нее руки и стали копать точно так же, как другие скелеты выкопали яму для человека.
– Есть в этом что-то успокаивающее, когда наблюдаешь, как твои враги роют себе могилы, – произнес он, повернувшись ко мне.
Его глаза сияли голубым светом, а сила, исходящая от тела, делала воздух вязким, так что было трудно дышать. Из легких у меня вырвался выдох, грудь сжалась, когда этот властный взгляд остановился на мне.
Даже сейчас, когда я узнала, кто он на самом деле, и увидела его во всем могуществе, я все равно замечала в нем признаки человека, в которого влюбилась. В боге все еще мелькали человеческие искры, и я спрашивала себя, не станет ли мне когда-нибудь больно смотреть на него.
– Не смотри на меня так, – сказал он, сдвинув брови, поскольку, казалось, понимал охватившие меня эмоции.
Но внутри меня существовало что-то еще, требуя выхода: злоба раздирала меня изнутри, когда это что-то рвалось на свободу. Мое сердце содрогалось в груди, когда фантомные когти впивались в мою бьющуюся плоть, как будто существо, которому они принадлежали, могло поглотить меня, чтобы обрести свободу. Глядя на врагов Калдриса, копающих себе могилы, мне захотелось сделать то же самое для себя. Его душа питала и питалась лишь из самых темных уголков моей, заставляя меня жаждать такого очищающего возмездия, которого я не должна была желать для себя.
– Кэлум, – сказала я умоляющим голосом, хотя и не хотела проявлять слабость.
То, что находилось внутри меня сейчас, никогда не существовало там раньше, темные щупальца на моей руке молили меня протянуть ее и прикоснуться к силе, которую он использовал для управления мертвыми. Они звали меня, притягивая к себе, как будто я больше принадлежала к мертвым, чем к живым.
– Знаешь, как это больно? Знать, что каждый раз, когда ты на меня смотришь, ты на самом деле видишь не меня? – спросил он, подходя ко мне.
Он двигался медленно, и с каждым шагом его сила приближалась, заключая меня в удушающие объятия, омывая запахом мускусного разложения, напоминающим гниение листьев осенью. Но сквозь нее прорывался и другой запах – запах свежести и чистоты – запах Кэлума, проникающий сквозь дымку, принесенную его силой.
– Знаешь, как больно осознавать, что, если я покажу тебе свое истинное лицо, ты сбежишь от меня?
– Знаешь, как больно осознавать, что все было полуправдой? – спросила я, наклоняясь и прижимая ладонь к сердцу, пытаясь взять себя в руки.
Он вырвал бы все, что вложил в меня, силой, если бы прикоснулся ко мне, извлекая из меня ту силу, с которой я не хотела иметь ничего общего.
– У нас с тобой в распоряжении все время мира, мин астерен, – сказал он, отступая на шаг.
Как будто чувствовал, что я не выдержу его прикосновений, не выживу, если меня оттащат еще на шаг от моей человечности.
– Скоро ты увидишь, что все, что я сделал, было сделано для тебя, чтобы облегчить неизбежные изменения в твоей жизни и защитить тебя от того, что грядет.
– А что грядет? Ты имеешь в виду что-то еще, кроме того, что мне придется стать твоей парой по принуждению? – спросила я, и если бы не боль, пронзившая тело, я бы, наверное, усмехнулась.
Он вел себя так, будто жертва – это он и будто он не может контролировать то, что происходит со мной из-за объединяющей нас связи, о которой я не просила.
– Я не могу заставить тебя принять эту связь, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Неважно, что ты думаешь обо мне прямо сейчас, фейри никогда не переступают некоторые границы, которые не стесняются переходить люди. Мы не насилуем. Мы не навязываем связь, которая будет длиться вечно. Это ведь то же самое, как если бы тебя принудили к браку, которого ты не желаешь.
– В любом случае ты просто заставишь меня поехать в Альвхейм и жить рядом с тобой, – сказала я, и ноги у меня были готовы подкоситься.
Бог Мертвых прищурился, глядя на руку, которую я прижала к своей груди, как будто могла запихнуть эту силу обратно внутрь себя и не дать ей вырваться наружу. Он склонил голову набок, поднял руку с кругом на тыльной стороне и приложил ее к моей.
– Нет, – сказал он, грустно покачав головой.
Он медленно опустил руку, и его ошеломляюще голубые глаза потемнели, когда он бросил взгляд через плечо туда, где Стражи Тумана рыли себе могилы. Все, кроме одного, упали в выкопанные ямы и теперь засыпали себя, пока остальные помогали в погребении.
– Если ты решишь отказаться от меня, я оставлю тебя доживать твою жизнь при дворе Зимы. Моя мать будет заботиться о тебе, как о родной, а я буду держаться подальше.
Я изучала его, нахмурив брови, пытаясь понять, почему он пошел на такую уступку. Почему он допускает такой вариант, если приложил столько усилий, чтобы заставить меня влюбиться в него? Весь этот разговор казался мне ловушкой.
– Не понимаю.
– Все очень просто. Ты – моя, а я – твой. Но я не могу заставить тебя быть со мной, если ты не любишь меня так, как я люблю тебя, звезда моя. У моей матери ты будешь в безопасности и умрешь своей смертью, когда придет твое естественное время, – сказал он, опустив взгляд в землю.
– А где будешь ты? – спросила я, обдумывая все, что знала о Калдрисе.
У меня было много вопросов о правде, спрятанной за намеками, которыми он ограничивался, рассказывая о своей жизни.
– Пока не наступит день, когда ты примешь меня как свою пару, я должен буду находиться при дворе Теней. А когда ты умрешь, прожив свою последнюю жизнь как человек, я присоединюсь к тебе в Пустоте, чтобы дождаться суда, – ответил он, наблюдая, как последний Страж Тумана опустился в свою могилу.
От группы, охраняющей меченых, отделился один из скелетов, взяв на себя задачу похоронить его должным образом.
Скелет наконец закончил хоронить последнего Стража, полностью закрыв землей униформу – с глаз долой. Теперь мы остались только с теми, кто умер давно. Кэлум протянул мне руку. Его сила уменьшилась и перестала быть такой удушающей, количество мертвецов, которых ему нужно было контролировать, сократилось вдвое, и в мои легкие стремительно вернулся воздух.
– Почему же ты на это согласился? – спросила я, игнорируя протянутую им руку.
– Потому что, пока ты не примешь нашу связь, я должен оставаться таким, каким был всегда. Ты не единственная, кому известно, что значит быть пленником собственной жизни, мин астерен. Я хочу, чтобы у тебя было как можно больше свободы, и не хочу держать тебя в заточении рядом с собой.
– Тогда оставь меня в Нотреке, – сказала я, поморщившись, когда его пальцы нежно сомкнулись вокруг моих.
Он баюкал мою
