– Чеснок, – Матильда угрюмо оглядела пистолеты. – Положишь имбирь – убью.
2
Еще дней десять, и они будут в Алати, а дальше что? Братец Альберт от радости точно не прослезится. Может и продать, особенно если заплатят. Нужно было не в Сакаци гнать, а в Кадану, Розамунда сестру бы не выгнала…
– Вино, сударыня. – Трактирщик шмякнул об стол дымящимися кружками и медово улыбнулся. – А с мясом, прошу простить, задержка выходит. Подливу не доглядели, свернулась. Новую заварили, но пока дойдет…
Точно что-то замышляет, тварь такая! И от вина пахнет как-то не так, а ну как воробьиного корня [13] подмешал?
– Давай без подливы! -
– Как так без подливы? – схватился за сердце плут. – Мясо без подливы, что кошка без хвоста, а ждать всего ничего, да и лошадки отдохнут.
– И то, гица, – Лаци преспокойно отхлебнул из подозрительной кружки, – куда торопимся? Солнце не догоним, от луны не сбежим…
– Тише, – хлопнул ладонью по столу Темплтон. – Слышите?
Лошади, и много… А где лошади, там и люди, и вряд ли с добром.
– Кто это? – Рука Темплтона легла на эфес. – Кого ты ждал?
– Никого, – улыбку с красной физиономии как корова языком слизала. – Чтоб меня кошки разодрали, никого. А может, господам в погреб спуститься? Мало ли…
Спустишься, тут тебе и крышка, а не спустишься? Грохнула входная дверь, затопотали чужие сапоги.
– Где твой погреб?
– Ох… Теперь уж и нигде…
Обе двери распахнулись одновременно, упала вышитая занавеска, на столе задрожали кружки.
– Ваше высочество, мы счастливы вас видеть! – Офицер со знакомой рожей, за ним десятка полтора солдат, еще шестеро с черного хода. А ведь она почти поверила, что погони нет.
– Вы счастливы, а я – нет! – отрезала Матильда. – Потрудитесь выйти вон.
– Увы, – перевязь на офицере была капитанской, а имя принцесса забыла напрочь, – просьба вашего высочества вступает в противоречие с приказом его величества. Мне поручено вернуть вас в Ракану, и я это сделаю.
– Лучшее, что вы можете сделать, – шадов подарок сам прыгнул в руку, – это убраться.
Темплтон уже стоял с обнаженной шпагой, а Лаци сжимал саблю. Побледневший офицер улыбнулся и сложил руки на груди.
– Повторяю, мне очень жаль, но вы поедете в Ракану. В случае моей смерти вас доставят теньент Бартон или сержант Лоуз. У вас всего два заряда, у нас – двадцать.
Дула мушкетов дрогнули и уставились не на нее, а на Лаци с Дугласом. Сволочь! Твою кавалерию, какая же сволочь!
Капитан бросил на стол перчатки и поклонился:
– Его величество распорядился, чтобы с ее высочеством обходились в высшей степени учтиво. Насчет подозреваемого в измене и убийстве виконта Темплтона подобных распоряжений не поступало, а что касается слуг… Дворцовый комендант подобрал человека, понимающего в дайтских легавых. В случае необходимости он заменит вашего псаря… во всем.
Альдо нашел скотину, готовую на любую мерзость. На любую!
– Темплтон, отдайте им шпагу. Лаци, ты тоже.
– Ваше высочество, позвольте ваши пистолеты. Его величество предупредил, что это память о старом друге. Клянусь честью, с ними ничего не случится.
– Поклянитесь чем-нибудь другим, – этого капитана она прикончит, улучит момент и прикончит, – чем-нибудь, что у вас в самом деле имеется. Перевязью там или задницей.
– Клянусь своей шпагой, – он ее тоже ненавидит, но будет терпеть, холуй поганый, – и своим именем. Капитан Коурвилль к вашим услугам.
– Я запомню, – пообещала Матильда, – можете быть уверены.
Коурвилль с поклоном принял пистолеты и положил на буфет.
– Эй, – заорал он, – трактирщик!
Капитан раздувался от гордости и хотел жрать. Петух, слезший с курицы! Ничего, будет тебе лисица, и скоро!
– Сударь? – Пузатый Франсуа обтер фартуком руки. Он был тем, кем был: трактирщиком, а не разбойником. – Чего изволите?
– Что у тебя есть?
– Времена нынче тяжелые, – заныл проныра, – но солонина есть и убоина. Хорошая убоинка, только варить долго. Свининка была, для госпожи готовил…
– Все у тебя найдется, – хохотнул Коурвилль, – а не найдется, тебя зажарим, на всех хватит. Не бойся, за постой заплатим.
– А все одно мясо жесткое, – нахмурился трактирщик. – Разве что вином полить, но дороже выйдет.
– Поливай! Лоуз, отберешь четверых солдат и останешься с ее высочеством, остальные – в большой зал. Монс! – Низенький капрал вытянулся в струнку. – Передай Бартону позаботиться о лошадях и глаз с ворот не спускать, а сам ступай в общий зал. Приглядишь. По кружке на брата – и хватит! Тебя это тоже касается.
– Да, господин капитан.
– Ваше высочество, – Коурвилль учтиво поклонился, – я и сержант Лоуз разделим с вами вашу трапезу, а теньент Бартон озаботится, чтоб нас никто не беспокоил.
– Только сядьте так, чтоб я вас не видела, – процедила Матильда, – иначе меня стошнит.
– Как вам угодно.
Главное, надоумить Дугласа и Лаци сбежать, а за себя она как-нибудь ответит.
– Ваш обед, сударыня. – Трактирщик водрузил на деревянную подставку фырчащую сковородку. Увесистую, с ручкой. Леворукий, дай ей силы не прибить Коурвилля на месте.
– Ваше высочество, нам предстоит долгий путь. Вам следует подкрепиться.
– Смерть от истощения мне не грозит.
Возвращаться они будут долго, уж об этом-то она позаботится. И еще о том, чтобы капитан Коурвилль проклял сюзерена, его бабку и день, когда появился на свет.
3
Обед, если эта подлость называлась обедом, тянулся и тянулся. За открытой дверью галдели солдаты – радовались, что вернутся с добычей, и лакали из своих кружек. Невидимый Коурвилль стучал ножом по тарелке, сержант пялился оловянными глазами и выпячивал грудь, Дуглас невозмутимо жевал кусок за куском, запивая мясо молоком, Лаци смотрел в угол. Будь доезжачий один, он получил бы или пулю, или свободу, но гица связывала любовника не меньше, чем он ее.
– Ваше высочество, – подал голос капитан, – я умоляю не видеть во мне врага. Я выполняю приказ его величества…
– Ну и выполняйте, – если не уймется, она за себя и сковородку не ручается, – только молча. Люра и тот перевязь не за болтовню получил.
Хорошо б тебя тоже напополам, холуй поганый! Или хотя б башку снести. Это б и Лаци смог, но только с коня. Какие у негодяев лошади? Вряд ли сплошь полумориски. И зачем только она вцепилась в Бочку? Взяла бы серого, глядишь, и ускакали бы.
– Его величество весьма опечален вашим отъездом, но он понимает, что к бегству вас вынудили обманом. Имеются неопровержимые улики против виконта Темплтона, тайно служившего Олларам. Обманом и угрозами он заставил графа Гонта совершить ряд недостойных поступков, а затем, боясь разоблачения, предпринял попытку…
– Закройте пасть! – Плохо Коурвилль ее знает, иначе б не оставил пистолеты на виду.
– Ваше высочество, позвольте дослушать. – Дуглас допил свое молоко и отодвинул пустую кружку. – Итак, попытку чего я предпринял?
Коурвилль не ответил, Лаци подкрутил усы и подмигнул выпучившему глаза сержанту, что-то омерзительно скрипнуло и завизжало, задребезжала посуда. Посудный шкаф исчез, на его месте зияла низкая, но широкая дыра, из которой тихо и ловко лезли люди с пистолетами. Один, два, три… Пятеро! Добрый дядюшка Франсуа все-таки был
