— Неужели столько веков спустя ты наконец пришла поразвлечься? — прошипел балор.
Халисстра почувствовала, как пальцы вцепились ей в волосы.
— Нет, — лениво промурлыкала Ллос. — Но вот она — да. — Она вытолкнула Халисстру вперед.
Поняв, что происходит, Халисстра стала задыхаться. Ллос не придумала для нее никакого нового задания. Она просто выбрасывала Халисстру, будто надоевшую игрушку.
— Госпожа, нет! — выдохнула она. — Я еще могу послужить тебе. Умо…
Грубый смех Ллос оборвал ее.
— Госпожа Покаяние, — глумливо бросила она, — умоляешь? Пора бы тебе уже поумнеть.
— Госпожа, — проскулила Халисстра, — позвольте мне доказать. Я все сделаю.
— Конечно сделаешь, — ответила Ллос голосом нежным, как свежесплетенная паутина. — Мы обе знаем это, правда?
Демон придвинулся ближе, хрустя когтистыми ногами по засыпанной солью земле. Он указал на Халисстру пальцем и опустил руку, вынуждая ее упасть на колени. Теперь, когда демон был так близко, она поняла, что он ненамного выше ее: стой они рядом, их глаза находились бы на одном уровне. Однако исходящая от него грубая сила была почти под стать силе самой Ллос.
Непрошеные слезы брызнули из глаз Халисстры и заструились по лицу, оставляя привкус соли на губах.
Ллос рассмеялась при виде отчаяния Халисстры. Щелчок пальцев, и с неба спустилась нить паутины. Она ухватилась за нее рукой и снова повернулась к демону.
— Твоя служба скоро мне понадобится, Вендонай, — сказала богиня. — А до того времени ты найдешь чем позабавиться, я уверена. — Она кивнула на Халисстру. Потом побежала вверх по паутине и исчезла.
Демон навис над Халисстрой. Он был так близко, что она ощущала зловоние паленой шерсти и резкий маслянистый запах его дыхания. Он опустил нос, почти коснувшись им ее макушки, и глубоко вдохнул.
И отпрянул.
— Ты не… — Демон осекся, словно сообразив, что хотел сказать. Он заставил ее упасть ничком и запрокинул голову вверх. — Ллос!
Пустое небо молчало.
— Ллос!
Не в силах сдержать любопытство, Халисстра уставилась на демона. Что-то расстроило его планы. Ее запах? Неужели по нему понятно, что она была когда-то жрицей Эйлистри? И что служила Ллос по принуждению? Что бы ни было в Халисстре не так, демона это привело в ярость. Чем больше он свирепел, тем сильнее становился ветер.
При каждом вдохе ноздри ее забивали несущиеся по воздуху соляные кристаллы. Сверкающая соляная пыль висела в воздухе, скрывая все вокруг. Вокруг ног демона, продолжающего бушевать и выкрикивать в небеса имя Ллос, намело небольшие сугробы. Халисстра поднялась на четвереньки, но демон, похоже, этого не заметил. Ободренная этим, она начала тихонько отползать подальше. В зависимости от того, на каком Уровне Абисса они находятся, ей, возможно, удастся отыскать портал, ведущий на Материальный Уровень. А там она сумеет доказать Ллос, что не слабачка, что достойна…
Когтистая нога ударила ее по лицу, вновь опрокинув на землю.
— Дроу! — проревел он. — Никаких побегов. Я твой хозяин!
Халисстра ощутила вкус крови: демон рассек ей губу.
— Да, хозяин, — выдохнула она.
Ветер стих.
— Так-то лучше, — произнес демон, убрав ногу от ее головы. Он уселся на корточки возле нее. — Я заключу с тобой сделку. Ты хочешь свободы, а я хочу поразвлечься. С кем-нибудь более… соответствующим моему вкусу. — Он поднял руку и подцепил пальцем подбородок Халисстры, проткнув кожу кончиком когтя. — Подумай хорошенько. Нет ли кого-нибудь, кто мог бы поменяться с тобой местами, чтобы спасти твою поганую шкуру?
От облегчения у Халисстры закружилась голова.
— Есть кое-кто… очень обязанный мне.
— Ее имя?
— Каватина.
— Каватина. — Демон перекатил имя на языке, словно смакуя. — Кто она тебе? Любовница? Родня?
Чувство облегчения захлестнуло Халисстру. Она готова была держать пари, что демон ничего не слышал про Каватину, ведь он долгие годы был погребен под слоем соли. И похоже, ее ставка оказалась удачной. Каватина — Рыцарь Темной Песни, охотница на демонов. Убийца полубогов. Она мигом расправится с балором. Один взмах Лунного Клинка — и любимый демон Ллос будет мертв.
И это заставит Паучью Королеву пожалеть, что она бросила Халисстру ему на растерзание.
Халисстра покачала головой в ответ на вопросы демона, но от этого движения острие когтя глубже впилось в ее тело, заставив поморщиться.
— Каватина мне не любовница и не родственница. Она жрица Эйлистри. Однажды я спасла ей жизнь. Я уверена, она сочтет себя обязанной сделать то же самое для меня.
— Прекрасно, — обнажив острые зубы, улыбнулся демон.
Он убрал коготь из-под ее подбородка. Потом выпрямился, ухватил коготь другой рукой и дернул. Коготь отделился, хлынула черная как деготь кровь. Взяв Халисстру за левую руку, он воткнул коготь ей в ладонь. Входя в ее плоть, коготь жег, словно расплавленный воск. Когда все закончилось, на этом месте осталась лишь грубая темная корка.
— Найдешь Каватину — дотронься до нее этой рукой и назови мое имя, — приказал демон. — Поняла?
Халисстра потерла ладонь, почти сожалея о своем обещании. Руку нестерпимо жгло.
— Поняла.
Демон подхватил Халисстру, словно тело ее было легче паутины, и уставился ей в глаза:
— Иди. Ищи Каватину. — Он поднял ее над головой и подкинул в воздух.
Небо расколола огненная трещина, и завывающий ветер унес Халисстру прочь.
Каватина бежала по лесу, не обращая внимания на царапины, оставленные ветками на ее обнаженной коже. Она услышала, как слева от нее загонщики бьют мечами о щиты, двигаясь по лесу напрямик. Впереди них наверняка затаились вооруженные жрицы, чтобы пронзить любого монстра, поднятого загонщиками из логова, но Каватина предпочитала охотиться в одиночку.
Для Великой Охоты она сбросила даже башмаки, оставив лишь священный символ. Ритуальный серебряный кинжал с тупым лезвием раскачивался у нее на груди в такт бегу. Отказалась она и от большей части магических вещей, веря, что благословение богини защитит ее. Она взяла лишь магический охотничий рог, висящий у нее за плечом, и свой меч.
Каватина бежала, и меч пел, его посеребренный клинок вибрировал в теплом ночном воздухе, словно струна. Крепко сжимая рукоять в правой руке, Каватина ощущала возбуждение оружия. Это был один из двадцати четырех священных мечей, точно такой же, как у леди Квили, — выкованных, как утверждали священные гимны, самой Эйлистри из лунного луча. В головку эфеса был вделан полупрозрачный белый лунный камень, слабо вспыхивавший чуть голубоватым светом всякий раз, как лунное сияние касалось его. Половина камня, однако, оставалась темной — темной, будто половина луны, остающаяся в тени в эту ночь осеннего равноденствия.
