Несколько вдохов они двое мерялись взглядами, а затем Дарагал едва заметно улыбнулся и исправился:
— Магистр, так сколько вам лет?
— Мне восемнадцать, а это, — я обвёл жестом лицо, — всего лишь артефакт-маска и ложный облик.
— Но настоящее лицо вы нам не покажете?
— Покажу, как только вы дадите мне закончить мысль о предателях.
— Прошу, магистр.
Я кивнул и перевёл взгляд на Красноволосого:
— Орден был разъединён. По воле магистра тех лет и с согласия тех, кто покалечил себя ради основания отделения в Тюремных поясах. Я не уверен, но, возможно, это было сделано как раз с целью сохранить Орден даже в случае проигрыша в намечавшемся сражении.
— Очень спорно…
Начал Красноволосый, но я устал от него и оборвал:
— Помолчи, комтур, — тот поджал губы, а я закончил. — Мы были разделены, и неудачи, успехи и жизнь у нас были также разделены. Вы непричастны к провалу с городом Тысячи Этажей и разрушению Ущелья Стихий, мы непричастны к поражению и роспуску Ордена. Но к нам пришёл Страж и сообщил, что отныне мы единственный Орден Небесного Меча во всей Империи и всех Тюремных поясах. А теперь, когда я сумел оказаться в Империи, миновав руки Эрзум, мы действительно общий Орден. Мы вновь едины.
Седой рявкнул:
— Орден един! Орден вернёт себе былую славу!
В этот раз я не собирался поддерживать его крики и осадил взглядом, а затем продолжил:
— А теперь к предателям и тому, что Седой не стал вам говорить в Шестом поясе. Когда мы встретились, я задавал ему много вопросов, теперь задам их и вам. Орден распущен, Рам Вилор год за годом наказывает вас, непричастное юное поколение, за смерть сына. Эрзум пытаются завладеть вашими землями, делают долговыми слугами выходцев из Ордена Второго пояса, убивают вас самих, стоит вам оказаться на землях, где велико их влияние, Кунг требуют от вас быть полезными и кормят обещаниями. Но неужели за все эти годы вы даже не подумали, что ваши враги не остановились только на этом, не попробовали сделать слугой, подчинить себе одного из вас?
— Мы Орден, — ощерился Красноволосый. — Мы владеем формациями проверки.
Он ощерился, а вот двое других, тех, кто носил на себе чужие печати, как-то чуток побледнели.
Я возразил:
— Но среди вас нет ни одного Повелителя Стихии.
— Да их и среди мастеров Указов раз-два и обчёлся, — ухмыльнулся Красноволосый.
Я вернул ему улыбку:
— И у Кунг, Эрзум, Стражей и Императора таких нет. Они же слабаки. Как удачно.
Улыбка исчезла с лица Красноволосого.
— Я понял, к чему ты ведёшь. Но что ты предлагаешь? Подозревать всех на пустом месте? — он ткнул в соседа пальцем. — Считать его предателем? — ткнул в Седого. — Может его, может, он под печатью Стражей? Ты знаешь, что это первое, в чём его заподозрили, когда едва ушёл Страж, зато вернулся он, пышущий здоровьем и с такими чудовищными речами? Мы тогда едва не сцепились друг с другом, расколовшись. Ты предлагаешь начать всё заново? Может, устроим тут драку?
— Не нужно, есть способ гораздо легче.
— Какой же?
— Спросить у меня.
— Что?
Дарагал нахмурился, заставляя свои морщины превратиться чуть ли не в ущелья, избороздившие его лицо, задумчиво произнёс:
— Полных свойств жетона магистра мы не знаем. Неужели в нём есть проверочная формация этапа Повелителя Стихии?
Я пожал плечами:
— Может, и есть, но вам хватит одного меня.
— Что?
Я толкнул мысль, смешав её с указанием:
— Седой! Его! Взять!
Сам впился взглядом во второго с печатью и рявкнул:
— Замри! Приказ!
Как бы не так. Приказа хватило на половину вдоха, а затем этот комтур вскинул ладонь, явно собираясь ударить по мне.
Я мгновенно вывесил над ним символ, повторяя приказ уже Указом и заставляя его руку застыть на середине.
Седой Рывком вбился в указанного ему, сцепился с ним в драке, я тут же навесил и на его соперника Указ, заставляя его кувыркнуться, когда ему отказали руки и ноги.
— Ты что творишь? — Красноволосый ударил комтура по поднятой руке, кто-то бросился к Седому помогать, а кто-то растаскивать их, вывесив между ними защитную технику.
Мой Указ снова выдержал половину вдоха, а затем словно выгорел, бледнея и исчезая, из пола выстрелили каменные щупальца, Красноволосого, не готового к такому, смело в сторону ещё какой-то техникой.
Я выругался про себя, вспоминая старшего Тизиора и угрозу от Седого: «Я сброшу с себя твои Указы».
Торопливо влил силы в Указы, удерживая их от исчезновения, заставляя их снова налиться яркостью, добавил второй цвет. Стоять. Стоять. Стоять!
— Какого гарха тут творится? — заорал Красноволосый.
Дарагал шагнул вперёд, становясь между мной и схваткой, и, заслоняя меня спиной, процедил:
— А то тебе непонятно, Илдур.
Я тоже потратил миг, отправляя приказ:
— Защищайте.
Пересмешник и Зеленорукий через миг оказались передо мной. Один сжимая меч, другой поднимая какую-то защиту между нами троими и Дарагалом, словно успели договориться о том, кто за что отвечает.
А мои Указы над тем двумя снова принялись выцветать и меркнуть. Вот она, сила выходцев из одной из сильнейших фракций Империи, во второй раз напомнил я себе и зачерпнул эссенции из сгустка Виостия.
Третий цвет. Хватит ли его? Если не хватит, то это означает, что есть ещё и четвёртый цвет, а всё, что мне останется, либо сдаться, либо переделать мои печати под сектантские, добавляя им силы, но это… Я не могу сделать этого здесь, в городе Империи.
Закусив губу, я вливал и вливал силу в свои трёхцветные печати.
Хватило. Оба комтура замерли, не в силах стронуться с места. Яростно
