Беррэ довольно кивнула. В глазах её отражалось оранжевое пламя.
– Ты откуда, Исма? Тоненькая такая, белокожая, не то что мы – две обугленные ящерки. – Айола посмеялась над собственной шуткой и выставила вперёд чёрные шелушащиеся руки. – Пресной воды на корабле, что привёз нас с Ильсата, постоянно не хватало. А в море-то соль одна да горечь, так что река Богини, которую Арис называет Эдд, – настоящее чудо! Но теперь мы уходим от неё, и мне страшно, что снова захочется пить, как на корабле.
– Я из деревни Белого Камня, – отозвалась Исма. – И никогда не видела кораблей – только дядюшкины лодки, но у них ведь и парусов нет. – Она отпила ещё немного. – Да и море представить мне трудно, но не переживай, тут родники повсюду. Мне Док… э-э-эм… то есть Зеф рассказывал.
– Лысый мужчина, с которым ты пришла?
– Да-да, он-то и есть мой дядюшка. Ну, то есть я его так зову, сколько себя помню, а он зовёт меня дочкой, хоть наши семьи и разных кровей. А кто такой Арис?
– Аристей, – Айола озорно хихикнула и бросила на Исму лукавый взгляд, – страж и охотник. Тот красавец, что увёл твоего Зефа на мужскую сторону. Он помог мне с языками. Я, конечно, и раньше знала неплохо ваши наречия, потому что моя мать с Континента, но Арис научил благородному языку, так что будет не стыдно, когда предстану перед Астарой.
Айола оказалась настоящей болтушкой: говорила много, обо всём подряд и почти без акцента, как настоящая уроженка Большой Земли. А вот Беррэ оставалась молчаливой и слегка отстранённой, но смотрела на мир добрыми, даже наивными, глазами. Впрочем, наивность эта время от времени терялась в суровых, воинственных чертах лица. Обе они очень понравились Исме, и та решила, что будет держаться «ильсатских ящерок» до самой Эдды.
– Зеф однажды ходил Тропой Света, – сказала новенькая, – а я вот многого не знаю. Когда мне позволят повидаться с дядюшкой?
– В любое время, – ответила Айола. – Правда, вот нам в мужской шатёр нельзя входить, как, собственно, и мужчинам в женский, а общаться лучше всего при свете дня. Иначе разгневаешь жрицу. – Паломница вдруг охнула и прикрыла рот ладонью. – Мы же забыли тебя показать Эссе! Ну-ка, бросай миску и пойдём скорее в шатёр. Она небось уже вернулась с ночного молеб…
– Разумеется, вернулась! – Жрица возникла из ниоткуда. – И не могла не заметить столь очаровательного пополнения в наших рядах. Видно, у Богини тоже бывают любимицы. Айо, Бер, прошу, оставьте нас.
Голос её прозвучал мягко, но властно, и девушки поспешили исчезнуть, почтенно склоняя головы. Ребятишки побросали палки в костёр и убежали к матерям. Жрица оказалась такой же смуглой, что и добрая часть паломниц, а ещё невысокой и коренастой. Поверх утеплённой туники с рукавами на ней был коричневый пеплум, ниспадавший до земли, и шерстяной плащ. На руке сверкал золотой браслет, а на лбу виднелся аккуратный красный шрам в форме остроконечной звезды – такой есть у всех посвящённых и посвятивших жизнь Палланте.
– Итак, дитя, – обратилась женщина к Исме, загадочно прищурившись, – я Эсса, а как твоё имя? Божье, разумеется. То, что мать дала, оставь в миру – на пути в Эдду оно ничего не значит.
– Исма… Меня зовут Исма, госпожа. – Она смущённо опустила глаза.
– А-а-а, – протянула жрица, – «Исмем» значит «знание»… Хорошее имя. Ну и чего желает твоё сердце? За каким таким знанием ты отправилась в белостенную Эдду? Говори без утайки, девочка, – вижу тебя насквозь.
– Я ищу чуда, как, наверное, и многие из паломников. – Исма ответила честно, но и всей правды не сказала.
Властность жрицы отталкивала и пугала. К тому же Исма устала после долгого пути и не хотела, чтобы её кто-то допрашивал, пусть даже посвящённая.
– Ха, чудеса! А кто же их не ищет?.. Но что они по природе своей? Для одних богатый урожай и крепкое здоровье – уже само по себе величайшее благо и чудо. Других не впечатлят ни огненные дожди, ни реки, обращённые вспять.
– Думаю, каждому своё волшебство, – коротко подытожила Исма, не заметив, что оговорилась.
– Верно… – Эсса пристально посмотрела на девушку, а после повелительным жестом разрешила той встать. – Ступай, дитя, на сегодня хватит. Айо и Бер, должно быть, подготовили для тебя спальное место. Советую хорошенько выспаться, Исмем. Завтра мы двинемся к Перевалу Сумеречных Зорь. Уж поверь, силы тебе понадобятся… Всем нам.
Исма кивнула и послушно отправилась в шатёр. Внутри, на толстых плетёнках и одеялах, укрывшись плащами и прижимаясь друг к другу, лежали старухи, женщины, девочки и мальчишки, не достигшие возраста Отлучения. В церковных общинах принято отдавать мальчиков на воспитание мужской стороне, когда им исполняется восемь лет, а до той поры они предоставлены матерям, старшим сёстрам и бесчисленным нянькам. Чужих детей в женском шатре не было: обо всех заботились одинаково, насколько это вообще возможно.
Айола, заметив Исму, приподнялась и помахала рукой. Новенькая осторожно обошла спящих и легла там, где ей постелили. Беррэ свернулась клубком, словно кошка, и мирно сопела, прислонившись к подруге спиной.
– Как прошло? – прошептала Айола. – Мы уж боялись, что Эсса будет расспрашивать тебя до утра, но ты, по всей видимости, легко отделалась.
– Терпимо, да. Похоже, она догадалась, что я не настроена на разговор, – так же, шёпотом, ответила Исма. – Но эти её чернющие глаза… У меня было такое чувство, словно она видит все мои души разом, читает их как раскрытую книгу.
– Души? – удивившись, спросила Айола. – Но разве их бывает больше, чем одна?
Исма не сразу поняла вопрос, но когда поняла, негромко рассмеялась, уткнувшись лицом в одеяло.
– Ох, прости меня, Айо. Я ведь не с Ильсата и совсем ничего не знаю о твоей родине, но, значит, и ты о моей тоже ничего не знаешь. Тебе правда интересно?
Айола тихонько угукнула и подвинулась ближе.
– Тогда слушай. В Стародавние Времена жил человек по имени Кальварра. Он вёл своё племя на юг, спускаясь по реке Ошу. Гнал тех людей Ледяной Ужас, или, как говорят последователи Богини, Вечный Мрак. Зимы становились всё длиннее, а лета короче. Неурожаи случались из года в год. Потому люди не задерживались на одном месте подолгу и всё шли-шли… Но однажды Ледяной Ужас почти нагнал племя. Тогда Кальварра нашёл Белый Камень, что был древнее и могущественнее, чем Вечный Мрак, и заговорил с ним. – Исма поёжилась и подтянула ноги к груди. – Камень сказал Кальварре, что сумеет прогнать Зло, которое следует за ним по пятам, но взамен каждый человек в его племени должен будет расколоть свою душу на три части. Первую часть надлежало отдать Земле, ибо Она – Матерь всего сущего. Вторую – Небу, ибо Небо – Отец и потому орошает Землю дождём и снегом…
– А третью? – не выдержав, перебила новенькую Айо.
– А третью душу Белый Камень потребовал для себя, чтобы люди всегда чтили его силу и говорили с ним через сны, песни и обряды. Кальварра собрал совет мудрецов, на котором те решили довериться Камню. И в тот же миг, когда люди дали согласие, души их раскололись, но следом дрогнул Ледяной Ужас и отступил далеко на север.
– Получается, твоя душа тоже расколота, Ис?
– Если верить сказаниям… – ответила новенькая. – Кстати, моё настоящее имя Олаи, но ты зови меня Ис, если хочешь.
– Ол-лаи-и-и… – на южный манер повторила Айола. – Звучит здорово, мне нравится. А я не стала брать божье имя, поэтому можешь звать меня Айол или Айо, как ты уже это сделала чуть раньше. Кстати, Беррэ тоже не стала, но ей неприятно, когда кто-то пытается сокращать её имя до Бер или Бри. Она обычно позволяет это только Эссе.
– Спасибо, что предупредила. Я запомню. Беррэ и Айо, – повторила новенькая, – Беррэ и Айо.
Глава 2
Перевал
Утром по лагерю прокатилось утробное рычание сигнального горна. Так мужчины призывали Палланту, чтобы Она взошла на солнечную ладью, освещая новый день, и заодно будили тех, кто не привык к раннему подъёму. Исма подскочила, вырвавшись из сна лишь наполовину. Голова кружилась, а в глазах стояла серая муть. За шатром слышались зевки, негромкие голоса и глухие постукивания черпака по котлу. Внутри почти никого не было: только Ис и ещё пара детишек, что совсем не испугались горна и теперь лениво потягивались, лёжа на плетёнках.
