Ознакомительная версия.
Арлену на миг стало совестно. Гигантский Шарик Хора был и храмом, и усыпальницей, выстроенным из погибших на алагай’шараке даль’шарумов. Строительный раствор замешивался на их крови. Мебель сделана из их костей и кожи. Сотни тысяч – может быть, миллионы – воинов отдали жизни за его идеалы, а тела – на постройку стен и куполообразного потолка.
В Форте Красия не существовало места священнее, чем Шарик Хора, и вот он, Арлен, крадется в ночи с намерением ограбить его. Как Баха кад’Эверам. Как Анох-Сан.
«Неужели я просто-напросто кладбищенский вор? Человек без чести?»
Он чуть не попросил Аббана повернуть назад. Но затем подумал, что даль’шарумы не в состоянии даже заполнить огромный храм из-за бесконечной войны на уничтожение – и все потому, что группка праведников скрывала знания. Северные рачители мало чем отличались от них, и Арлен без колебаний нарушал их заповеди.
«Это только копии, – сказал он себе. – Я ничего не украду, лишь заставлю их поделиться».
«Все равно плохо», – откликнулся отцовский голос.
Оставив повозку в переулке за два квартала до цели, они прошли остаток пути пешком. Улицы словно вымерли. Когда приблизились к храму, Аббан повязал на копье яркую тряпицу и принялся им размахивать. Через секунду в окне второго этажа замелькала такая же.
– Быстро туда, – бросил Аббан, заковыляв к окну со всей скоростью, какую позволяла хромая нога. – Если Джамере схватят в келье… – Он не договорил, но Арлен без труда домыслил остальное.
Они прижались спинами к стене храма, и из окна свесилась тонкая шелковая веревка. Мальчишка, который ее спустил, хотя и был тощ, двигался с кошачьей грацией воина. Дама – знатоки жестокого красийского искусства, рукопашного боя без оружия, известного как шарусак. Арлена обучали ему лучшие даль’шарумы, но воины овладевали шарусаком в структуре общей подготовки, а дама посвящали ему всю жизнь. Арлен ни разу не видел их в деле – нападать на дама дураков не находилось, – но наблюдал, как они двигаются, неизменно собранные, всегда начеку. Он не сомневался в их убийственном мастерстве.
– У меня всего секунда, дядя. – Юнец вложил в руки Аббана кожаную сумку. – По-моему, меня слышали. Нужно вернуться, пока не увидели, иначе устроят пересчет бидо.
Аббан извлек увесистый кошель, в котором звякнули монеты, но племянник остановил его жестом.
– После, – сказал он. – Не хочу, чтобы меня с этим поймали.
– Вот же черное сердце Най, – пробормотал Аббан. – Приготовься бежать, – сказал он Арлену, вручив ему сумку.
– Я отдам деньги твоей матери, – сказал Аббан Джамере.
– Не смей! – прошипел тот. – Ведьма их прикарманит! Я приду за ними потом, и лучше бы им оказаться у тебя под рукой!
Он взялся за веревку, но не успел сдвинуться с места, как в окне замерцал свет. Веревку заметили, раздался крик.
– Бежим! – яростно шепнул Аббан.
Помогая себе копьем, он бросился прочь на удивление резво. Арлен последовал за ним, даже юнец, когда дама в белом посветил из окна фонарем и обнаружил их, поспешил за ними, бормоча красийские проклятия такой скороговоркой, что Арлен не разобрал ни слова.
– Эй, вы! Остановитесь! – заорал клирик.
Окна храма расцветали светом, и дама спрыгнул на землю, не прибегнув к веревке. Перекатившись по песчанику, он устремился в погоню сразу, как истощилась инерция падения.
– Остановитесь и предстаньте перед судом Эверама! – крикнул он.
Но все трое знали, что «суд Эверама» означает лишь быструю смерть, и благоразумно продолжили бег, свернули за угол и ненадолго скрылись из поля зрения клирика.
Аббан, пыхтевший и ковылявший с опорой на копье, превратился в обузу. Вдруг он споткнулся, упал на колени и выронил копье. Безумными глазами взглянул на Арлена. Взмолился:
– Не бросай меня!
– Не будь ослом, – цыкнул Арлен, схватил тучного купца за руку и рывком поставил на ноги. – Доведи Аббана до повозки, – велел он Джамере. – Я задержу дама.
– Нет, – возразил Джамере. – Я могу…
– Уважай старших, малец, – перебил его Арлен и поразился, услышав из собственных уст отцовскую фразу.
Он схватил мальчишку за руку и толкнул к Аббану. Тот посмотрел на него как на полоумного, но Арлен ответил свирепым взглядом, и юнец, кивнув, поднырнул под Аббаново плечо.
Арлен, невидимый ночью в черных одеждах и с сумкой за спиной, скользнул в тень. Если кого и поймают с поличным, то пусть его.
«Вот ты и влип», – отметил голос в голове.
Дама бегом обогнул угол, но все же оказался готов к засаде и плавно пригнулся, избежав размашистого пинка в солнечное сплетение. Перекувырнувшись, он резко выпрямился и напряженными пальцами ударил Арлена по запястью.
Кисть онемела, копье выпало из омертвевших пальцев. Дама присел и крутанулся в подсечке; Арлен отпрянул и покатился кубарем, затем вскочил на ноги, и дама бросился на него белым вестником смерти.
Они сошлись на ровном месте и принялись обмениваться яростными ударами. В первые мгновения Арлен решил, что не все потеряно, но вскоре стало ясно: дама просто примеривается. Он резко увернулся от пинка, крутанулся и с силой врезал Арлену по горлу.
Из Арлена не раз вышибали дух, но сейчас вышло иначе. Казалось, дух этот заперли, перекрыв ему выход и вход. Задохнувшись, Арлен качнулся, а дама почти лениво ударил его в живот, так что воздух мучительным залпом вырвался из поврежденной трахеи, а сам он грохнулся навзничь.
Послышались шаги других дама, подоспевших из Шарик Хора, замерцали их фонари. Арлен попытался встать, и дама хладнокровно шагнул к нему.
– Кто твои сообщники, прислужник Най? – спросил дама. – Назови имена хромого и мальчишки, и я подарю тебе быструю смерть.
Арлен напрягся, готовый атаковать, и дама рассмеялся:
– Твой шарусак жалок, глупец. Ты только продлишь свои мучения.
Арлен знал, что имеет дело с лучшим бойцом, без преувеличения. Но поединок больше мастерства. Поединок – это победа любой ценой.
Захватив горсть песка, он швырнул его дама в глаза и что было мочи пнул в колено. Раздался хруст, приятный для слуха Арлена. С воплем вцепившись себе в лицо, дама рухнул на землю.
Арлен кое-как встал и помчался за Аббаном и мальчишкой. Те уже погрузились в повозку, и Арлен запрыгнул к ним в тот самый миг, когда Аббан хлестнул верблюда. Животное рванулось с места. За ними пустилось в погоню полдюжины клириков, вооруженных фонарями, и неслись они с неописуемыми грацией и скоростью.
Аббан нещадно настегивал несчастного верблюда, и постепенно они начали отрываться – животное развивало прыть, недоступную людям. Арлен осмелился подумать, что им удастся уйти, но тут они угодили в яму, и повозка лишилась одного колеса из двух. Троицу беглецов швырнуло на землю, а верблюд остановился, переводя дух.
Ознакомительная версия.
