Он повернул голову влево, туда, откуда доносилось всхлипывание. Вейн сидел, прижавшись спиной к стене, и на его бедре лежала голова Гальта. Черты его лица, искаженные предсмертной агонией, застыли. Руки и ноги обмякли и было ясно, что он умер совсем недавно. Вейн глядел на него со слезами на глазах, слегка покачиваясь из стороны в сторону, тяжело и прерывисто дыша.
Свет стал ярким, как в солнечный день.
Он ничего уже не мог сделать для Лормана и Гальта, поэтому, перевалившись через Лормана, подполз к Деркону. Осмотрев его голову в поисках каких-либо повреждений, он обнаружил слева на лбу вздувшееся красное пятно.
Ему все-таки удалось вспомнить одно простенькое целебное заклинание. Он трижды повторил его над своим товарищем, и тот перестал стонать. Пока он работал, его собственная головная боль почти прошла. К тому времени свет заметно потускнел.
Деркон открыл глаза.
— Получилось? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Хогсон. — Понятия не имею, какие должны быть результаты.
— У меня есть некоторые соображения на этот счет, — сказал Деркон, сел, потер голову и шею, потом встал. — Через минуту проверим.
Он огляделся по сторонам. Затем подошел к Одилу и пнул его в бок.
Одил перевалился на спину и открыл глаза, уставившись на него.
— Просыпайся, пока это еще в твоих силах, — сказал Деркон.
— Что… что произошло?
— Не знаю. Впрочем, Гальт и Лорман мертвы.
Он посмотрел в сторону окна, пригляделся, протер глаза и быстро пошел к нему.
— Идите сюда! — крикнул он.
Хогсон подошел к нему. Одил все еще пытался сесть.
Хогсон оказался у окна как раз вовремя, чтобы увидеть, как солнце быстро закатилось за западные горы, скрывшись из вида. По небу проносились вращавшиеся круги света.
— Самый стремительный закат, который мне когда-либо доводилось видеть, — заметил Деркон.
— Кажется, что все небо поворачивается. Посмотри на звезды.
Деркон облокотился на подоконник.
— Земля успокоилась, — заметил он.
Треснувший белый шар скатился с небес и исчез где-то за горами.
— Неужели это то, о чем я подумал?
— Мне показалось, что это луна, — сказал Хогсон.
— Ох! — воскликнул Одил, подковыляв к ним и навалившись на подоконник. — Мне плохо. — Бледный утренний свет озарил небеса, и звезды исчезли.
— Конечно, — сказал Деркон. — Раз ты добирался сюда всю ночь.
— Не понимаю.
— Смотри, — сказал Деркон, показывая рукой на ландшафт, над которым проносились яркие облака, почти не отбрасывающие теней.
Золотистый огненный шар стремительно, как комета, промчался по небу.
— Тебе не кажется, что оно движется все быстрей? — спросил Хогсон.
— Наверно. Да. Да, ты прав.
Солнце скрылось за горами и снова стало темно.
— Мы простояли здесь целый день, — сказал Хогсон Одилу.
— Боги! Что же мы натворили? — ахнул Одил, который не мог оторвать глаз от небесного калейдоскопа.
— Мы разрушили чары, поддерживающие существование Бессмертного замка, — ответил Хогсон. — Теперь мы знаем, что от них зависело не только его существование.
— И почему это место называлось Бессмертным замком, — добавил Деркон.
— Что же нам теперь делать? Может попытаемся восстановить их?
— Потом. Сначала я попробую найти что-нибудь съедобное, — сказал Деркон, отходя от окна. — Прошло много дней…
Через некоторое время остальные последовали за ним. И только Вейн по-прежнему сидел, слегка покачиваясь и поглаживая лоб Гальта. Наступила ночь.
* * *
Дилвиш проснулся на толстом, ярком ковре, все еще крепко сжимая меч в правой руке. Ему с трудом удалось разжать кисть. Опустив меч в ножны и растирая правую руку, он попытался припомнить, что произошло.
Раздался пронзительный вопль. О, да. Истошный вопль боли и гнева. Он стоял перед приоткрытой дверью комнаты, когда это началось. Этой комнаты?
Он сел и сквозь открытую дверь увидел в коридоре напротив выходившее на запад окно, а справа от него в дальней стене комнаты было окно с видом на восток. Потом начались странности. Сперва окно справа просветлело, а за левым все еще было темно. Затем, правое окно потемнело, а левое осветилось. Потом в левом окне стало темно. Через несколько секунд правое окно осветилось снаружи ярким, почти дневным светом, и все повторилось заново в той же последовательности. Он сидел неподвижно, лишь сжимая и разжимая кисть, чтобы в ней восстановилось кровообращение.
Наконец он поднялся на ноги, подошел к восточному окну и увидел небо, разрисованное множеством ярких концентрических кругов. Спустя несколько секунд они все скрылись за огненным столбом, появившемся на востоке и возвышавшемся почти до небес.
Он покачал головой. Казалось, что сама Земля успокоилась. Что же все это значит? Новые затеи его врага? Или что-то еще?
Отвернувшись от окна, он направился к двери и вышел в коридор. В окнах слева от него свет и тьма продолжали сменять друг друга в быстрой последовательности. Оглянувшись, он не сумел разглядеть ту дверь, из которой только что вышел, потому что снова стало темно, и она слилась со стеной.
Он пошел туда, где, как ему казалось, должен был находиться другой коридор, под острым углом поворачивавший направо. Вместо этого он оказался возле спускавшейся вниз лестницы, выстланной темно-вишневым паласом и с деревянными перилами по обе стороны.
Он медленно спустился. И очутился в комнате, заставленной зачехленной мебелью и с картинками на стенах, подобных которым ему раньше никогда не приходилось видеть, в широких и позолоченных рамах, покрытых затейливой резьбой.
Он прошелся по комнате. Когда он опустил руку на спинку одного из кресел, с нее поднялось большое облако пыли.
Потом он свернул направо под деревянную арку. Следующая комната была маленькая, обитая деревянными панелями, с похожей мебелью и, когда он вошел, что-то зашипело и затрещало.
Это вспыхнул огонь в небольшом камине. На низеньком круглом столике возле очага обнаружилась бутылка вина, корзина с фруктами, клинообразный кусок сыра и ломоть хлеба. Казалось, что стоявшее рядом кресло приглашает присесть и расслабиться. Может быть, пища отравлена? А вдруг это очередная уловка врага?
Приблизившись, он отломил кусочек сыра, понюхал его, пожевал. Потом уселся и принялся за еду.
Во время трапезы он постоянно поглядывал по сторонам, но так и не заметил ничего подозрительного. Однако в комнате ощущалось чье-то благотворное присутствие, словно кто-то, охранявший его, желавший ему добра, все время был рядом с ним. Это ощущение было таким сильным, что проглотив очередной кусок сыра, он машинально пробормотал «Спасибо». И тут же огонь в камине разгорелся еще ярче, и громко затрещали дрова. Волна упоительного тепла окутала его.
