Он посмотрел выше и, в одном из высоких окон заметил ещё одного свидетеля. Да, он не был одинок, он знал, даже и без Джарлакса и Амбергрис.
Кэйн, Гроссмейстер Цветов, кто преодолел саму смерть, не только наблюдал за ним из того высокого окна, но также и шёл вместе с ним, шел в нём самом.
Пара увидела дроу в конце тропы, сидящего верхом на кошмаре, и когда они приблизились, Джарлакс развернул своего коня и шагом поехал прочь, уведя их от ворот монастыря, и за пределы видимости из того места, прежде чем позволил им себя догнать.
— Ты знаешь, эльф, ты мог бы и притормозить, чтобы позволить мне забросить этот мешок на твоего коня, — ворчала Амбергрис, когда Джарлакс, наконец, подъехал к паре.
— Я не хотел бы, чтобы ваши мастера видели наших скакунов, — объяснил дроу, соскользнув с седла.
— Они видели тебя от порога, — заметил монах.
Джарлакс улыбнулся и к удивлению друзей, отпустил свой кошмар, потом поднял ониксовую статуэтку, которая осталась на земле, и бросил её в глубокий мешочек на поясе.
— И что теперь? — спросила дворфа. — Что?
— Не этот конь, — ответил Джарлакс, медленно поворачиваясь влево, и другие тоже посмотрели в ту сторону.
Деревья задрожали, ветки затрещали и из зарослей, судя по всему, появились их скакуны.
Амбергрис выронила мешок и её колени подогнулись.
Афафренфера тоже вдохнул поглубже.
«Смелее», — успокаивал голос в его голове.
— Поразительное ощущение, — прошептал вслух монах.
— О, действительно, — со смехом согласился Джарлакс. — Дворфа, ты собираешься упасть в обморок?
— Драконы, — одними губами произнесла Амбергрис, она была едва в состоянии говорить, когда два медных дракона, Тазмикелла и Ильнезара, выбрались на открытое место и стряхнули с себя ветки, которые они нацепляли на себя, выбираясь из леса.
— Скажи это с уважением, дворфа, — потребовала Тазмикелла, и её голос всё ещё походил на голос человеческой женщины, и дворфа с монахом немного растерялись, когда попытались понять удивительную сцену перед ними.
— Представляю вам леди Тазмикеллу и Ильнезару, — сказал Джарлакс. — Происходят большие события в широком мире, мои друзья, и эти двое хотели бы сопровождать нас на нашем пути.
— Седла? — услышал Афафренфер свой вопрос, когда заметил кожаную упряжь на драконах, включая двухместное седло на драконе, которого Джарлакс представил как Ильнезару.
— Мы поедем на них? — недоверчиво спросила Амбергрис.
— Они это любезно предложили, — ответил Джарлакс.
Дворфа начала хихикать, сначала немного, потом погромче и затем разразилось хохотом в полную силу.
— Неужели ими управлять как пони? — спросила она Джарлакса.
Реакция, конечно, показала Амбре, что она задала неправильный вопрос.
Дроу ахнул и отступил, и не успела удивленная дворфа моргнуть глазом, как быстро, словно бросок змеи, морда Ильнезары оказалась прямо перед ней, остановившись только на расстоянии дыхания от огромных глаз Амбры.
— Ты только держишься, — объяснила драконица. — Тебе не надо делать ничего иного, кроме как держаться. Ты — моя гостья, а не наездница. Если ты когда-нибудь забудешь это…
Она сделала паузу и широко раскрыла свою пасть, и бедная Амбергрис почти потеряла сознание, когда уставилась на ряды и ряды острейших зубов, многие из которых были длиннее её предплечья!
— Обрати внимание на плоские коренные зубы, — злорадно добавила Тазмикелла. — Они будут держать тебя и перемалывать, очень медленно. Наш вид, как известно, переваривает очень… мучительно.
— Кислотное дыхание, — подмигнув, пояснил Джарлакс.
Амбергрис тяжело сглотнула.
Дроу обошёл вокруг Амбры и скалящейся драконицы к Тазмикелле, где проворно взобрался в седло.
— «Смелее», — прошептал Афафренфер, вторя голосу в своей голове. Он подошёл к Ильнезаре.
— С вашего разрешения, великолепная Ильнезара, — сказал он с уважением и низко поклонился.
— Разрешаю, — почтительно кивнув, ответила драконица.
Монах уселся в седло, и позвал свою компаньонку.
— Я могу присоединяться к нему? — неуверенно спросила Амбергрис.
— Просто держись, — ответила Ильнезара.
Казалось, бедная Амбергрис могла бы упасть без чувств на каждом шаге, но так или иначе она добралась до бока огромного ящера. Она ухватилась за руку Афафренфера, и он подтянул её на седло позади себя.
И только она устроилась на своём месте, как Тазмикелла взмыла вверх, подняв сильный вихрь, и широко расправив крылья, полетела в сторону высокого горного перевала.
— Держись! — предупредил дворфу Афафренфер, и он угадал, прыжок Ильнезары, во многом был подобен прыжку её сестры.
В считанные сердцебиения сестры-драконы и трое их «гостей» взлетели ввысь, очень высоко, выше, чем могли выстрелить лучники, и где Джарлакса, Афафренфера и Амбру ударили холодные ветры.
Весь страх слетел тогда с дворфы, и она завопила от восторга, когда мир раскрылся во всю ширь перед нею и ниже неё.
Она посмотрела на Джарлакса, и он кивнул и вернул ей улыбку. Сначала, Амбергрис была удивлена, что его реакция казалась настолько приглушенной по сравнению с её собственной, но когда она подумала об этом и о нём, она могла только кивнуть. Амбергрис полагала, что её жизнь была богатой событиями, но она знала, что всё же одному особому дроу она могла показаться совершенно обыденной.
Фактически, немногие в Сферах видели, торговали, боролись, дружили или занимались любовью с более впечатляющим множеством могущественных существ и монстров, чем Джарлакс.
Афафренфер остался тих, но он был не менее восторженным, чем дворфа позади него. Столько поразительных вещей сможет он испытать, не последним из которых было просветление, которое он обретал благодаря духу Кэйна.
Его сердце пело, и он не сомневался, что все его предыдущие приключения, побледнеют в сравнении с новыми.
И эта дорога только начиналась.
Во внутреннем дворе Державы Хартаска, Доум'виль и Тос'ун наблюдали, как трио улетало на спине Арауфатора.
— Это — превосходное приключение, ты согласна? — спросил Тос'ун, обняв свою дочь за тонкие и сильные плечи. — Ах, как хорошо вернуться, снова оказаться среди своего народа — нашего народа — и посреди таких великолепных кампаний.
Доум'виль кивнула и улыбнулась отцу, но в душе, она была намного менее уверена в этом курсе. Она видела и причинила, ужасные вещи и ужасающие страдания. Она знала, что её собственная родина скоро будет стёрта, а мать убита. Или ещё хуже, захвачена в плен.
Она подумала о своём брате, которого убила.
