И поскольку я не могла больше ждать ни секунды, я наклонилась и поцеловала его. По сути, я, рыдая, просто прижалась губами к его губам, но это не имело значения.
Он был жив. Я не потеряла его.
Когда я оторвалась от него, он устало смотрел на меня.
– Что случилось? – слабо пробормотал он, не отпуская меня от себя.
– Все кончено, – прошептала я. – Мы сделали это.
Бэйл уставился на пустую ампулу, и на его лице появилась печаль. Но что бы ни происходило в его голове, он отпустил эту мысль. Он снова посмотрел на меня и взял меня за щеку. Это прикосновение было особенным, словно моя кожа была глиной, а Бэйл придавал ей форму своими пальцами.
Он недоверчиво улыбнулся:
– Ты жива.
– Мы живы, – поправила я его и прижалась лбом к его лбу. – Тебе не следовало этого делать.
Бэйл глубоко вздохнул. С его плеч как будто спадала тяжесть всего мира.
– Элейн… – сказал он. – Я бы всегда делал это, если б мне позволяло время.
Я вздрогнула:
– Я когда-нибудь говорила тебе, что твои планы ужасны?
Постепенно лицо Бэйла оживало. Он улыбнулся.
– Может быть, раз или два, – сказал он и поцеловал меня.
А я… я почувствовала себя мертвецки усталой и одновременно живой и наэлектризованной.
– Что сейчас?
Бэйл стоял на коленях у реки, и, когда повернулся ко мне, его лицо было мокрым. Он смыл кровь, и его влажные волосы прилипли к голове.
– Все, что ты хочешь, – ответил он.
Я прикусила губу и посмотрела на свой детектор. Накрапывал дождик, и я смахнула крошечные капли. Мы приземлились в 2023 году, всего через три года после Великого смешения.
Рядом никого не было. Это означало, что все остались в двадцатом году. Прямо здесь, в этом месте, но три года назад.
– Они явно ждут нас, – сказала я, глядя вдаль.
В каждой травинке, у каждого дерева я чувствовала энергию вихря-прародителя – эту нежную, едва уловимую вибрацию. Благодаря Бэйлу вихрь смог сделать то, что делал всегда: изменить наш мир и дать ему новое начало.
Мы сделали это.
Бэйл встал и подошел ко мне. На его лице снова появилось то особенное выражение, характерное только для него. Немного высокомерное, озорное, ласковое, и все это одновременно.
Я снова повернулась к дому. У желтой, как солнце, двери стоял венок из цветов. Колокольчики, фиалки и примулы. Это были цветы из леса. А перед венком – наполовину сгоревшая свеча.
Это был небольшой алтарь, который кто-то соорудил здесь. Не было ни таблички, ни записки или чего-то подобного. Только цветы. Мы еще не говорили об этом. Тем не менее Бэйл знал это, и я тоже.
Это были цветы от моей мамы. Кто еще мог приходить сюда? Кто еще стал бы оплакивать девочку, сгинувшую в этом месте, в глуши?
Мысль о том, что она только недавно была здесь и оставила цветы, была трудной для моего понимания. Смерть моей матери, практически на моих глазах, была чем-то, что я так и не смогла преодолеть.
Бэйл потянулся к моей руке, и наши пальцы соединились.
– Тогда она не выжила, – сказал он. – Я проверял. После того, как я перенес тебя к Лис. Я изучил ее данные. Сообщалось, что Ребекка Коллинз скончалась в двадцатом году. Как и ее дочь. Но…
– Да, я знаю, – перебила я.
Он сказал бы мне: «Но сейчас она жива», потому что он это все изменил.
Я глубоко вздохнула.
– Прежде чем мы заберем остальных, я должна ее увидеть. А после этого…
Бэйл притянул меня к себе, положив одну руку мне на затылок, а другую – на талию.
– Послушай, Элейн. – Он серьезно посмотрел на меня. – Если ты хочешь остаться в этом времени…
Мое сердце сжалось, но он выглядел беззаботным.
– …тогда я останусь тоже.
Я ожидала чего угодно. Но только не этих слов.
– Ты жил бы здесь? В прошлом?
Бэйл пожал плечами:
– У меня никогда не было дома. В Санктуме я чувствовал себя как дома, но…
Он провел большим пальцем вдоль моей шеи, вдоль кончиков моих коротких волос и улыбнулся.
– Ты и есть мой дом.
Я обняла его. Изо всех сил. А когда отпустила, он вытянул вперед руки. И скривил рот.
– Боюсь, что не мне, а тебе придется отвести нас к твоей матери.
– Что ты имеешь в виду?
Бэйл соединил пальцы, сжав их в два кулака. Я видела, как напряглись его мускулы, но ничего не произошло.
Никакого вихря. Ничего.
Я поняла все без слов: он потерял свою силу.
Мой взгляд уткнулся в странный узор на груди Бэйла. Настойка Фагуса залечила шрамы на его лице, но этот узор остался нетронутым. Он был ярко-красного цвета и слегка выступал над кожей. Это было похоже на одно из деревьев Санктума, а также на… на вспышку энергии.
Бэйл улыбнулся.
– Давай уже, – сказал он. – Мы можем поговорить об этом позже. Твоя мама ждет тебя.
Я глубоко вздохнула и погладила его руки. Затем вытянула руку и создала вихрь.
Бэйл притянул меня к себе, как делал это всегда. Бок о бок мы двинулись в путь. И в этот момент, когда нас уносил поток, я точно знала, как будет выглядеть наше будущее.
Год спустя
– Мы опаздываем! – крикнул он.
Я пробурчала что-то, показывая, что слышу, но продолжала отчаянно ощупывать пол под своей кроватью. Кроме пыли, там ничего не было.
Да где же эта штука?
У нас оставалось, наверное, всего десять минут. Если я не найду его, все пропадет.
Я вздохнула и выбралась из-под кровати. Несколько прядок выпали из моего хвоста, я откинула их назад и села.
Комната была пуста, голос доносился из коридора. Я угрюмо огляделась. Неужели я оставила его у мамы? Я ведь была у нее в гостях всего два дня назад. Пробыла всего несколько часов, но вполне могла забыть там.
Я оглядела комнату. Две кровати, два шкафа, два письменных стола и два стула перед ними. А еще корзина для собак, картинки морей и рек и стопки толстых книг, которые принадлежали не мне, однако до сих пор занимали место на обоих столах. И еще две кровати, сдвинутые вместе, посередине.
Последние несколько месяцев я чувствовала себя в этой комнате очень комфортно. Но после всего, что произошло, мне не терпелось наконец уехать отсюда.
– Не могу поверить, что ты потеряла свой детектор, – сказал Лука, просовывая голову в комнату. – Признавайся: это твой ответный ход, да?
Я ухмыльнулась,
