах, куда я ставлю ногу; кругом пальмы в бочонках; стена из изогнутого стекла пестрит объявлениями; какие-то интерактивные станции непонятного мне назначения). Антарктиды на ходу вручают нам очки. Анден и многие сенаторы тут же, будто бы даже привычно, их надевают, но антарктиды все равно разъясняют назначение очков. Не знаю, известно ли им, кто я, и вообще волнует ли их это, но они явно обратили внимание на мое замешательство.
– Не снимайте их во время вашего визита, – говорит всем леди Медина со своим сильным акцентом, но я знаю, что ее слова обращены именно ко мне. – В них вы увидеть Росс-Сити именно таким, какой есть.
Заинтригованная, я надеваю очки. И удивленно моргаю.
Я тут же чувствую легкое покалывание в ушах, а первое, что вижу, – маленькие светящиеся цифры, витающие над головами всех антарктидов. У леди Медины – 28 627: УРОВЕНЬ 29, а у двух ее спутников (которые до сих пор не произнесли ни слова) – 8819: УРОВЕНЬ 11 и 11 201: УРОВЕНЬ 13. Теперь всюду в фойе я замечаю виртуальные цифры и слова; над зеленым луковичным растением в углу виднеется ВОДА: +1, а над темным полукруглым пристенным столиком – ЧИСТОТА: +1. В уголке моих очков светятся крохотные буквы.
ДЖУН АЙПЭРИС
ПРИНЦЕПС-ЭЛЕКТ
АМЕРИКАНСКАЯ РЕСПУБЛИКА
УРОВЕНЬ 1
СЕНТЯБРЬ 22, 21:32
ДНЕВНОЙ РЕЙТИНГ: 0
НАКОПИТЕЛЬНЫЙ РЕЙТИНГ: 0
Мы идем дальше. Никого, кажется, особо не заботит изобилие виртуальных букв и цифр, наложенных на реальный мир, и мне остается только положиться на интуицию. (Антарктиды не носят очков, но время от времени поглядывают в сторону виртуальных надписей, и потому я предполагаю, что в их глаза – или в мозг – встроены некие приспособления, постоянно воспроизводящие виртуальную часть их мира.)
Один из двух спутников леди Медины – широкоплечий блондин с очень темными глазами и бронзовой кожей – чуть отстает от всех. Вскоре он догоняет меня и идет рядом. Я напрягаюсь. Но он заговаривает, и его тихий голос звучит доброжелательно:
