Потом принесли мою старую униформу. Я разделась и постаралась, насколько это было возможно, отмыться над раковиной. Я не мылась сорок дней; пахло от меня, прямо скажем, не очень, и мне почему-то стало неловко. Зубной щетки не выдали, так что зубы я почистила пальцем. По ходу мне стало любопытно: укрепляет ли двенадцатая система зубную эмаль? Потом я оделась, обулась и туго зашнуровала ботинки. Стало полегче. Теперь я чувствовала себя почти как в старые времена, когда еще пребывала в блаженном неведении. В тот вечер наивная и неусовершенствованная Рингер ушла от Зомби, мысленно пообещав: «Я вернусь. Если смогу, вернусь».
Резко распахнулась дверь. Констанс. Она сменила свою форму на мом-джинсы и заношенную толстовку.
– Мне показалось, что мы неудачно начали, – сказала она.
– Отвали.
– Мы теперь партнеры, – сладким голосом напомнила Констанс. – Напарницы. Лучше бы нам поладить.
Я спустилась следом за ней на три пролета в подземный бункер. Там мы прошли по лабиринту коридоров с серыми стенами и бесконечными дверями без табличек и номеров. Равномерный стерильный свет флуоресцентных ламп напомнил мне о проведенном с Бритвой времени, когда мое тело безуспешно боролось с двенадцатой системой. Мы играли в шахбол, изобретали секретные коды и планировали безнадежный побег, который вернет меня под этот мертвенный свет и поведет по очередному кругу неопределенности и страха.
Констанс шла на полшага впереди меня. Наши шаги эхом раздавались в пустом коридоре. Я даже слышала ее дыхание.
«Плевое дело убить тебя прямо сейчас», – лениво подумала я, но сразу отбросила эту мысль. Я надеялась, что у меня еще будет такая возможность, просто еще не пришло время.
Констанс толкнула дверь, которая ничем не отличалась от остальных, и мы вошли в конференц-зал. На стене – проекционный экран, напротив экрана – длинный стол, а в центре стола – металлическая коробочка.
За столом сидел Вош. Когда мы вошли, он встал. Свет убавился, на экране возник аэроснимок: пустынная двухполосная дорога бежит по холмам через поля. В центре снимка – прямоугольная крыша дома. В левой части прямоугольника – мерцающая точка. Тепловой след. Кто-то стоит на посту. Внутри дома – группа из нескольких светящихся пятен. Сперва я их пересчитала, потом дала имена: Дамбо, Кекс, Салливан, Наггетс, Уокер и последний – Зомби.
«Привет, Зомби».
– Это данные разведывательного полета шестинедельной давности, – пояснил Вош. – Дом находится приблизительно в пятнадцати милях к юго-востоку от Эрбаны.
Экран на секунду погас и снова зажегся. Та же черная лента дороги, тот же темный прямоугольник, то есть дом, только светящихся точек стало на две меньше.
– Этот снимок был сделан вчера вечером.
Камера увеличила охват. Теперь на снимке были видны леса, поля, другие черные прямоугольники. Темные пятна на сером фоне – пустынный, безжизненный мир. Тонкая лента дороги выскользнула из кадра, и вот далеко на северо-западе я увидела их. Две светящиеся точки.
– Куда они направляются? – спросила я, хотя сама уже не сомневалась, что знаю ответ.
Вош пожал плечами:
– Точно сказать нельзя, но, скорее всего, они идут сюда.
Каринка застыла. Вош указал на точку в верхней части экрана и многозначительно посмотрел на меня.
Я закрыла глаза и живо вспомнила Зомби в его безобразной желтой толстовке. Как он стоял у стойки в вестибюле старого отеля с дурацкой брошюрой в руке. А я говорила ему: «Я все разведаю и через пару дней вернусь».
– Они идут к пещерам, – сказала я. – За мной.
– Да, думаю, так и есть, – согласился Вош. – И не сомневайся, они тебя найдут. – В конференц-зале вновь стало светло. – Тебя перебросят туда сегодня же вечером, то есть задолго до их прибытия. Задача лейтенанта Пирс – захватить цель. Тебе надо лишь подвести ее на достаточно близкое расстояние. После завершения миссии лейтенанта Пирс и Уокера вернут на базу.
– И что потом? – спросила я.
Вош медленно моргнул. Он ожидал, что я знаю ответ.
– А потом ты и твои товарищи будете вольны пойти, куда пожелаете.
– Это куда же?
Едва заметная улыбка.
– Куда ноги понесут. Но я советую оставаться на открытой местности. Заходить в города будет небезопасно.
Вош кивнул Констанс, и та быстро направилась мимо меня к двери.
– Прихвати это, милочка. Тебе точно понадобится, – буркнула она на ходу.
Я посмотрела ей вслед.
«Прихватить? Что прихватить?»
– Марика.
Вош поманил меня пальцем.
Я не двинулась с места.
– Почему вы посылаете ее со мной? – спросила я и сама ответила: – Вы не собираетесь нас отпускать. Вы убьете нас, как только получите Уокера.
Вош вскинул брови.
– Зачем мне тебя убивать? Без тебя этот мир станет намного скучнее. – Он отвел взгляд и закусил губу, словно сболтнул лишнее, а после указал на коробочку в центре стола и довольно грубо заявил: – Мы больше не увидимся. Я подумал, что это будет уместно.
– Что?
– Прощальный подарок.
– Ничего мне от вас не надо, – ответила я, хотя сначала хотела посоветовать ему засунуть свой подарок в задницу.
Вош подтолкнул ко мне коробочку. Он улыбался.
Я не знала, чего и ждать. Может, дорожные шахматы? В память о времени, проведенном вместе. Я подняла крышку. В коробочке на поролоновой подушечке лежала зеленая гранула в прозрачном полиэтиленовом пакетике.
– Мир – это часы, Марика, – тихо сказал Вош. – И скоро наступит время, когда выбор между жизнью и смертью перестанет быть трудным.
– Что это?
– В горле ребенка с пшеничного поля была установлена модифицированная версия этой модели. Но эта в шесть раз мощнее и способна в секунду уничтожить все в радиусе пяти миль. Кладешь гранулу в рот, надкусываешь, и дальше тебе остается только дышать.
Я помотала головой:
– Мне это не нужно.
Вош кивнул. Глаза его заблестели. Его не удивил мой отказ.
– Через четыре дня наши покровители на корабле-носителе начнут бомбить все оставшиеся на Земле города. Ты понимаешь, Марика? Они сотрут с лица земли все следы нашей цивилизации. Все, что мы создавали десять тысячелетий, будет уничтожено за один день. А затем на выживших выпустят солдат Пятой волны. Начнется война. Последняя война, Марика. Бесконечная. До последнего патрона. А когда закончатся патроны, в ход пойдут камни и палки.
Очевидно, мой недоуменный вид начал действовать Вошу на нервы. Он заговорил жестче:
– Какой урок преподнес ребенок в пшенице?
– Нельзя верить чужакам, – ответила я, не отрывая глаз от зеленой гранулы на поролоновой подушечке. – Даже если чужак – маленький ребенок.
– И что происходит, когда никому нельзя верить? Что происходит с нами, если любой незнакомец может оказаться иным?
– Без доверия нет сотрудничества. А без сотрудничества нет прогресса. История останавливается.
– Да! – просиял от гордости Вош. – Я знал, что ты поймешь. Ответ на решение проблемы человека – уничтожение всего, что делает нас людьми.
Он поднял руку, как будто собрался дотронуться до меня, но осекся. Впервые после нашего знакомства мне показалось, что его что-то беспокоит. Не знай я его – решила бы, что он чего-то боится.
Вош уронил руку и отвернулся.
12
Обшивка Си-160 поблескивала в лучах заходящего солнца. На взлетно-посадочной полосе подмораживало, но я ощущала, как солнечный свет ласкает мои щеки. Четыре дня до весеннего равноденствия. Через четыре дня корабль-носитель сбросит на Землю свой смертоносный груз. Четыре дня до конца.
Констанс в последний раз проверяла свое снаряжение, а наземная команда в последний раз проверяла самолет. При мне были пистолет, винтовка и нож. И зеленая гранула в кармане.
Я все-таки приняла прощальный подарок Воша.
Понятно, почему он хотел, чтобы я взяла эту гранулу, и что означал этот подарок. Он собирался сдержать слово: как только Констанс схватит Уокера – мы свободны.
И правда – чем мы опасны? Прятаться нам негде. Возможно, пройдут месяцы, прежде чем мы окажемся перед окончательным выбором: как принять смерть. На их условиях или на наших? И когда нас загонят в угол или захватят в плен, у меня, помимо этих двух вариантов, будет подарок Воша. И я сделаю свой выбор.
