огоньки, это видение.
Сложив руки за спиной, Принц-Который-Был-Тысячью взирает, как разрушается мир.
Разбитое тело мира, его раздавленные и расколотые члены кружатся под ним, сплющиваясь, растягиваясь, пылая, пылая, пылая.
Теперь, вращаясь по орбите вокруг обломков, наблюдает он за ними через прибор, схожий со снабженным антенной розовым лорнетом. Время от времени раздается щелчок, и антенна вздрагивает. Принц опускает прибор, поднимает его снова, и так – несколько раз. Наконец он откладывает его в сторону.
– Что же ты видишь, брат мой?
Он поворачивает голову, рядом с ним – тень черной лошади.
– Вижу живую точку света, захваченную всем этим месивом там, внизу, – говорит он. – Искореженную, сморщенную, едва пульсирующую, но все еще живую. Все еще живую…
– Значит, наш отец потерпел неудачу.
– Боюсь, что так.
– Этого не должно быть.
И Тифон исчезает.
И вот, преследуя утлую посудину Анубиса, видит Врамин нечто, пониманию не поддающееся.
На разворошенной груде элементов, путанице стихий, бывшей когда-то миром, появляется вдруг темное пятно. Оно растет среди света, праха, чересполосицы, растет, пока его контуры не принимают отчетливую форму.
Это упала на руины мира тень черной лошади.
Она продолжает расти, пока не становится размером с континент.
Встав на дыбы, нависает черная лошадь над плывущими в пространстве развалинами. Она разрастается, раскидывается во все стороны, удлиняется, пока не оказываются внутри ее обломки всего мира.
Тогда разгорается по ее краю пламя.
Ничто лежит внутри пылающего силуэта. Вообще ничего там нет.
Потом пламя идет на убыль; и тень усыхает, садится, отходя, удаляясь, уносится прочь по длинному, абсолютно пустому коридору.
И больше там ничего нет.
Словно мир никогда и не существовал. Он исчез, кончился, ему пришел капут – ему и Тому-Безымянному-Что-Кричит-В-Ночи. И нет теперь и Тифона.
Строка приходит в голову Врамину: «Die Luft ist kuhl, und es dunkelt, und ruhig fliesst der Rhein» [1].
Он не помнит, откуда она, но ему знакомо заложенное в ней чувство.
Высоко подняв кровавый дрот, преследует он бога смерти.
Медленно пробуждаясь, распластанный андреевским крестом на поверхности стального стола, скованный по рукам и ногам, под лучами яркого света, вонзающимися, словно электрические иглы, сквозь его желтые глаза прямо в мозг, Сет тихо стонет и пробует на прочность свои путы.
Доспехи его исчезли, бледное свечение в углу вполне может оказаться звездным жезлом; башмаков, которым все равно по чему идти, не видно.
– Привет, Разрушитель, – говорит некто в рукавице. – Ты – счастливчик, что выжил в этой бойне.
– Мадрак?.. – спрашивает он.
– Да.
– Я не вижу. Этот свет…
– Я стою позади тебя, а единственная цель этого света – не дать тебе покинуть нашу посудину при помощи фуги, пока мы не будем готовы тебе это разрешить.
– Не понимаю.
– Битва внизу в самом разгаре. Я как раз наблюдаю за ней через иллюминатор. Похоже, что ты берешь верх. Через миг снова ударит Сокрушающий-Солнца-Молот, и ты, конечно, ускользнешь, как и в прошлый раз, использовав фугу. Вот почему удалось нам пару минут назад подобрать тебя – точно так же, как совершил это в стародавние дни Анубис. Тот факт, что ты появился, свидетельствует о том, что вот-вот произойдет. Ну вот! Озирис наносит удар, и Молот начинает опускаться – Анубис! Что-то не так! Что-то меняется! Молот… и… исчез…
– Да, вижу-вижу, – раздается знакомый лай. – И Озирис тоже, гм, исчез. Стальной Генерал – это его рук дело.
– Что нам теперь делать?
– Ничего. Совсем ничего. Такой поворот событий превосходит все наши ожидания. А недавнее появление Сета из фуги говорит о том, что вот-вот произойдет еще какой-то катаклизм. Разве не так, Сет?
– Так.
– Твой завершающий удар уничтожит, без сомнения, весь мир.
– Вероятно. Я не остался посмотреть.
– Ну да, вот он, – говорит Мадрак.
– Чудесно! Теперь у нас есть Сет, от Озириса мы избавлены, Стальной Генерал не в состоянии нас преследовать. Ну а Тот как раз в том положении, в каком он нам и нужен. Приветствую тебя, Мадрак, новый повелитель Дома Жизни.
– Спасибо, Анубис. Я никак не думал, что всего этого будет так легко добиться. А что, кстати, с Безымянным?
– На этот-то раз оно наверняка должно пасть. А, Сет?
– Не знаю. Я ударил по нему всей мощью жезла.
– Тогда все складывается замечательно. Теперь послушай меня, Сет. Мы не желаем тебе зла, не хотим мы причинить вред и твоему сыну Тоту. Мы спасли тебя, хотя могли оставить на произвол судьбы…
– Тогда зачем же вы меня связали?
– Потому что мне известны твои вспыльчивость и сила, и я хотел договориться с тобой, прежде чем вернуть тебе свободу. Ты мог не предоставить такой возможности, так что я обеспечил ее себе сам. Через тебя я хочу договориться с Тотом…
– Господин! – кричит вдруг Мадрак. – Погляди на разрушенный мир! На него падает чудовищная тень!
– Это Тифон!
– Да. Что он делает?
– Ты не знаешь, Сет?
– Это означает, что я потерпел неудачу и что где-то среди обломков Безымянное все еще кричит в ночи. Тифон доделывает начатое мною.
– Смотри, господин, огонь и – нет, я не в силах взглянуть на открывающуюся пустоту…
– Бездна Скагганаук!
– Да, – говорит Сет. – Тифон и есть Бездна Скагганаук. Он изгоняет Безымянное из Вселенной.
– А чем же было это Безымянное?
– Богом, – говорит Сет, – старым богом! После ухода которого, я уверен, вокруг не осталось ничего божественного.
– Не понимаю… – говорит Мадрак.
– Он шутит. Ну а что с Тифоном? Как нам быть с ним?
– Очень может быть, что никак, – говорит Сет. – Скорее всего, в результате своего поступка он тоже будет извергнут из Вселенной.
– Тогда мы победили, Анубис! Мы победили! Ведь ты боялся только Тифона, не так ли?
– Да. И теперь Срединные Миры навсегда в моих руках.
– И в моих, не забудь!
– Ну конечно. Скажи мне, Сет, – ты же видишь, как повернулись звезды, – ты не присоединишься к нам? Ты станешь правой рукой Анубиса. Твой сын сможет стать регентом. Он может сам подобрать себе работу по вкусу, ибо трудно переоценить его мудрость. Что ты скажешь на это?
– Я должен обдумать это, Анубис.
– Ну конечно, сколько угодно. Не забудь только, что я теперь неуязвим.
– А ты не забывай, что я победил в битве Бога.
– Это не мог быть Бог, – говорит Мадрак, – коли Он был побежден.
– Нет, – говорит Сет. – Ты видел Его в конце. Ты лицезрел Его мощь. И
