Хатты пошли на союз с Югом, Э-лай слился…
Крокодилы преклоняются перед личным мужеством. Невероятный поступок капитана Пайела, напавшего на крошечном полицейском катере на сорок тяжёлых кораблей Империи, поставил точку в дипломатических играх.
Макловски договорился с Э-лаем, но ушёл и от переговоров с Империей, и от полагающегося в таких случаях периода угроз и разбирательств, свалив всё на Абэлиса.
Тот интриг не любил, но зато любил защищать границы. Чем и занялся, неожиданно найдя общий язык с Дегиром и даже с временно нейтральным Э-лаем.
И тогда Север, почуяв, что хатты не растворятся, словно мираж, а южан война Севера и Юга вполне устраивает, взорвался официальными письмами.
Генерал Абэлис утонул в писанине.
Он попробовал апеллировать к Локьё, как к разбирающемуся в политике…
Эрцог смеялся до колик. Потом выгнал из капитанской дежурного и, прикрыв ладонью слезящиеся глаза, попросил извинить его за невозможность связного ответа.
Абэлис подозревал, что он ржал и после того, как они рассоединились.
А Север ответа требовал. И комкрыла, сжав зубы, отписался довольно резко. В духе того, что он не уполномочен на подобные бюрократические авантюры, а командующий занят — ведёт переговоры… с Землёй.
После этого письма в Северной части галактики установилась страшная, зловещая тишина.
Абэлис выдохнул и вернулся к привычной работе.
Требовалось не только грамотно перераспределить корабли, охраняющие пограничные развязки, но и обеспечить их ремонтными базами, наладить поставки продовольствия, согласовать безопасные коридоры для медтранспорта.
Работы было много, и он вскоре позабыл о претензиях когда-то родного министерства.
Колин Макловски отлично подготовил генерала Абэлиса к мысли о войне с Севером, и она стала данностью. Правилом игры. А играть по правилам комкрыла умел виртуозно.
За время войн на Юге крыло не потеряло в схватке с Содружеством ни одного тяжёлого крейсера из-за плохой логистики или неудачно спланированной операции.
Нет, потери, конечно, были, но не из-за стратегических и тактических проигрышей, а по причине морального устаревания судов.
Они и так бы пошли под списание. Ну и плюс спецон с его вечно чешущейся задницей. Этих не запланируешь, сплошная самодеятельность.
Даже над Тэррой правильно организованная операция позволила обойтись без серьёзных потерь.
А ведь там была реальная опасность причинных сдвижек. Сейчас же — всего лишь идиотская логика когда-то родного командования.
Представления генерала Абэлиса о грядущей войне с Севером были простыми и понятными. Он полагал, что в войне должна быть логика. И никто не мешал ему сейчас проводить эту идею в жизнь.
Через декаду Колин вернулся, невозмутимо прочёл странноватую переписку военного министерства Империи и командующего крылом, хмыкнул, хлопнул Абэлиса по плечу и улетел. На этот раз на Кьясну.
На переговоры с Севером он не рвался, что отнюдь не улучшало настроений в Империи.
Там, видимо, выяснили, кем являлся сопровождавший командующего Ликам Брегенхайнер. И военному министру это знание пищеварения не отрегулировало.
Министр стал домогаться командующего ежедневно. Наконец застал его на «Гойе» и вызвал по закрытому каналу.
Абэлис по случаю стоял у шефа за спиной и удалиться тот не попросил.
Командующий и министр помолчали друг другу в лицо, что было совсем не в традициях Империи.
Потом контр-адмирал Норвей Херриг поморщился и спросил как бы промежду прочим:
— А голову-то, выходит, всё-таки ТЫ спиз… л? Всего я от тебя ждал, но не сентиментальности.
Колин не ответил.
После чего министр отключился, и через пару часов на «Гойю» пришёл пакет репарационных документов и предложений по условиям заключения перемирия до выяснения окончательных намерений сторон.
Получалось, что теперь сама Империя униженно просила мира.
У командующего Югом и это телодвижение военного министерства не вызвало никаких эмоций.
Он в несколько минут испёк приказ, позволяющий Абэлису подписывать предварительные соглашения подобного рода, и снова засобирался по делам.
Абэлис понял, что нервничает. И что пора бы уже хоть что-нибудь прояснить.
Проболтавшись на «Гойе» около суток, Колин Макловски о полёте на Землю не сказал ни слова, а комкрыла не имел привычки выспрашивать. Но выхода не было.
Генерал поймал командующего в шлюзовом ангаре и начал с места в карьер. (Искать обходные пути в разговорах с друзьями он тоже не умел).
— Ты бы рассказал хотя бы вчерне, что знаешь про все эти министерские чумные пляски? И… — Абэлис вздохнул. — С мальчишкой-то что?
Колин пожал могучими плечами.
— Я был на Севере. Они пока не готовы воевать с нами. И всё, что мы выкинем сейчас, съедят за милую душу. Проблемы будут не здесь, а в проимперской части Аннхелла и, возможно, на Прате. Министерству пока достаточно твоего приграничного рвения. А Анджея, если всё пойдёт, как шло, привезут через сорок восемь недель.
— Так получилось или нет? — нахмурился Абэлис.
— Тело вырастят. Уцелевшая часть мозга будет имплантирована генетическому двойнику. Операция сложная, но не для хаттов. Однако имплантация не даёт никаких гарантий, что он осознает себя, как целое, хотя бы и с минимальными изменениями личности. Требуются сложные реанимационные мероприятия. Над этим пока работают.
Колин говорил отстранённо. Ставка была высока, и радоваться он не спешил, но хоть бы слегка улыбнулся, что ли?
— А как там Земля?
— Земля крутится. Очень похожа на старые планеты, вроде Граны. Только на Гране природные условия не дали расселиться на большей части грунта, а на Земле территория пострадала по всей плотности заселения людьми. И генетика. Нельзя было развивать науку впереди этики. Ну, да мы уже прошли через это. Спасибо суровости материнских Домуса и Тайэ. А вот Империи Севера ещё играть и играть в игры псевдочеловеческого величия. Но пока не с нами.
Комкрыла потёр занывший висок.
— Ты бы хоть предупредил, что северяне как накатили, так и откатят?
— Зачем? Твоя реакция меня устраивает. Мне нужен такой человек, как ты и на Аннхелле, чтобы действовать рационально и не допустить мятежа. Но у меня его нет.
— Потому и хочешь реанимировать Агжея?
— Может, и так.
Генерал Абэлис поёжился. От командующего разило космическим холодом, и слова его были такие же мёртвые и холодные.
— Или ты всё-таки способен любить хоть кого-то, кроме своих вашугов⁈ — не выдержал он.
Колин Макловски уловил раздражение в голосе комкрыла, нахмурился:
— Дайего, моя любовь наделала бы любому из вас слишком много бед. Мне лучше и самому не знать, как я к нему отношусь. «Пока вы пешки в моих играх, даже мои враги бывают раздираемы сочувствием к вам. А что ВАМ от моего сочувствия? Даст ли оно вам внутреннюю свободу?».
Командующий был сегодня необыкновенно тяжёл.
У комкрыла заломило уже не только в висках, но и в глазницах, створки ангара заплясали и задвоились. Как ни приспосабливайся, ментальные реакции Колина были слишком многообразны.
— Я помню эту фразу, — признался он. — Так говорят на Э-лае. Не помню, кто это сказал, но… — Он прикрыл ладонью лицо.
— Ие Ван Ли. Заметь, именно алайцы имеют в Империи репутацию бесчувственных тварей. Тем не менее, единственная территория, хоть в чём-то независимая от Империи и Содружества — это Э-лай. Так что… Думай, прежде чем спрашиваешь. Ты же знаешь, что тебе я отвечу.
Комкрыла помассировал горящие огнём виски:
— Я тебя пойму, наверное. Или свихнусь. Пятьдесят на пятьдесят.
— Поймёшь.
Колин махнул пилоту, предлагая ему занять своё место.
Пилот был с «Персефоны». Кажется, Рос его звали. Значит, командующий успел и на Кьясну смотаться.
Может, он умеет раздваиваться?
— Приказы какие-то будут? — спросил Абэлис морщась.
