Конан по волчьи оскалился.
— Можно сказать, что с теми, кто мне не нравится, происходят несчастные случаи.
— Значит, ты обещаешь не причинять мне вреда, а если сможешь, то освободишь меня?
— Если смогу. А теперь давай не будем терять больше времени на болтовню. Веди.
Парусати отодвинула гобелен на стене, противоположной двери, и нажала причудливый знак. Панель отодвинулась внутрь, давая доступ к лестнице, которая спускалась вниз в неосвещенную глубину.
— Хозяева думают, что их рабы не знают их секретов, — прошептала она.
— Идем.
Она пошла по лестнице, задвинув за собой панель. Конан очутился в темноте, которая была почти абсолютной, если не считать слабого мерцания света сквозь отверстия в панели. Они спускались, пока Конану не показалось, что они уже ниже дворца и в этот момент они достигли узкого ровного туннеля, который отходил от подножия лестницы.
— Кшатрия, который собирался бежать из Янаидара, показал мне этот тайный путь, — сказала она. — Я собиралась бежать вместе с ним. Мы спрятали здесь еду и оружие. Его поймали и пытали, но умирая он не выдал меня. Вот меч, который он спрятал. Она нащупала нишу и достала оттуда оружие, которое передала Конану.
Спустя несколько мгновений они достигли обитой железом двери и Парусати сделав предупреждающий знак, подвела Конана к ней и показала крошечное отверстие, сквозь которое можно было смотреть. Он увидел широкий коридор, с одной стороны которого была пустая стена, в которой виднелась единственная эбеновая дверь, украшенная орнаментом и запертая на тяжелый засов. С другой стороны был ряд камер с зарешеченными дверьми. Другой конец коридора был очень близко и был закрыт другой тяжелой дверью. Древняя подвешенная бронзовая лампа давала сильный свет.
Перед дверью в одну из камер стоял сверкающий гирканец в блестящих латах и украшенном плюмажем шлеме, с кривой саблей в руке. Пальцы Парусати затрепетали в руке Конана.
— Нанайя в этой камере, — прошептала она. — Ты сможешь убить гирканца? Он могучий мечник.
С мрачной улыбкой Конан проверил на вес оружие, которое она дала ему
— длинное лезвие из вендийской стали, легкой, но очень прочной. Конан не стал объяснять, что он был мастером в борьбе на прямых мечах Запада и изогнутых саблях Востока, дважды изогнутых иллбарских ножах и шемских палашах в форме листа. Он открыл потайную дверь.
Когда он шагнул в коридор, то мельком увидел лицо Нанайи, наблюдающей из-за решеток позади гирканца. Скрипнула петля и охранник вскочил по-кошачьи, сжав до почернения губы и сразу бросился в атаку.
Конан встретил его на полпути и две женщины увидели игру мечей, которая бы зажгла кровь и королям. Было слышно только быстрый, мягкий шорох ног, скольжение и дребезг стали, и дыхание борцов. Длинные легкие лезвия фатально мерцали в призрачном свете, словно живые создания, части мужчин, которые держали их в руках.
Висевшее на волоске равновесие сдвинулось. Губы гирканца скривились в предчувствии поражения и от отчаянной попытки умереть вместе со своим врагом. Более громкий звон лезвий, вспышка стали — и мерцающее лезвие Конана казалось погладило гирканца по шее. Но когда гирканец свалился на пол, его шея был наполовину разрублена. Он умер без крика.
Конан стоял какое-то мгновение над ним. Меч в его руку был испачкан темно-красными следами. Его туника была разорвана и выглядывавшая из-под нее мускулистая грудь легко поднималась и опускалась. Только капельки пота блестевшие на ней и на лбу выдавали его напряжение. Он оторвал связку ключей с пояса мертвеца и скрежет стали в замке заставил Нанайю прийти в себя.
— Конан! Я потеряла всякую надежду, но ты пришел. Какая борьба! Я бы хотела уметь наносить такие удары! — высокая девушка легко шагнула вперед и подобрала меч гирканца. — Что теперь?
— У нас будет мало шансов, если мы попытаемся выбраться до темноты, — сказал Конан. — Нанайя, когда придет другой охранник, чтобы сменить того, которого я убил?
— Они меняют охрану каждые четыре часа. Его смена только что началась.
Конан повернулся к Парусати.
— Какое сейчас время дня? Я не видел солнца с раннего утра.
Вендийская девушка ответила:
— Сейчас день; закат будет через четыре часа.
Конан понял, что он был в Янаидаре дольше, чем ему казалось.
— Как только стемнеет, мы попытаемся выбраться отсюда. Сейчас мы вернемся в мою комнату. Нанайя спрячется на потайной лестнице, а Парусати выйдет через дверь и вернется в женские комнаты.
— Но когда охранник придет на смену, — сказала Нанайя, — он увидит, что я сбежала. Ты собираешься оставить меня здесь, когда я уже собиралась уйти отсюда, Конан.
— Я не могу рисковать; я не могу вывести тебя отсюда. Когда они обнаружат, что тебя нет, может быть их растерянность поможет нам. Мы спрячем это тело.
Он повернулся к удивительно разукрашенной двери, но Парусати вскрикнула:
— Только не сюда, мой лорд! Ты хочешь открыть ворота в Ад?
— Что ты имеешь в виду? Что находится за этой дверью?
— Я не знаю. Тела казненных мужчин и женщин, и замученных пытками, но еще живых, выносили в эту дверь. Что случилось с ними, я не знаю, но я слышала их крики. Они были более ужасными, чем под пыткой. Девушки рассказывали, что за этой дверью находится логово пожирающего людей демона.
— Может быть и так, — сказала Нанайя. — Но несколько часов назад здесь был раб, который швырнул в эту дверь что-то, что не было ни мужчиной ни женщиной, но я не смогла рассмотреть, что же это было.
— Без сомнения, это был младенец, — сказала Парусати передернувшись.
— Вот что я скажу тебе, — сказал Конан. — Мы оденем это тело в твою одежду и положим его в камеру, отвернув лицо от двери. Ты девушка крупная, так что она подойдет ему. Когда придет другой охранник, быть может он подумает, что это ты, спящая или мертвая, и начнет искать охранника, а не тебя. Чем дольше они не узнают, что ты сбежала, тем больше времени будет у нас.
Без колебаний Нанайя сбросила свою куртку, стянула через голову рубашку и сняла шаровары, пока Конан стаскивал одежду с гирканца. Парусати едва дышала от шока.
— Что случилось, ты что, никогда не видела голых людей? — прорычал Конан. — Помоги мне.
Через несколько минут Нанайя была одета в одеяние гирканца за исключением шлема и лат. Она безрезультатно пыталась оттереть кровь, которая пропитала верхнюю часть одежды с длинными рукавами, пока Конан тащил гирканца в одежде Нанайи в камеру. Он развернул лицо мертвого мужчины вниз и к стене, так чтобы не было видно его усов и бороды и натянул рубашку Нанайи на страшную рану на шее. Конан закрыл дверь в камеру и вручил ключи Нанайе. Он сказал.
