Шпик только и мог, что смотреть на её чёрные, лакированные туфельки, покрытые кровью из его разбитого рта.
Собравшись с силами, он начал отвечать.
— До меня дошли слухи, что неизвестных нашли мёртвыми. Я заинтересовался. Подкупил нужных людей и попал в морг, — обстоятельно докладывал он, надеясь на снисхождение. — Это были они. Наемники, которых вы наняли для устранения мальчишки. По словам патологоанатома их разорвал зверь. Возможно стая волков. Точнее он затрудняется сказать. Это всё что я смог узнать.
— Ах ты!!!
— Пощадите! — Успел взвизгнуть он.
— Шмяк! — Опустилась с виду хрупкая ножка на голову мужика и та лопнула словно арбуз, растеклась лужица крови вперемешку с мозгами по всей комнате.
В это же время собачка по кличке Шарик весело гонялась с детьми за бабочками, щёлкая зубами в опасной близости от их крылышек и катая ребятню на своей спине.
* * *
— Следующий! — Уже в какой раз за сегодня пожалел я о своей затее, стирая со лба пот.
Натерпелся такого, чего и врагу не пожелаешь.
— Можно «доктор»? — С ухмылкой зашла в комнату молодая девушка.
— Проходите, — не показал я виду, как мне надоело выслушивать подколки от бойких барышень на выданье.
— Мне раздеться? — Продолжала она издеваться, сделав вид, что собирается снять кофточку.
— Маша Стрельцова, так? — Посмотрел я в бумаги, якобы прочитав её имя там.
Кто она такая я знал. Дед Потап за чашечкой чая всё выболтал, бдительный же каторжник всё подтвердил, подслушав разговор за дверью, прибежал он ко мне спозаранку докладывать.
— Да, «доктор».
— Можешь звать меня просто Семён, Маша, — закатил я глаза, не желая играть в эту игру с подначиваниями.
— Как прикажете, «доктор» Семён, — не сдавалась она.
Ох уж эти барышни! И чего я ей такого сделал? Надоело.
— Раздевайтесь!
— ЧЕГО? — Выпучила она глаза, отскочив от стола на полметра.
Вспомнила, наконец, что больше не дочь боярина, а холопка подневольная.
— Не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Проведём полный осмотр, — встал я со стула, протянув к ней руки.
— Аааааа! — Выбежала она за дверь, хлопнув ею.
В кабинет с любопытством заглядывали люди.
— Следующий!
* * *
— Чего это сегодня слуги такие смурные? — Спросил сына глава рода Смирновых, князь Тимофей Митрофанович. — Коли случилось чего, а я и не знаю?
Наследник, грозный как туча только больше насупился.
— Снова эта змея весь дом на уши поставила. Вызвала слуг в комнату и велела прибраться…
— И?
— А там вся комната кровью залита и мертвец на полу. Один из её холуев, чем-то не угодивший хозяйке.
— Ясно, — потерял интерес к теме дед, словно вросший в кресло корнями, так он был стар.
— Сколько ещё лет мы будем терпеть такое? Может пора указать ей на её место? — Вспылил наследник, вспомнив не так давно звонившего Семёна, рассказавшего интересные вещи о неких военных в противогазах.
— Зачем только воздух сотрясаешь сын, когда сам всё прекрасно понимаешь? — Попенял ему князь.
Пятнадцать лет назад род попал в ситуацию, ставящую его перед выбором — или потерять всё или пойти на поклон к боярам Чернозубовым, будь они прокляты!
Отец поклонился, женил среднего и младшего сына на их дщерях и они помогли. Протянули руку, вытащив нас из той ямы, которую нам выкопал прежний глава рода. Вот и приходится теперь раскланиваться с Людмилой, в девичестве Чернозубовой, чтоб ей провалиться.
— Как там Семён поживает? Созваниваетесь? — Сменил тему старый князь.
— Да. Послушай, что он мне рассказал…
Глава 10
— Кья! Кья! — Напрягшись, кинули в меня снежком из укрытия.
— Бе-бе-бе, — строили мне страшные рожицы.
— Ну, я вам сейчас! — Пообещал я, и сугроб рядом со мной взорвался, вырвался оттуда радостно лающий Шарик, побежав галопом на детей.
— ГАВ, ГАВ! — Прыгнул он на них.
— АААааааа, — с криками разбегались мальцы от чудища-юдища, играючи покусывающего их за лодыжки.
— Будете теперь знать! — Потряс я кулаком в воздухе. — Вот непоседы, — отряхнул я шапку и овчинный тулуп, улыбаясь.
Пришла зима. А это — кривоватые снеговики с морковкой вместо носа, игра в снежки и катание на лыжах, да на коньках. Мороз минус двадцать.
— Бр-бр-бр. Холодно, — запрыгал я на ногах обутых в валенки. Пальцы коченеют.
Дела шли своим чередом. Всё налажено. Обработать теплицы «дарами природы» — дело всего двух часов. Так что теперь целыми днями только и занимаюсь тем, что заучиваю новые формы, читаю учебники за первый курс университета, ну и играю с детьми.
Ребята что повзрослей, пристроены в училища и высшие учебные заведения Сибирска. Там учатся и живут, предоставили им общежития. Ну а младшие ходят в нашу только отстроенную школу, подобрали мы учителей из холопов и каторжан.
Взрослым же играть с малышнёй некогда. Все заняты на работах в теплицах, хлеву или кочегарке. Свободных рук не осталось, всем нашел дело по плечу.
— Семён! — Позвал меня Жук.
— Иду, — отозвался я, поймав заигравшегося Шарика. Совсем ребят загонял, тяжело дышали они, вспотев. Кто спрятался за сугробом, а кто и закопался в него с головой. — А ну-ка быстро в столовую! В тепло, — погнал я пострелят как курочка цыплят. Не дай боже простудятся. Мне ж тогда от их мамок влетит.
— Я всё вижу! — Прикрикнул я на Артёма, намеревающегося закинуть снег за шиворот Тане.
— Это не я!
— Вот как?! — Грозно навис я над ним. — А кто вас от простуды лечить будет, скажи мне? Хотите пить горькую микстуру? — Обратился я ко всем детям сразу.
— Неееееет! — В страхе прикрыли они рты ладошками, попрятавшись за спины друг дружки. — Не надо дядя Семён, — попросили они, чуть не плача, — пожалуйста!
— Тогда марш греться! И без баловства!
Кто у нас на ферме за врача? Я! И эту проблему надо решать. Ни среди каторжников, ни среди холопов — докторов нет. Нанять не получается. Никто не хочет работать посреди леса, вдали от цивилизации и благ. Неженки блин Сибирские!
Проследив за тем, как дети послушно скрылись в столовой, я побежал догонять Жука, который учит меня обращаться с оружием. Неполная разборка и сборка. Стрельба из положения стоя и лёжа. Ну и так далее…
Места тут дикие, каждый должен уметь держать оружие в руках.
Прибыв на стрельбище, где помимо меня было немало народу, азартно стреляющего по мишеням, я подошел к Василю и Петру.
— Где Жук? Вроде за ним бежал, а его нет, — оглядывался я, ища его глазами.
— Да он только в лес отошел. Наш следопыт чего-то интересное показать хочет. Держи, — вручили мне привычный уже автомат АК-12. Серьёзная машинка, выбрал я барабанный магазин с девяносто шестью патронами. — Лисицу не подстрели, — усмехнулись они напутствующе.
Повадилась тут одна бегать рядом с мишенями, выпрашивая покушать. Её не трогали. Мамка молодая, таскала она родившимся деткам тушёнку и куриную грудку.
— Не подстрелю, — отмахнулся я, строя из себя бывалого вояку.
— Ну-ну… — Посмеялись мужики мне в спину.
Прошел метров двадцать и лёг на свободное место, застеленное поверх снега непромокающей дерюгой. Вставил магазин, снял с предохранителя, передёрнул затвор и:
— Тыр-тыр-тыр-тыр, — мощно заработал автомат, отстреливая гильзы. Приклад мягко бил в плечо. Запахло пороховыми газами, а из чучела в пятистах метрах от меня выбивало куски ударопрочного пластика. — Трынь-трынь-трынь, — впустую жал я курок. Блиииин, патроны кончились, с сожалением уставился я на мишень, так с и не отстрелянной головой.
— Мда… Не умеешь ты боеприпас экономить, — заговорили сзади голосом Жука. — Говорю же тебе, твержу — одиночными бей, одиночными! А ты, горе луковое?
— Так веселей. Чувствуешь мощь в руках. Силу, — оглянулся я, воодушевленно потрясая автоматом.
— Эх! — Махнул он на меня рукой, сдавшись, и пошел распекать других бойцов. Он тут инструктор — снайпер. Лучший стрелок из всех мужиков на ферме. — Надеюсь, тебе не придётся стрелять по живым людям Семён. Это тебе не манекен, — сказал он напоследок, с укором.
