без университетского диплома и наскаровской [40] пит-команды, – мрачно пробурчал я.
Мыш вздохнул. И стал тыкаться носом мне в ладонь, пока я не выронил железку, которую собирался прикрутить. Затем он аккуратно взял огромными челюстями другую деталь и принес ее мне.
– Ну и на кой она тут? – вопросил я. – Разве что стереть твои слюни, лось ты американский.
Мыш восторженно ткнулся носом в другую мою ладонь.
– Понимаю, ты хочешь помочь, – сказал я, – но эти две штуковины не…
И тут эти две штуковины со щелчком встали на место – как влитые.
«Бум-бум», – застучал по полу хвост Мыша.
– Чертов умник, – еще мрачнее молвил я. – Терпеть не могу таких. И я, и все остальные.
«Бум-бум» превратилось в «бум-бум-бум-бум-бум», и Мыш ухмыльнулся мне собачьей ухмылкой.
– Ты что, смеешься надо мной? – возмутился я.
Мыш чихнул.
– Ладно. – Я со вздохом потрепал его по ушам. – Не можешь победить – присоединись. – И поднял инструкцию так, чтобы Мышу тоже было видно. – Какую берем следующей?
Мыш выбрал деталь, и я стал неуклюже возиться с ней, пока не приладил на место. Затем мы повторили процесс. Огонь в камине – единственный наш источник освещения – тем временем трещал и потрескивал как ни в чем не бывало.
За дверью раздались негромкие шаги, и на пороге появился Майкл Карпентер, мощный здоровяк, разменявший шестой десяток. Поверх пижамы он набросил удобный халат с поясом, а в руке у него дымилась кофейная кружка. Он молча остановился на пороге своей гостиной и стал с улыбкой наблюдать за моими мучениями. Наконец изрек:
– Мэгги и Хэнк завалились спать примерно час назад. Так что у тебя в запасе целая ночь.
– Просто скажи, что хотел, – проворчал я.
– И не подумаю, – отозвался он и отхлебнул из чашки. Его жена, Черити, приготовила невероятно могучий эгг-ног [41]. – Это было бы нечестно.
– Ты же наверняка собрал миллион подобных вещей, – заметил я.
– А то и два, – кивнул он.
Я гневно развел руками поверх всех этих деталей:
– Ну?!
– Ах, Гарри… – Тон у Майкла серьезнее некуда, но глаза весело сверкают. – Я не рискнул бы лишить тебя такого удовольствия. В этом же весь смысл отцовства.
– Не спать до утра и ранить пальцы в попытках собрать этот дурацкий велосипед? – осведомился я.
– Не забудь о пробуждении ни свет ни заря – от шума и гама взволнованных детишек, – добавил он. Тут я застонал, а Майкл тонко улыбнулся. – Это не повод для нытья, Гарри. Я, знаешь ли, вполне привык, что в пять утра Молли приносила мне чашку самолично сваренного – вернее, сожженного – кофе. – При этих словах в морщинках вокруг его глаз поселилось нечто грустное и увядшее. – А однажды этих досадных происшествий не станет, и ты будешь по ним скучать.
Я со вздохом поднял глаза:
– Почти все мои воспоминания об отце связаны с рождественским утром. – Тут в горле встал комок, но я сглотнул его и снова уставился на потенциальный велосипед, прикидывая, сколько ума надо приложить, чтобы подготовить его к выезду в наш мир. – Честно говоря, я просто не хочу свалять дурака.
– Гарри… – На его лице мелькнуло сострадание. – Что тебе запомнилось ярче всего?
– Кофе, – тут же ответил я. – Рождественским утром папа разрешал мне пить кофе. – Я улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. – Конечно, это больше походило на чашку молока с сахаром, в которую добавлено совсем чуть-чуть кофе, но я чувствовал себя таким взрослым! Мы вместе готовили завтрак, а потом открывали подарки и играли с ними весь день напролет.
Майкл сделал очередной глоток эгг-нога и задумчиво покивал, а затем улыбнулся:
– Думаю, у тебя все получится.
Он слегка наклонил голову к плечу, словно прислушиваясь к комментарию из наушника, негромко хмыкнул и покачал головой.
– Что? – не без осторожности спросил я и обследовал комнату взглядом – нет ли где невидимых ангелов. Затем повторил: – Что?
– Спойлеры, – промурлыкал экс-Рыцарь. – С Рождеством тебя, Гарри.
И он тихо ухромал из гостиной.
Я покосился ему вслед, явственно ощущая, что надо мной насмехаются. После чего пробормотал что-то угрюмое насчет двуличности паладинов – как действующих, так и отставных – и снова стал разбираться с велосипедом, вкладывая в это дело не меньше умственных сил, чем если бы трудился над заклинанием. Стоп. Это всего лишь детский велик. Не может такого быть, чтобы он оказался не по зубам чародею Чикаго с его выдающимся интеллектом.
И с помощником по кличке Мыш.
Так я провел довольно-таки длительное время, а затем на улице задул ветер, такой сильный, что холодный воздух прихлынул в каминную трубу и огонь дрогнул, завибрировал и едва не угас, прежде чем разгореться снова. Я вскинул глаза, поскольку чародейские чувства подсказывали: в доме творится нечто сверхъестественное. Огонь снова померк, и комната погрузилась в почти полную тьму, а затем в камине весело заплясали сине-фиолетово-зеленые языки пламени.
И я увидел, что надо мной стоит Королева Воздуха и Тьмы.
Сегодня ночью королева Мэб была с меня ростом – тот менялся в зависимости от ее намерений и настроения; кожа белее инея, губы темнее замороженных тутовых ягод, а волосы как первые снежинки, танцующие в девственно-чистом воздухе. Мэб сногсшибательно красива, бессмертна, обладает силой полубогини и бесспорной властью королевы Зимних фэйри, а еще она – моя начальница.
– Мой Рыцарь, – проворковала она, сопроводив эти слова легким кивком.
Я понятия не имел, что предписано протоколом для конкретно такого случая, а посему едва заметно наклонил голову:
– Добрый вечер.
– Страж. – Мэб кивнула Мышу – куда почтительнее, чем мне.
Никакого тебе уважения, Гарри Дрезден. Вообще ни капли.
Мыш окинул ее важным, если не сказать торжественным, взглядом и перестал вилять хвостом, но дважды стукнул лапой в пол, словно отвечая на королевское приветствие.
Склонив голову к плечу, Мэб оглядела круг из запчастей:
– Кого-то призываешь?
– Угу. Вроде того. – Я почесал в затылке. – Надеюсь, вы здесь не затем, чтобы вызвать меня на работу.
– Не глупи, – ответила Мэб. – Сегодня сочельник.
– Дух Рождества? Вы? – Я приподнял брови.
Мэб слегка вздернула подбородок:
– Рождество относится к пределам Зимы, разве нет?
– Ну да, – сдавленно усмехнулся я. – Пожалуй. Но я думал, что для этого у вас имеются специальные работники.
– Имеются, – подтвердила Мэб, – но… – Она нахмурилась, словно припоминая нужную фразу и желая произнести ее без ошибок. – Не следует шефу все время сидеть в кабинете. – Секунду она помолчала, а затем продолжила: – Я принесла тебе подарок.
Моя челюсть отскочила от коленки, прежде чем приземлиться среди запчастей.
– Что?!
– В этом году ты принимаешь участие в празднике, – сказала Мэб, – а у меня имеются обязательства перед подданными.
– Что?! – повторил я и тут понял, что все это
