На золотом солнце стоял Магнус Красный.
Примарх Легиона Тысячи Сынов был великим воином и не менее великим ученым, но производил впечатление человека, слегка смущенного своим положением среди равных. Ариман знал, что это лишь необходимая маска. Ибо кто мог встать лицом к лицу с существом, чей интеллект и багаж знаний превосходили самые смелые ожидания?
Магнус обладал кожей цвета расплавленной меди, его доспехи были изготовлены из чеканного золота и дубленой кожи, а кольчуга представляла собой настоящее произведение искусства из черненых колец адамантия. Роскошный алый плюмаж ниспадал на рога, украшавшие его броню, а тяжелый плащ из перьев своей яркостью мог поспорить с нарядом любых пернатых хищников. Из-под плаща виднелся край объемистого фолианта, переплетенного в ту же прочную кожу, что обтягивала рукоять пистолета Аримана. Эта кожа была снята с тела психнойена, злобного хищника с Просперо, который в древние времена едва не стер с поверхности планеты целую цивилизацию.
Единственный глаз Магнуса переливался всеми оттенками, никогда не принимая одного определенного цвета, а на время собрания он остановился на изумрудной зелени с фиолетовыми искрами. Настроение примарха было невозможно угадать по выражению его лица, но Ариман утешил себя тем, что его позиция на витках спирали не изменилась.
Справа от него стоял Фозис Т’Кар, а напротив на витке спирали расположился Калофис. Позади и немного слева встал Хатхор Маат, а на следующем витке, правее, было место Утизаара. Статус воинов определялся не только близостью к центру спирали, но и миллиардом иных факторов: положением стоявшего сзади воина, того, кто занимал место рядом и напротив. Имело значение и то, кто оставался на виду, а кто — в тени, и крутизна дуги, проходящей от позиции воина до золотого диска, — все играло определенную роль в этом хороводе превосходства. Положение каждого члена Рехахти затрагивало также его соседей, и разобраться в этой паутине иерархии было под силу только самому Магнусу.
Ариман не мог прочитать ауры своих собратьев-капитанов и остро чувствовал отсутствие Аэтпио, но даже не пытался призывать его на время собрания, поскольку Хранитель не мог действовать в присутствии могущественного примарха. У самого Магнуса Хранителя не было. Да и чему мог научить фрагмент Изначального Творца того, кто заглянул в глубины сущего и освоил все тонкости?
Как только Ариман занял отведенное ему место, Магнус кивнул, и из тени в одном из углов пирамиды появился брат Амон и закрыл золотые двери шатра. До этого момента Ариман не видел Амона и не ощущал его присутствия, но то же самое относилось и ко всем остальным. Советник Магнуса и капитан Девятого братства, Амон лично занимался подготовкой Скрытных — ауксилиарии разведчиков Тысячи Сынов.
— Святилище ожидает Символа Тутмоса, — объявил Амон.
Его красная броня, казалось, сливалась с тенями, собравшимися в углах пирамиды.
Магнус кивнул и снял с пояса свой хопеш,[26] затем шевельнул большим пальцем, и рукоять с легким свистом раздвинулась, превратив серповидный меч в оружие с длинным лезвием и высоким древком. Магнус стукнул древком по диску и стал чертить замысловатые символы.
Ариман непроизвольно сжал зубы; мир вокруг него потускнел, и теперь пространство внутри пирамиды было надежно скрыто от посторонних взглядов. Неприятно сознавать, что они отрезаны от эфира, но зато их разговоры невозможно было подслушать ни с помощью технологий, ни психическими методами.
Как-то раз Магнус похвалился, что невидимая завеса, покрывающая пирамиду во время Рехахти при помощи Символа Тутмоса, непроницаема даже для самого Императора.
— Все ли собрались? — спросил Ариман, продолжая ритуал, поскольку являлся главным библиарием Легиона.
На Просперо члены Рехахти предпочли бы общаться через эфир, но здесь Тысяче Сынов приходилось обходиться скудным набором слов человеческой речи.
— Я Азек Ариман, Корвид, — продолжал он. — Если хотите быть услышанными, назовите свое истинное имя. Кто пришел для участия в Рехахти?
— Я пришел, Фозис Т’Кар, магистр храма Рапторов.
— Я пришел, Калофис, магистр храма Пирридов.
— Я пришел, Хатхор Маат, магистр храма Павонидов.
— Я пришел, Утизаар, магистр храма Атенейцев.
Как только все капитаны назвали свои имена, Ариман кивнул. Слегка замешкался только Утизаар — младший адепт лишь недавно поднялся до положения магистра храма, и каждый раз, глядя на него, Ариман не мог не горевать о гибели Апофиса.
— Мы все собрались, — объявил он.
— И нет никого лишнего, — добавил Амон.
Магнус снова кивнул и, прежде чем заговорить, остановил взгляд своего единственного глаза на каждом из капитанов.
— Я разочарован вашим поступком, сыны мои, — начал он.
Его глубокий баритон придавал глубокий смысл каждому слову. Это были первые слова примарха, услышанные Ариманом по возвращении с Горы, и, хотя они звучали укором, он внимал им с радостью.
— Этот мир может нас многому научить, а вы рискуете нашими возможностями, вторгаясь в священное для агхору место. Я приказал дожидаться моего возвращения. Почему вы не повиновались?
Ариман ощутил на себе взгляды всех остальных капитанов и напряженно выпрямился.
— Это я отдал приказ, мой лорд, — произнес он. — Решение о походе в долину принято мной.
— Это мне известно. — Магнус едва заметно усмехнулся. — Если кто-то и способен меня ослушаться, так только ты, Азек. Верно?
Ариман кивнул, не зная, воспринимать эти слова как выговор или как похвалу.
— Что ж, вы вступили на склон Горы, — продолжил Магнус. — И что из этого следует?
— Мой лорд?
— Что ты ощутил?
— Ничего, мой лорд, — ответил Ариман. — Я ничего не почувствовал.
— Вот именно. — Магнус сошел с золотого диска и стал удаляться от центра, следуя светлой спирали. — Никто из вас ничего не почувствовал. Теперь вам известно, как чувствуют себя смертные в их тусклом и ограниченном мире, лишенные драгоценного дара, принадлежащего им по праву рождения, как эволюционирующей расе.
— По праву рождения?! — воскликнул Хатхор Маат. — Как это?
Магнус повернулся в сторону магистра храма Павонидов, и его глаз вспыхнул пульсирующим голубым огнем.
— Это право исследовать блестящую и манящую Галактику и все ее чудеса, право видеть ее удивительную мощь,— сказал Магнус. — Что это за жизнь — всегда оставаться в тени, когда сверкающие чудеса мира видятся лишь едва различимыми фантомами?
Магнус остановился рядом с Ариманом и положил руку ему на плечо. То была рука гиганта, но лицо, которое перед собой увидел главный библиарий, лишь ненамного превосходило его собственное. Черты Магнуса были словно отлиты из металла, и единственный глаз вновь вернул зеленый цвет. Ариман ощущал неизмеримую и непостижимую силу своего примарха, сознавая, что стоит рядом с живым солнцем, в котором слились воедино силы созидания и разрушения.
