— Ради Бога! Вы не представляете, какие у меня затраты были, пока я тяжело болела!
— Хочу омаров или лобстеров! Больших, огромных, в меру солёных и пахнущих укропом. И ещё хочу под них парочку жирных рыбцов, и три литра свежего бочкового пива, и стакан ледяной водки немедленно! И томатного сока! И специй в него, и перца!
— Ну что Вы такое говорите?! В Вашем-то состоянии!?
— Плевать мне на моё состояние! Достань из холодильника всё, что я только что заказал!
— Ну, я не знаю… О, Боже! — изумилась и испугалась Мария, открывая дверцу холодильника. — Откуда всё это?!
— Оттуда! — сухо произнёс я и задал женщине прямой вопрос. — Ты девственница?
— Увы, да… У меня никогда не было мужчины.
— Никаких «увы»! — возмутился я. — Сейчас мы исправим сей печальный недостаток! Ты готова?!
— Конечно же, готова! Я горю и трепещу!
— Так иди же ко мне на грудь, моя малютка!
— Банально, пошло, смешно, но, тем не менее, я готова оказаться на Вашей груди!
— О, как меня гнетут все эти бинты!
— Сейчас мы их сбросим!
— О, моя радость!
— О, мой шалун!
— Ну, иди же ко мне, моя нимфа!
— Иду, иду, мой спаситель!
Я стал, лихорадочно трепеща, и чуть не теряя сознания, раздевать Марию, у которой, оказывается, была довольно неплохая грудь, и в это самое ответственное время в мозгу у меня раздался щелчок, и скорбный голос Серпента произнёс:
— «Величайший Господин! У нас серьёзные проблемы!».
— Да что же это такое! — завопил я, чувствуя, что мой крайне эрогированный член катастрофически теряет свою былую силу. — Сколько можно надо мною издеваться?!
— Что случилось?! — воскликнула Мария, будучи на половине пути к этому самому члену, уже опавшему и немощному, как бывает таковым смелый, упругий и, вроде бы, решительный росток в скорбную пору внезапных ночных заморозков.
— Не волнуйся, милая. Сейчас со всем и со всеми разберёмся, — я выскочил в ванную комнату и гаркнул:
— «Ну, что такое исключительное, невероятное и экстраординарное произошло в этот раз?!».
— «Величайший Господин!», — панически заорал Серпент. — «Все Энергетические Сгустки Четырёх Миров пропали!».
— «Как это пропали?!», — возмутился я. — «Куда пропали, почему пропали?! Кто велел, допустил и кто позволил?!».
— «Ну, я, вообще-то, хотел получить ответы на эти вопросы у Вас!», — робко произнёс Серпент.
— «Да, что же такое происходит?! Почему я!? Как вы все меня забодали! Нет, так больше жить невозможно! Находясь в таком постоянном напряжении, я очень скоро сойду с ума!».
— «Величайший Господин! Время идёт на часы и минуты! Всем нам грозит скорая и неминуемая гибель!».
— «А я?».
— «Что Вы?!».
— «Ну, мой Сгусток, вроде бы, в полном порядке?».
— «Ваш, да!».
— «Ну, и слава Богу», — расслабился я, достал из воздуха стакан с коньяком и лихо, и решительно выпил его, дабы умерить умственное и душевное волнение и напряжение, а потом вернулся в комнату и страстно поцеловал Марию так, что она задрожала и стала снова опускаться к моему вялому, но подающему надежды на скорое оживление, члену.
— Милый! Я страстно желаю тебя! — закричала женщина и поглотила член своим горячим ртом.
Я задёргался, застонал и вдруг потерял сознание. Ну, есть же мера у всех вещей!? И силы наши отнюдь не безграничны и не истощимы, и подчас, покидают они всех, и даже тех, кто иногда даже стоит рядом с самим Богом или с Богами!
Все мы выкидыши. Одни через три месяца после зачатия, другие — через сто лет после появления на свет.
Батлер.
Я очнулся вдруг внезапно и легко. Спокойно, грустно и задумчиво посмотрел в потолок. Чувствовал я себя славно и светло, и, возможно, даже был обречён на кратковременное забвение всеми Мирами. Ну и хорошо! Забвение дарует тишину и покой, о которых я постоянно мечтаю в последнее время.
Ан, нет! Застывшие в состоянии благостного покоя силы возрождались, незримо, но ощутимо присутствовали внутри меня, крепли и росли во мне. Я меланхолично смотрел в потолок и испытывал странное двуединое чувство, которое звало меня куда-то, но мне некуда было идти, так как тело моё, насыщенное и переполненное энергией, и в то же время пустотой и непониманием, не вело меня никуда!
И во всём экстазе и полноте непонятных, недосягаемых доселе и неожиданных ощущений, и неведомых мне чувств, вдруг осознал я счастливую и заманчивую сладостность плавно ускользающего, вроде бы, лениво покидающего меня, скорбного, тоскливого и бессмысленного бытия, которое зовётся жизнью!
Солнце стояло в самом зените. Было всё очень нереально ярко и крайне неожиданно, и необычно. Рядом с моим телом тяжело и мощно шумел океан. А неподалёку от водораздела и от меня находился Великий Господин Серпент, который сидел на песке, и тягостно, тоскливо и мрачно вглядывался в свинцовую и беспредельную водную гладь. И была она совершенно непреодолима, и непереносима, и крайне непонятна, и таинственна, и загадочна в своей вечной, мощной и первородной сущности. В чём заключается смысл бытия огромной водной массы? В ней самой. Нигде нет никаких тайн. Тайны рождаются в наших головах. Убери голову и от тайны останется один немощный пшик. Глупый и слабый всплеск на воде, на поверхности этого безбрежного океана. О, как слаб человек!
— Только Богам открыты предначертания судьбы и её тайная суть! — произнёс кто-то тягуче, задумчиво, медленно и откуда-то сверху.
— Пошёл ты куда подальше! — нервно воскликнул я. — Наплевать мне на всё! Тайную суть, ему, видите ли, подайте на подносе! Нет никакой судьбы! Нет никакой тайной сути! Есть женщина и мужчина! Есть желудок и кусок мяса! Есть рот, жаждущий лимонада или виски! Есть свет или тьма! Есть рассвет и закат! Есть любовь или нелюбовь! Есть вакханалия чувств и эмоций! Есть продуманность и непродуманность поступков! Ничего нет более! Ничего нет более существенного и важного на этой и тысяче подобных ей планет! Сгинь, ментор, монстр и конченный зануда!
— Ну, какой из тебя Сын Бога!? Не стыдно!? Почему ты такой нервный?
— Что!?
— Немощен ты и убог, и совсем не Бог! О, как! Получилась рифма.
— Браво! И почему я не Бог?
— У меня такое странное и, вроде бы, кощунственное ощущение и отношение к тебе с самых недавних пор присутствует!
— Ты кто такой? — весело спросил Серпент.
— А ты помолчал бы!
— Как ты смеешь?!
— Смею!
— Ну, ты и наглец!
— А вдруг, я и есть Бог?! — усмехнулся Некто из пустоты, освобождая место, занятое, Серпентом, и отсылая его неизвестно куда.
