– Знаю! – яростно огрызнулся Угой.
Они бросились врассыпную с криками:
– Йэол! Йэол!
Но ответом им была тишина. А потом вдруг раздался надтреснутый голос Гэдора:
– Сюда!
Путники бросились проулком и, вылетев на широкую проплешину, тотчас замерли, словно пораженные громом. На ней не оказалось ничего, кроме крови. Огромной темной лужи крови, точно здесь распотрошили свинью. Местами она уже успела заледенеть.
Угой шагнул вперед, пошатнулся и хрипло выдохнул:
– Нет… нет, нет, нет!
Номаэт рухнул на колени, точно подстреленный. На лицо его было страшно смотреть. Его исказила гримаса ужаса и муки.
Как блаженный, Угой припал к окровавленному льду и принялся лихорадочно ощупывать его пальцами, не переставая шептать:
– Нет, не может быть. Не может…
Внезапно он с отчаянной надеждой поглядел на спутников.
– Вдруг это вовсе не его кровь? А того, кто напал на них? Какого-нибудь зверя.
Мар приблизился, опустился на лед, принюхался и вздохнул, избегая глядеть Угою в глаза.
– Это несомненно кровь человека.
Что сделалось с Угоем при этих словах! Он схватился за голову, потом закрыл ладонями лицо и затих. Только плечи время от времени вздрагивали. Суровый номаэт горько плакал.
Брон подошел к Гэдору и тихо проговорил:
– Мы знать не знаем, что за чудовище сотворило такое. И понятия не имеем, как его одолеть. Нам надо убираться отсюда, пока оно не вернулось.
Гэдор кивнул:
– Правда твоя. Но сперва надо забрать тело Рорга.
Мар с жалостью покосился на Угоя, прошептал:
– А с ним что делать будем?
Хейта положила руку упырю на плечо.
– Я о нем позабочусь.
Мар недоверчиво прищурился.
– Что ты задумала?
– Ничего такого, – ответила девушка. – Немного волшебства – боль на время унять, немного слов – разум утешить. А вы идите, позаботьтесь лучше… – голос ее предательски дрогнул, – о Рорге.
Путники нырнули в ледяной коридор один за другим. Напоследок Гэдор оглянулся. Хейта сидела подле безутешного Угоя на коленях, рука ее лежала на плече номаэта, совсем как давеча – на плече Мара. Но в этот раз она слабо светилась.
Снег уже начал присыпать тело Рорга, точно торопясь скрыть следы недавнего злодеяния. Путники сгрудились рядом с ним в мрачном молчании.
– Но как мы его заберем? – выразил общую мысль Мар.
– Не имею понятия, – покачал головой Гэдор.
– Мы с Маром понесем его по очереди, – решительно сказал Брон.
Упырь в сомнении сдвинул брови.
– Ну-у не знаю. Рорг даже по меркам медведей-оборотней был великаном.
– Ничего, – невозмутимо отозвался Брон. – Я оборотень, ты упырь, авось пупки не развяжутся.
Мар вздохнул.
– Но должен же быть еще способ…
– Соорудим носилки, – прозвучало у них за спиной.
Путники разом обернулись. Угой был всё еще мрачен, как небо перед проливным дождем, но безумие и отчаяние в его глазах немного развеялись. В руках его был тяжелый мешок, который давеча нашел Брон.
– Тут все для этого есть. – Угой бросил мешок на лед. – Шкуры, веревки. – Он извлек из-за спины сперва свое копье, потом то, что откопал Брон. – Свяжем копья, застелем шкурами, вот носилки и готовы.
Гэдор мельком глянул на Хейту, стоявшую в сторонке, и незаметно кивнул ей в знак одобрения.
– Дело говоришь, – сказал он. – За работу!
Все засуетились. Трудились не покладая рук. Никто не горел желанием дождаться возвращения неведомого чудовища. И вскоре носилки были готовы. Брон и Мар водрузили на них тело Рорга. Харпа прикрыла его оленьей шкурой. И путники спешно двинулись вперед.
VI
У деревни их высматривала белокурая девчонка, дочь Берога. Едва завидев их, она стрелой помчалась домой – доложить. И, когда путники вошли в деревню, им навстречу уже шел сам Берог. Приметив носилки, глава оборотней тяжело вздохнул:
– Выходит, я был прав. И люди замерзли.
– Это… не один из моих людей, – с трудом проговорил Угой.
Берог недоуменно поглядел на него, силясь уразуметь смысл сказанных слов. Резко шагнул к носилкам и отогнул край оленьей шкуры. Он не издал ни звука, только лицо его стало еще бледнее обычного, а черные глаза, напротив, потемнели.
– Как это произошло? – хрипло прошептал он.
Но ответить ему Угой не успел. Из снежного дома вынырнула Варга. Губы ее растянулись в широкой улыбке.
– Ро-орг! Наконец-то! Я уж заждалась… – Не приметив мужа, она замерла и недоуменно сдвинула брови. – А где Рорг?
Путники ей не ответили. Они стояли, потупив мрачные взоры. И тогда Варга увидела носилки. Она бросила вопросительный взгляд на Берога, прочла немой ответ в его глазах и сипло выдохнула:
– Нет!
В два счета оказавшись подле носилок, Варга сорвала шкуру и застыла, точно статуя изо льда. Лицо ее медленно наливалось краской, а обсидиановые глаза разгорались диким огнем. Вскинув голову, она яростно прошипела:
– Я знала, что вам нельзя доверять! – Крепкие пальцы Варги вмиг обзавелись острыми когтями. – Кто сделал это? Кто?! – Яростно взревев, она бросилась прямо на Угоя.
Но путь ей неожиданно преградила Харпа. Глаза рыси-оборотня тоже горели ярым, истинно звериным огнем.
– Мы Рорга и пальцем не касались, – сурово сказал Гэдор. – И потеряли не только его. – Он тяжко вздохнул. – Погиб Йэол. Только мы не смогли принести назад даже тела, чтобы похоронить его.
– Что же, проглоти меня кит, там произошло?! – теряя терпение, воскликнул Берог.
– На нас напали, – ответил Гэдор.
– Кто?!
– Этого мы не знаем, – следопыт печально качнул головой. – Мы надеялись что-нибудь разузнать у вас.
– Ну а нам-то откуда знать? – свирепо прошипела Варга.
– Перед тем как умереть, – Хейта невольно шагнула вперед, – Рорг произнес два слова: «зод гурох», или на всеобщем – белый ужас. Вы знаете, что это значит?
Берог и Варга переглянулись. Глава оборотней недоверчиво поглядел на Хейту.
– Ты уверена, что он сказал именно это?
– Как и в том, что на небе сейчас нет солнца, – ответила та.
– Идемте в дом, – произнес Берог, сделавшись еще мрачнее. – Так просто про это не расскажешь.
– Тело Рорга тоже несите внутрь, – наказала Варга.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Могучая девушка из медведей-оборотней вновь овладела собой. И только блики пламени в обсидиановых глазах невольно выдавали ее внутреннюю муку.
Красавица Рейга, заслышав о гибели Рорга, ахнула, прикрыв ладонью рот. Но вскорости, также овладев собой, подозвала встревоженных детей и тихо поведала им обо всем. Те помрачнели и опечаленно склонили белокурые головы.
Хейту удивила такая прямота. Но она рассудила, что медведи-оборотни, привыкшие не бояться смерти, верно, так и учились бесстрашно глядеть той в лицо – с раннего детства.
Варга велела положить носилки с телом Рорга на пол, а после путники и медведи-оборотни заняли места за столом. Лица всех были пасмурны.
– Зод Гурох, – мрачно проронил Берог. – Я слышал эти слова в детстве, когда отец объяснял мне и Роргу, отчего нам не следовало убегать далеко от дома. «Во льдах вас может подстерегать много опасностей, – говорил он. – Но страшнее всех – Зод Гурох. Существо это выше самых высоких льдов. И цвета такого же, как они. У него нет ни глаз, ни ушей. Только нос и огромная пасть. Зод Гурох одиноко бродит, выискивая жертву. Но он не чувствует запах тела. Он чувствует страх! Завидев его, отринь все свои страхи. А если не выходит, беги и прячься. Ибо в одиночку его не одолеть. Зод Гурох не знает пощады. Он растерзает и проглотит тебя в мгновение ока. И тут же пойдет искать новую жертву. Ибо голод не покидает его никогда».
Берог кончил рассказ, и на некоторое время в снежном доме воцарилась мертвая тишина.
– Но никто из ныне живущих не видел этого существа, – нарушила всеобщее молчание Рейга. – Память о нем жила лишь в наших преданиях.
