– Я постараюсь! – упрямо возразила она и раскрыла ладони.
Свет хлынул кипучей волной. Чувства, захлестнувшие девушку, подогрели его, и волшебство вырвалось наружу, стремясь сбежать, словно вскипевшее молоко. Гэдор засветился, даже поблекшие глаза его просияли. Как и с Фэйром, Хейта не останавливалась, она отдавала всю себя, без остатка.
Когда в глазах начало предательски темнеть, Хейта наконец опустила руки. Свет погас. В отчаянном ожидании девушка взглянула на Гэдора.
Лицо его сделалось не таким бледным. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг закашлялся кровью. Глаза девушки вспыхнули ужасом.
– Нет! – вновь воскликнула она. – Нет, ты не умрешь!
Из полумрака выступила Рукс.
– Мне очень жаль.
Лицо Хейты вдруг ожесточилось, она вся ощетинилась, как дикий зверь.
– Не нужно нам твоей жалости! Ты стояла там молча и ничего не сделала. Хотя могла! Быть может, тогда Гэдор был бы жив!
– Я… не могла… у меня не было выбора.
Хейта холодно усмехнулась.
– Был у тебя выбор, и ты его сделала! Выбрала подлость и трусость. И не вздумай искать себе оправдание. Кровь Гэдора и на твоих руках тоже. Мне ничего не надо от тебя. Убирайся! Беги к своей хозяйке. – Девушка жестко прищурилась. – Лучше бы я тебя не спасала. Может, тогда бы эту бездушную тварь хоть немного проняло!
– Хейта! – Фэйр сокрушенно прикрыл глаза, потом поглядел в упор на Рукс и сказал твердо, безо всякого выражения: – Уходи. Просто… уходи.
Лицо лисы-оборотня дернулось, точно его исказила судорога. Она молча кивнула и, отвернувшись, зашагала к поджидавшей ее гаргулье.
Гэдор вдруг потянулся к своему мешку. Хейта непонимающе уставилась на него, потом спохватилась и вложила сумку в его вздрагивающие руки.
– Тесемки растяни, – попросил следопыт.
Глотая соленые слезы, девушка спешно послушалась. Ослабевшими пальцами Гэдор извлек из мешка камень и карту, протянул их Хейте.
– Возьми эти вещи и используй их мудро… дитя… двух… миров.
Хейта вздрогнула и в изумлении распахнула глаза. Воспоминания всколыхнули недра ее памяти. Тот день, когда она только шла к Хольтэсту, когда не знала ни хранителей, ни всей этой жизни, себя-то толком не знала… Тогда она повстречала вещую птицедеву Горэй. И та впервые назвала ее именно так. А еще посулила всё обрести и всё потерять. Посулила не что иное, как смерть. И теперь смерть глядела на нее из глаз следопыта, которого она успела полюбить всем сердцем как родного отца.
– Отчего ты назвал меня так? – хрипло прошептала она.
– Оттого, что он называл тебя так, – выдавил Гэдор и кивнул куда-то за спину Хейты.
Девушка обернулась. Позади нее, не сводя со следопыта горького взгляда, стоял пастырь Найши.
– Но откуда… – непонимающе проговорила Хейта, как вдруг ошеломляющая догадка прыгнула ей на ум. Девушка похолодела. – Ты знал обо мне до встречи в Хольтэсте?
Гэдор смежил веки в знак согласия.
– Знал и искал долгие годы, но не находил, – прошептал он, кривясь от боли. – Я совсем уже было отчаялся, но потом звезды послали нас к Хольтэсту, и там я встретил тебя.
Хейта сдвинула брови.
– Еще одна тайна.
– В том не было злого умысла, Хейта, – тотчас добавил Гэдор.
– Но зачем? – вырвалось у девушки. – Зачем ты меня искал?
– Это тебе расскажет Найши, – ответил Гэдор. – Ведь это он наделил меня камнем и картой. И посулил встречу с девушкой. Так он назвал тебя тогда. Дитя двух миров. – Гэдор вновь поглядел на Найши. – Ответь, добрый друг, ведь эти вещи ты сберег для нее?
Тот кивнул.
– Всё верно, Гэдор. Ты исполнил мое поручение, собрал хранителей вместе и привел к ним Чару. Ты меня не подвел. – Он наклонился к Хейте и прошептал: – Ты не можешь спасти его, но можешь унять его боль.
Хейта мысленно отругала себя за то, что не подумала об этом ранее. Она осторожно коснулась руки Гэдора, золотистые змейки света побежали по ней, проникая в глубь его существа, и лицо следопыта тотчас разгладилось.
Он обвел просветлевшим взором друзей и улыбнулся.
– Я рад, что в последние минуты вижу всех, кто мне дорог.
Хейта не выдержала и разрыдалась.
– Тсс, тише, – прошептал Гэдор, ласково коснувшись пальцами ее щеки. – Я умираю, но не стоит из-за этого убиваться. Я хочу уйти. Давно хотел. Меня там, за чертой, уже заждались. Женщина с золотыми волосами и мальчик, точь-в-точь похожий на нее. Мне пора. Позволь мне уйти с миром.
Вымолвив эти слова, он вдруг весь задергался и стал хватать ртом воздух, словно рыба, выкинутая на лед. Хейта глядела на него через силу, сердце в ее груди разрывалось на части. Вот Гэдор дернулся последний раз и затих. Глаза его, еще миг назад выражавшие так много, опустели.
Хейта зажала ладонью рот и судорожно всхлипнула. Сердце ее точно разом пронзили тысячи игл. Рядом плакали ее спутники. Брон и Харпа беззвучно, а Мар – громко, он не сдерживал себя в этом, как не сдерживал и в остальном.
Не в силах дольше терпеть, Хейта дала волю своему горю. Она рыдала как блажная, оплакивая разом и обретенного отца, и родного, а когда Брон попытался увести ее, в сердцах оттолкнула его и, хватаясь за рубаху Гэдора, продолжила плакать и глядеть на него, точно надеясь, что он вдруг оживет и поглядит в ответ.
Потом чуткие ладони Найши легли девушке на затылок, она хотела воспротивиться, но не успела – веки ее отяжелели, и она погрузилась в сон без сновидений.
* * *
К утру пасмурное небо над Бервитом расчистилось. Последние завитки тумана истаяли в лучах осеннего солнца. К полю битвы, что насквозь пропахло смертельным смрадом и пропиталось кровью, потянулось шумное воронье.
Люди покидали укрытия, лихорадочно озираясь, не в силах поверить, что угроза миновала и город выстоял. Расходиться по домам никто не спешил. Все, от мала до велика, принялись помогать раненым, уносить тела, разбирать обрушившиеся камни.
Пастырь Найши, накинув капюшон, чтобы не пугать людей необычным обликом, взялся исцелять раненых. Он ходил от больного к больному, сращивал кости, унимал боль, успокаивал разум. Потешники и хранители помогали каждый чем мог. Все, кроме Хейты. Она всё еще спала, надежно спеленутая волшебными чарами.
Правитель Бервита, Верт Второй, тоже без дела не сидел. Лично отправился в город проведать пострадавших. Расспрашивал, в чем те нуждаются, и, внимательно выслушав, отдавал распоряжения стражникам. Люди же глядели на него с уважением, благоговением и надеждой.
Изгои из земли Забвения ушли вслед за прихвостнями химеры, а с ними бесследно исчез и Черный пес. Потешники пытались его отыскать, но безуспешно.
Хейта очнулась в одной из замковых спален только под вечер. Первым делом она тоже спросила о Черном псе.
Найши, дежуривший у ее кровати, проговорил:
– Шэрок [39] ушел.
– Зачем он вообще приходил? – стиснув зубы, отозвалась Хейта. – Дать всем понять, что Гэдор вскоро умрет? На что это было нужно? Сделать всё одно ничего было нельзя.
Найши печально покачал головой.
– Чёрный пес приходит не к каждому, а только к тем, чья судьба чрезвычайно важна для мира и при этом еще не определена. Он всегда пытается помочь, удержать от непоправимого, помешать. Думаю, он пытался сберечь и Гэдора, но тот его не послушал.
Заслышав это, Хейта вновь горько разрыдалась. Успокоить ее удалось только Харпе. Подруги долго просидели обнявшись, и по лицу суровой девы из рысей-оборотней тоже катились скупые слезы.
Правитель Бервита понимал, какое горе постигло хранителей и что им нужно проводить своего предводителя в последний путь, а потому задерживать их не стал. И вечером друзья и пастырь Найши покинули город. Перед внутренним взором каждого маячил зловещий погребальный костер.
IX
Ветер завывал в вышине. Он налетал на утес стремительно, точно неистовый зверь, обезумевший и оголодавший. Норовил перевернуть деревянный помост, но хранители сложили его на славу, возвели целую поленницу, на которой теперь в одиночестве и безмолвии покоилось тело Гэдора.
