и обсуждать дурацкие депеши. Можно подумать, в Олларии что-то горит! И ведь не уйдешь, потому как на службе! А Рокэ тоже хорош, мог хотя бы их с Эмилем отпустить. Вейзеля не жалко – все равно от него на Бьетероццо толку, что от пушки без пороха. Какой же Алва все-таки негодяй! Ладно уж, влип со своей дипломатией, так другим ночь не порти!
– Сударь, мне совестно вас обременять такими мелочами, но не привез ли доставивший послания курьер писем моим офицерам?
– К сожалению, на сей раз – нет. Его величество прислал очень милое письмо лично мне, я счастлив…
Как мало надо этому болвану для счастья – меховая мантия посреди лета и письмо от Фердинанда. Хорошо, папенька не озаботился написать, надо полагать, не успел – сочиняет родительские наставления о сорока листах. К астрологу не ходи, непочтительному сыну достанется за краткость, но когда отправляли донесения о победе, было не до того, чтоб растекаться чернильной лужей. И почему он только не списал у Герарда – тот накатал целую поэму, даже картинки намалевал.
– Мы будем готовы через четыре дня… вы понимаете… это такая сложная церемония…
– Не стоит беспокоиться, мы отложим отъезд.
Отъезд? Какой отъезд? Куда?! Только бы не домой! Папенька не выпустит, пока не устанет слушать про фельпские похождения, а устанет он не скоро.
Гампана наконец убрался. Рокэ пошел его провожать. Злокозненный дукс мало того, что привез какую-то гадость, так еще и проторчал чуть ли не два часа.
– Эмиль, – Валме старался говорить как можно небрежнее, – я как-то прослушал, куда мы должны отправиться.
– Вы, – с нажимом произнес кавалерист, – в Урготеллу к Фоме, а мы с Куртом и Альмейдой, который скоро подойдет, остаемся здесь.
– Ах, в Урготеллу…
Почему бы и нет? Столица Ургота – приличный город, там нет дуксов, зато есть зимний карнавал и балы с мистериями. Правда, послом в Урготе дядюшка Шантэри, а он хуже зубной боли, но вряд ли старикан станет досаждать доверенному офицеру Первого маршала.
– Но до отъезда мы, надеюсь, выполним, что задумано? – забеспокоился воспрянувший духом виконт.
– Почему бы и нет? – подмигнул Эмиль. – А сегодняшний вечер пустим на уговоры. Курт, так что вы думаете о визите к «морским пантерам»?
– Ваша шутка затянулась, – строго ответил бергер. – Нам следует обсудить полученный приказ.
– Вы правы, Курт, – Рокэ Алва разделался с дуксом и стоял в дверях, хмуро глядя на своих офицеров. – Я поторопился. Надо было позволить Капрасу осаждать Фельп хотя бы до осени.
– Что-то не так? – Савиньяк повел затекшими по милости визитера плечами. – Кроме того, разумеется, что мы никуда не идем?
Алва бросил на стол письмо с королевской печатью:
– Читайте. К вам, Марсель, это тоже относится. Не вижу необходимости скрывать то, что известно каждой, гм… птице-рыбо-деве!
Марсель честно воткнулся между Куртом и Эмилем и уставился на исписанный каллиграфическим почерком лист, украшенный заковыристой высочайшей подписью. Его величество Фердинанд Второй выражали глубокое удовлетворение победами герцога Алва и повелевали оному герцогу после полной деблокады города оставить армию и флот в Фельпе на попечение высших офицеров, расторгнуть договор с дуксией и отправиться в Ургот на предмет обсуждения весенней кампании с герцогом Фомой.
– А чего желает его высокопреосвященство? – поинтересовался Савиньяк, пощипывая гроздь черного винограда.
– Того же, что и его величество, – обрадовал Рокэ, – и еще шадди.
– Я бы сказал, – уточнил кавалерист, – это его величество желает того, что желает его высокопреосвященство.
– Как бы то ни было, – подвел черту Вейзель, – вы отправляетесь в Урготеллу, а мы зимуем и ждем, когда Фельп объявит Бордону войну.
– Или когда мы объявим войну Гайифе. – Эмиль отправил в рот несколько ягод. – Нет, я ничего не имею против высадки в Ланчии, но «павлина» сподручней бить из Эпинэ.
– Не из Эпинэ, а из Западной Кагеты, – поправил Вейзель.
– Прошу прощения, опять запамятовал, что Лисенок пошел к нам в собачки.
– У сына Адгемара нет другого выхода, – наставительно произнес бергер. – Гайифе он не нужен. Дивин хочет видеть на троне казарона Хаммаила-ло-Заггаза.
– А это что за зверь? – сам не зная, за каким Змеем спросил Марсель.
– Ызарг, – пояснил Савиньяк. – Но причесан по последней гайифской моде, прошел курс наук в Академии его величества Дивина и женился на гайифской девице. Кстати, Рокэ, не обрить ли нам его?
– О нет, бритый ызарг – это слишком, – не согласился Алва. – К тому же мы ни с кем не воюем. Дуксы решат добить дожей? Имеют полное право, те сами дали повод. Бордону остается либо поднять лапки и откупиться, либо кинуться к Дивину, а тот десять раз подумает, прежде чем влезать в большую войну.
– Ты не веришь, что «павлин» станет защищать «дельфина»? Тогда дожи заплатят Фельпу и Фоме, мы получим хлеб и золото, а Дриксен с Гаунау ударят по Бергмарк.
– Прибавь Кадану, – Алва откинулся на спинку кресла. – Основная кампания будущего года развернется на севере и северо-западе.
– Если ничего не случится, – хмуро бросил бергер.
– А что может случиться? – не понял Савиньяк. – То есть война, конечно, будет, но мы это и так знаем.
– А что обычно случается на изломе эпох? – поднял палец артиллерист. – Мне не нравится это лето, господа. И эта победа. Слишком легкая даже для вас, Рокэ. Судьба не любит, когда над ней смеются.
– Разрубленный Змей, – хмыкнул Эмиль, – вы б еще к астрологу сбегали. Год назад мы над судьбой еще не так издевались, а пронесло!
– Год назад, – с нажимом произнес Вейзель, – это год назад!
– Успокойтесь, Курт, – Савиньяк вновь потянулся к блюду с поредевшим виноградом, – все в порядке. Мы не одни в Золотых Землях. Излом затронет или всех, или никого. Забавно, если сейчас кто-то пугает им Дивина, а кто-то – Хайнриха.
– Вы дурно поступаете, когда отворачиваетесь от проверенных примет, – принялся вычитывать бергер. – Удача кружит вам голову, но в один прекрасный день она от вас отвернется, как отвернулась от Эридани Счастливого [42] и Анэсти Красивого…
– По мне, – пошел в контратаку кавалерист, – лучше сломать голову на ровном месте, чем всю жизнь смотреть под ноги. Эридани был умницей, а Гонорий и Пий – ослами. Да и какая, к Леворукому, удача?! «Дельфины» продули, потому что у них с мозгами хуже, чем у Рокэ.
– Я не отрицаю несомненного таланта Первого маршала, – церемонно произнес Курт, – но ваше, Эмиль, легкомыслие удручает. Вы не желаете думать о том, что находитесь на войне и что неудача экспедиции Капраса – еще не победа.
– Именно победа! – запротестовал Эмиль. – И преотличнейшая!
– Победа была в прошлом году, – отрезал Вейзель. – А сейчас мы нашли ее в пыли, как странник Энарий – отравленный плод.
– Фи! – лицо Савиньяка скривилось, словно виноград оказался кислым. – Писание! Натощак… Ужас!
– Курт, не будь вы столь благонравны, вы бы знали разницу между любовью до гроба и визитом к куртизанке. – Рокэ резким щелчком расправил манжеты. – Прошлогодняя и нынешняя кампании разнятся так же.
– Вы правы, – как ни странно, слова Алвы артиллериста не возмутили. –
