– Здесь что-то написано! – сказал сокт.– Был бы огонь…
Фаргал не ответил. Он стоял неподвижно, глядя на плиту. Капюшон его был откинут, и холодные струйки воды стекали за шиворот. Фаргал не обращал на это внимания, он думал.
Люг пальцами пытался опознать вырубленные на надгробии буквы. Нога его поскользнулась на мокрой траве, и, ударившись коленом о край плиты, он выругался по-соктски.
– Так,– сказал царь и снова взялся за край плиты.
– Постой, я помогу! – воскликнул сокт.
Но Фаргал уже сдвинул камень (вместе с опершимся на него Люгом) и повел его в сторону под омерзительный скрежет проржавевшего механизма.
Когда щель стала достаточно широкой, Фаргал соскочил вниз.
– Прыгай! – крикнул он оттуда сокту.
Люг спрыгнул в открывшуюся яму. Он был готов к тому, что услышит хруст человеческих костей у себя под ногами. И услышал. Тем не менее это была не могила. По крайней мере, не только могила.
Фаргал поднял руки, пошарил наверху, закряхтел.
Плита снова повернулась со скрежетом и отрезала даже тот жалкий проблеск света, который дарили молнии.
– Демон! – проворчал Фаргал.– Пальцы порезал! От рычага совсем ничего не осталось.
– Как твой камешек? – спросил Люг.
По крайней мере, дождь больше не лил им на головы.
– Поет! – ответил Фаргал и продемонстрировал огонек.– Эх, сюда бы мой меч,– вздохнул он.
Люг услышал, как царь вытянул из ножен клинок, который достался ему от ремийца.
– Это еще зачем? – насторожился сокт и поглядел на свой браслет.
Тот слегка засветился, повинуясь желанию хозяина. И потеплел: здесь присутствовала враждебная магия. Ну и что с этим делать?
– Пойдем, что ли, мой царь? – предложил сокт.
И друзья двинулись навстречу неизвестности.
– Кэр…– негромко позвала Ирдик, и глаза царя открылись.
Кэр смотрел на лицо девушки, и ему казалось, что он все еще спит. Юноша не помнил, кто она. Эти воспоминания были укрыты магом. Но даже маги полностью не властны над человеческими снами. И над теми, кто любит. Пленка волшебства лопнула – и Кэр вспомнил !
– Ирдик! Ты?
Кен-Гизар шумно выдохнул.
Кэр быстро взглянул на него и тут же оказался сидящим на кровати. Босой ногой сын вождя нащупал меч. Теперь он в любой момент мог схватить оружие.
– Кто это, Ирдик? – резко спросил он, указав на посланника.
– Я – Кен-Гизар! – с достоинством, но стараясь не делать лишних движений, произнес сокт.– Посол объединенного Совета Священных островов Сок.
«Вот! – мелькнуло в голове Кэра.– Первый враг!»
Должно быть, мысли его отчетливо проступили на лице, потому что Кэр увидел: пожилой мужчина, оказавшийся тем самым Кен-Гизаром, напрягся. Кэр уловил даже слабый запах, который исходит от человека при возбуждении или страхе. И тем не менее этот Кен-Гизар держался неплохо. Хотя его кинжал немногого стоил против меча Кэра.
Посланник Священных островов старался выглядеть уверенным и спокойным. Он очень хорошо понимал, что его жизнь сейчас зависит от самозванца. В очередной раз посланник пожалел об ушедшей молодости: будь сокт лет на пятнадцать моложе, они еще потягались бы!
– Он – друг! – твердо ответила Ирдик.– Это он привел меня к тебе.
– А ты, ты – друг? – спросил Кэр, пристально глядя на девушку.
Лицо Ирдик окаменело. Она попыталась что-то сказать, но не могла. Губы не слушались ее.
И сын вождя забыл о сокте, о мече, о том, что он сидит на ложе Императора Карнагрии.
– Прости меня! – прошептал он, нежно обнимая девушку.– Прости!
Ирдик заплакала.
Кен-Гизар с облегчением перевел дух. Нет, этот мальчик, так похожий на мужчину, больше того – на самого Императора Карнагрии, не станет убивать из одной предосторожности.
Посланник подошел ближе и опустился на край постели на расстоянии вытянутой руки от молодых людей. В ушах его шумела кровь, а тело охватила предательская слабость. Но он не имел права расслабляться.
«Думать! – приказал себе посланник.– Думать!»
Кто-то превратил пятнадцатилетнего юношу во взрослого мужчину. Кто-то снабдил его всем, даже шрамами Фаргала, и проделал всю эту работу настолько хорошо, что обманул царского лекаря. Кто? Зачем? И еще: если подменен царь, значит – и Люг! Кто стоит за этим чудовищным маскарадом?
Глядя на мускулистую руку, обнимающую хрупкие плечи девушки, Кен-Гизар подумал: эти мышцы немногим уступят громадным бицепсам настоящего царя. Этот «кто-то» еще и уговорил Кэра стать царем. Зачем? Рано или поздно обман должен был раскрыться. И скорее рано, чем поздно. Чтобы управлять огромным государством, мало быть похожим на царя… Но тот, кто сумел придать облик Фаргала пятнадцатилетнему мальчишке, пусть даже похожему на царя… Такой человек (если это человек?) не может быть настолько глуп. Значит… Значит, фальшивый «Фаргал» понадобился ему, чтобы выиграть время. А дальше?
Кен-Гизар смотрел на превращенного… Проклятие! Посланник не мог найти ни одной внешней черты, которая бы отличала этого мужчину от настоящего царя.
Такое сходство – без помощи постоянно действующих чар… Это означает огромную, почти божественною мощь его врага. Шрамы – пустяк. Покрыть тело нужными отметинами, а потом заживить их могут многие. Сильный маг может и состарить человека лет на десять. Можно с помощью снадобий нарастить мускулы или жир, можно сделать так, чтобы подросток быстрее рос… Но действительно изменить внешность, доставшуюся человеку от отца с матерью. Полностью изменить облик, привычки, манеру держаться… Всего за несколько дней! И – ни следа приложенных чар!
– Кэр,– негромко произнес посланник,– может быть, расскажешь, как ты, сын вождя из Самери, оказался в царских покоях?
– Чем плох сын вождя Хардаларула? – мгновенно ощетинился Кэр.
– Ничем,– согласился Кен-Гизар.– Но Фаргал – мой друг.
Тень скользнула по лицу Кэра. И не осталась незамеченной.
– Или был моим другом, если его уже нет в живых… А человек, который полагает своим другом тебя,– сокт заметил, как пальцы Кэра сжали край одеяла,– говорил мне, что доверяет твоей преданности царю Карнагрии!
– Какой человек? – холодно спросил Кэр. И голос его был уже голосом Фаргала, мужчины, а не юноши.
– Кайр.
– А-а-а…– Голос Кэра снова стал голосом юноши.– Кайру можешь верить.
– Однако ты здесь! – напомнил посланник.– В спальне Фаргала. И сидишь на Кедровом Троне вместо Фаргала!
Кэр молчал. Ирдик сердито глядела на сокта. Видно было: она готова защищать любимого от любых обвинений.
