И варвар указал на пару скелетов и полуразложившееся тело в изодранной рубахе.
В глазах Бравгарда засветилась надежда.
– Выпусти меня, земляк, – сказал он просительно, – век не забуду! В Эль-Мехеме золота много, к нам придешь – богатым будешь!
– Богатство – это хорошо, – согласно кивнул Конан, – а порешим мы с тобой так. Сейчас уйти не могу, дела кое-какие в Айодхье остались. Говоря по правде, не дела, а делишки: надо одному ублюдку печень вырезать. Долг чести, сам понимаешь. Ну а там, Кром даст, свидимся. Дэви большое войско собирает, на Эль-Мехем идти хочет. Я с кшатриями пойду, погляжу, как все обернется. Ежели вендийцы победят и город твой возьмут – не обессудь, тогда я сам твое золото заберу. И тебя кончу, коли под руку подвернешься. Служба, брат. Ну а если Дастан твой одолевать станет, так я в плен сдамся. Тогда уж не позабудь, кто тебя из неволи вызволил. И про золотишко обещанное не забудь – мой меч дорого стоит!
– Ну ты и тип, – только и сказал немедиец с уважением.
Когда Конан, отворив потайную калитку, выпустил его за городскую стену, Бравгард обернулся и хлопнул варвара по плечу.
– Ты – настоящий рыцарь удачи, брат, – молвил он торжественно. – Мы еще повоюем бок о бок, вот увидишь!
– Давай двигай, – подтолкнул его киммериец, – пока я не передумал.
Когда сияющая колесница Асуры плывет по небу над благословенной землей Вендии, Солнечный Бог любуется творением рук своих. Густые джунгли, полные зверья и птицы, перемежаются долинами широких рек, вдоль которых располагаются поля, дающие жителям сей страны пропитание.
Прекрасные города и величественные храмы украшают страну, как белые и голубые опалы в оправе из сочно-зеленого зморродона. Плодоносные сады окружают селения, нитки дорог пересекают державу из конца в конец, с севера на юг и с востока на запад – к горам Тайдук-Нубас.
Асура любуется склонами этих гор, обращенными на закат. Джунгли достигают их отрогов и, редея, отступают, как морская волна, набежавшая на берег, спешит уйти обратно в море, оставив мокрый песок. Выше растут лиственные деревья, а за ними – высокие сосны, между стволов которых висят, цепляясь за ветви, словно куски тончайшей ваты, облака. То тут, то там на склонах видны селения, прозрачные ручьи весело бегут среди камней, а на лужайках дети пасут коротконогих буйволов с черной блестящей шкурой и стада круторогих коз.
Но, когда колесница, запряженная шестью птицами с женскими лицами, переваливает вершины Тайдук-Нубаса, Асура спешит отвернуться, чтобы не видеть горячие желто-красные откосы, ниже которых – только мертвый щебень.
И погоняет Царь Небесный упряжку, чтобы быстрее миновать место, опаленное, когда он спускался на грешную землю, дабы наставить Вакришамитру на путь истинный.
Каждый вендиец по эту сторону гор помнит, что пустыня совсем недалеко – за перевалом. Оттуда, из долины Мехем-Ту, льется через ущелья зной, летит по ветру сухой песок, рассеивается над полями и селениями, проникает в окна, набивается в рот, обжигает глаза. Впрочем, такое бывает редко: ветры чаще дуют в долину Мехем-Ту, словно в огромную раскаленную чашу, но когда порывы его все же одолевают перевалы, вендийцы молят богов послать дождь. И дождь выпадает, спасая урожай, охлаждая воздух, наполняя его свежестью и ароматом трав. Дождь выпадает по эту сторону гор, на восточном склоне, на западных откосах всегда сухо. Плохое место долина Мехем, и делать там простым людям нечего.
Другое дело кшатрии. Боги сотворили их, дабы постоянно испытывать мужество рода человеческого. Что там пустыня, если нужно, воин и в огонь пойдет ради славы. Из другой глины сделаны кшатрии, что и говорить, не чета простолюдинам…
Так судачили между собой жители горных сел, когда отряд в сотню конников с длинными копьями, с луками, колчанами и круглыми щитами, сопровождаемый сотней пехотинцев, проследовал единственной дорогой, ведущей от приграничного города Балдах в Сокровенную долину. Впереди вышагивали трубачи и литаврщики, знаменосцы и десяток гвардейцев в высоких конусообразных шапках, золотых кольчужных рубашках и красных сапогах с загнутыми носами. За гвардейцами шел длинноногий верблюд, между его горбов под широким зонтом ехал начальник войска – черноволосый гигант в червленой броне и шлеме, украшенном страусовыми перьями.
Завидев столь великолепную процессию, селяне спешили к своим плетням, махали миртовыми ветками и радостно вопили, приветствуя воинов, которых редко видели в этих местах. «Куда вы идете?» – кричали те, кто посмелей. «Идем покорять Эль-Мехем, – отвечали воины, – зададим перцу наглецам!» В ответ раздавались крики одобрения, в воздух летели шапки.
Сидя между горбов верблюда и важно надувая щеки, Конан только посмеивался про себя. Пожалуй, с такой шумихой Абу-Дастану не нужен никакой волшебный флюгер. Если шахсар держит шпионов в приграничных селениях, он будет знать о выступлении вендийцев очень скоро. И будет знать, что по Балдахской дороге движется отряд всего в две сотни копий. Киммерийцу очень хотелось посмотреть, какое войско выставит немедиец, когда кшатрии ступят на землю «великого» княжества.
С этим он, впрочем, не торопился. Еще три отряда скрытно двигались к границам Мехема, намереваясь пройти малохожеными ущельями. Это была часть плана, который варвар предложил дэви: сделать вылазку в четырех местах и решить, какими силами на самом деле обладает противник. Жазмина собирала тем временем в Айодхье большое войско, готовясь нанести удар там, где оборона мехемцев окажется наиболее уязвимой.
Нужно было дать время трем другим отрядам пробраться через горы, поэтому Конан, миновав со своими людьми перевал, решил заночевать на небольшом каменистом плато, где росли чахлые кусты и искривленные ветрами и зноем деревья.
Велев расседлать коней и выставить караулы, киммериец отправил вниз четверых лазутчиков и задремал сидя, завернувшись в плащ и прислонившись спиной к теплому камню.
Ему казалось, что он вовсе не спит, а сидит с открытыми глазами и смотрит на яркие холодные звезды. Их далекие огни светили, словно костры огромного войска, разбившего лагерь в черном поле. Возможно, то была армия Мардука, небесного воителя, безжалостного Бога Войны.
И вдруг две звезды, самые яркие, стремительно понеслись вниз и превратились в ледяные иглы, нацеленные ему в сердце. Голова огромной кобры неумолимо надвигалась из мертвых глубин Пустоты, а звезды были ее глазами – безжалостными, несущими гибель…
Конан вскрикнул и проснулся.
– Раджиб, наши поймали мехемца! – услышал он голос сотника Аджара, начальника своих пехотинцев.
