Александер посмотрел на Дмитрия, сердито кивнул, и русский, выйдя из палатки, оттолкнул своего партнера от пленника. Джек вскинул голову, сделал глубокий вдох и помотал головой, чтобы хоть частично стряхнуть с нее грязь. В небе мелькнула молния. Джонатан, по-прежнему не покидая палатки, наблюдал, как Сагли отодвинул разъяренного Григория от американца и попытался напомнить приятелю, что надо выполнить приказ и привести смертный приговор в исполнение.
– У тебя есть одна минута, Джек, – сказал он полковнику.
Джек перевернулся на спину, сел и запрокинул лицо, все еще надеясь, что дождь хоть немного смоет грязь, а потом взглянул на Александера:
– Убей их, мою сестру и меня самого, будь ты проклят! Я знаю, чего ты от меня хочешь, и никогда не активирую оружие с помощью кодов, которые тебе нужны.
Пораженный Джонатан шагнул под ливень и встал над Коллинзом, а после, опустившись рядом с ним на колени, заглянул ему в глаза. Застыв, он словно пытался разглядеть ложь в глазах старого друга.
– Откуда ты знаешь? – только и спросил канадец.
– Твоя предательская игра закончена, Панчи. По крайней мере, одна разведслужба знает все о твоих планах найти бомбу и с ее помощью устроить в Квебеке государственный переворот.
Александер медленно встал и прокричал трем спецназовцам:
– Пристрелите их сейчас же!
– Ты знаешь меня, Панчи, я никогда не выдам тебе коды… Поэтому не дай им этого сделать, – прошипел полковник, пытаясь встать.
– Будь ты проклят, Джек!
– Нет! Будь проклят ты, сукин сын! Ты не получишь этой чертовой хрени, если хоть один из моих людей умрет!
Последние слова Коллинз прокричал в полный голос – Александер впервые в жизни услышал, как он кричит.
В сотне шагов от них трое спецназовцев прицелились.
– Стойте! – крикнул Джонатан сквозь шум грозы.
Над лагерем блеснула молния, тут же грянул гром, и Джек вздрогнул, подумав, что за его спиной уже лежат в грязи его друзья, расстрелянные по вине человека, которого он раньше называл своим товарищем.
Сагли и Деонович были ошеломлены, но Дмитрий все-таки протянул руку и толкнул вниз ствол автомата ближайшего к нему спецназовца. При виде этого остальные двое палачей тоже опустили «калашниковы». Григорий пришел в ярость оттого, что их новый партнер так быстро передумал, стоило американцу сказать ему пару слов. Круто повернувшись, здоровяк зашагал прочь. Его тяжелые ботинки расплескивали по сторонам воду и грязь.
Менденхолл почувствовал, как у него подогнулись колени, но остался стоять, не желая доставлять наемникам удовольствие видеть, как он боится. Он лишь поблагодарил бога за то, что проливной дождь скрывает слезы, текущие по его лицу.
– Похоже, теперь я в долгу перед вашим полковником, – с облегчением сказал Фарбо.
– Не торопитесь, Анри. Возможно, Джек только выиграл время, обменяв вас на нас, – пошутил Эверетт, у которого сердце до сих пор билось где-то в глотке.
– В любом случае дело стоило того, чтобы увидеть выражение лица ублюдка, когда ему не удалось нас пристрелить.
– А мне это дело стоило того, что я чуть не обделался, – колко заметил Карл.
* * *
Александер поднял Джека с земли и потряс.
– Слушай меня! – прокричал он Коллинзу в лицо. – Я провел больше двадцати пяти лет в разных дерьмовых дырах по всему миру и половину этого срока планировал нынешнюю операцию! Я не позволю тебе все испоганить, Джек! Если ты откажешься делать что тебе велено и не введешь коды, я не убью твоих друзей, о нет – я сдеру с них живьем кожу прямо перед тобой. А потом ты будешь наблюдать, как Линн изнасилует каждый наемник в лагере, а после ее у тебя на глазах порежут на куски! Я ясно выразился, Джек?
– Ясно, Панчи.
Голос полковника был спокоен: он говорил таким тоном, будто только что получил приказ от президента.
– Всего один вопрос… – добавил он неожиданно.
Джонатан уже хотел уйти, но остановился и обернулся к Джеку.
– Что? – прокричал он сквозь шум дождя.
– Думаешь, Соединенные Штаты и Канада допустят, чтобы ты осуществил свой план?
На сей раз Александер решил, что пора и ему выложить кое-какие новости. Настал его черед обрушить на Коллинза шокирующие факты.
– Да, я и вправду думаю, что они позволят Квебеку отделиться от Оттавы, Джек, – сказал он, медленно повернувшись. Полковник увидел, как черты его лица искажает безумие. – Потому что первым делом оружие, которое нам удастся извлечь из найденной боеголовки, будет направлено на Торонто, Нью-Йорк, Вашингтон, Лондон и Париж. Да, они будут приветствовать новый Квебек и нового главу его правительства, может, не с распростертыми объятиями, но будут! Пусть всего лишь официально. История знавала и более странные альянсы, Джек, уж ты-то должен это знать.
Панчи развернулся, зашагал прочь, но остановился, услышав крик, а вслед за тем – сердитые голоса. Джек посмотрел туда, где кричали, и увидел, что из задней части лагеря бегут пятнадцать коммандос, направляясь к стоящим в ряд палаткам, среди которых была и палатка Линн. Коллинз широко распахнул глаза, заметив, что клапан палатки откинут. Глаза его метнулись к лесу, и он успел увидеть, как Линн исчезла за деревьями.
– Стойте! Пусть бежит! – крикнул Панчи.
Затем он посмотрел на Сагли и Деоновича, которые пораженно застыли на другом конце лагеря.
– Поднимайте пленников, раздайте людям оружие, выведите техников из палатки. Мы выступаем нынче же ночью. Все закончится здесь и сейчас! – скомандовал Джонатан.
После этого Александер подошел к Григорию, который был выше его ростом, и схватил его за куртку. Дмитрий изумленно увидел, как громила съежился и отшатнулся от канадца.
– А ты не трать времени на сборы, приведи женщину обратно, быстро! – велел тот здоровяку.
Он выпустил Деоновича, и тот отпрянул еще дальше при виде безумного блеска в глазах Александера. Потом русский развернулся на пятках и побежал туда, где скрылась Линн.
Сумасшедший крик канадца испугал всех, кто его слышал. Он перекрыл грохот грома и шум дождя, и можно было подумать, что Джонатан вопит, обращаясь к каждому из наемников. Коллинз увидел, как люди бросились к своим палаткам, рюкзакам, оружию и снаряжению. Спецназовцы собирались добыть «Оружие Судного дня», и все, что мог сделать Джек, – это наблюдать за ними.
Отряд последует за Линн в северные леса Стикина, и два разных вида людей встретятся лицом к лицу после миллиона лет существования порознь. От исхода этой встречи может зависеть, кто станет наследником нового мира.
Часть третья
Первозданные обитатели леса
Чарльзу Хиндершоту Элленшоу Третьему снова слышалось пение без слов. Он пытался сосредоточиться на этом сне, но тот все время трепетал где-то рядом и ускользал – это были воистину танталовы муки. Песня была та самая, которую он пел перед тем, как потерять сознание: кто-то гудел «Crystal Blue Persuasion» настолько низким голосом, что он как будто доносился из глубокого колодца. Нельзя сказать, что напев был безупречно верным, но он ни на миг не прерывался. В конце концов боль в плече привела Чарли к границе бодрствования.
Запах плесени и земли – вот что в первую очередь осознал пробуждающийся разум ученого, когда веки его затрепетали и поднялись. «Поднялись ли?» – гадал Элленшоу. Он попытался шевельнуть головой, и чернота вокруг сказала ему, что он все еще спит. Но потом он понял, что это не сон: просто, где бы он ни находился, солнечные лучи сюда не проникали. И вдруг понимание врезалось в него, как комета: темнота, знакомый запах, который он помнил с 1968 года… Он в пещере Латтимера!
Чарли попытался сесть, но боль в плече дала ему знать, что это очень плохая идея. Он снова лег и внезапно понял, что напев смолк. С разрывающимся от боли плечом Чарли дотянулся правой рукой до переднего кармана и вытащил маленькую зажигалку.
Тут к нему вернулось воспоминание о том, как его подстрелил русский… Почему? Ах да, потому что он попытался быть героем. И впервые в жизни профессор понял, что должен признать: геройство – не его стихия.
– Глупый старик, – сказал он сам себе, не сознавая, что говорит вслух.
Потом он услышал справа от себя какое-то движение. Кто-то большой стремительно переместился оттуда, где лежал Элленшоу, в глубину длинного пещерного хода. Чарли сглотнул и, все еще лежа на спине, щелкнул зажатой в руке зажигалкой.
Он закрыл глаза и долго, очень долго лежал так, боясь приподнять веки из страха перед тем, что сейчас увидит. Но в конце концов, собравшись с духом, ученый открыл один глаз и увидел футах в тридцати пяти над собой свод пещеры. Древние сталактиты походили на зубы, торчащие в кошмарной пасти. Элленшоу сглотнул и открыл второй глаз, а после повернул голову.
