работают.
Колин говорил отстранённо. Ставка была высока, и радоваться он не спешил, но хоть бы слегка улыбнулся, что ли?
— А как там Земля?
— Земля крутится. Очень похожа на старые планеты, вроде Граны. Только на Гране природные условия не дали расселиться на большей части грунта, а на Земле территория пострадала по всей плотности заселения людьми. И генетика. Нельзя было развивать науку впереди этики. Ну, да мы уже прошли через это. Спасибо суровости материнских Домуса и Тайэ. А вот Империи Севера ещё играть и играть в игры псевдочеловеческого величия. Но пока не с нами.
Комкрыла потёр занывший висок.
— Ты бы хоть предупредил, что северяне как накатили, так и откатят?
— Зачем? Твоя реакция меня устраивает. Мне нужен такой человек, как ты и на Аннхелле, чтобы действовать рационально и не допустить мятежа. Но у меня его нет.
— Потому и хочешь реанимировать Агжея?
— Может, и так.
Генерал Абэлис поёжился. От командующего разило космическим холодом, и слова его были такие же мёртвые и холодные.
— Или ты всё-таки способен любить хоть кого-то, кроме своих вашугов⁈ — не выдержал он.
Колин Макловски уловил раздражение в голосе комкрыла, нахмурился:
— Дайего, моя любовь наделала бы любому из вас слишком много бед. Мне лучше и самому не знать, как я к нему отношусь. «Пока вы пешки в моих играх, даже мои враги бывают раздираемы сочувствием к вам. А что ВАМ от моего сочувствия? Даст ли оно вам внутреннюю свободу?».
Командующий был сегодня необыкновенно тяжёл.
У комкрыла заломило уже не только в висках, но и в глазницах, створки ангара заплясали и задвоились. Как ни приспосабливайся, ментальные реакции Колина были слишком многообразны.
— Я помню эту фразу, — признался он. — Так говорят на Э-лае. Не помню, кто это сказал, но… — Он прикрыл ладонью лицо.
— Ие Ван Ли. Заметь, именно алайцы имеют в Империи репутацию бесчувственных тварей. Тем не менее, единственная территория, хоть в чём-то независимая от Империи и Содружества — это Э-лай. Так что… Думай, прежде чем спрашиваешь. Ты же знаешь, что тебе я отвечу.
Комкрыла помассировал горящие огнём виски:
— Я тебя пойму, наверное. Или свихнусь. Пятьдесят на пятьдесят.
— Поймёшь.
Колин махнул пилоту, предлагая ему занять своё место.
Пилот был с «Персефоны». Кажется, Рос его звали. Значит, командующий успел и на Кьясну смотаться.
Может, он умеет раздваиваться?
— Приказы какие-то будут? — спросил Абэлис морщась.
Хэд бы его побрал, этого командующего. Его, наверное, даже хатты боятся.
— Переговоры с Севером придётся вести мне, потому я должен успеть своими глазами посмотреть, что у нас на планетах ближнего ряда. Делай что делаешь в пределах своих полномочий. Вопросов с хаттами не касайся. Там всё не так просто, как тебе могло показаться. У хаттов нет единой социальной и политической системы. Мы работаем пока только с одной лояльно настроенной группой. Но даже с этими нужно держать ухо востро. Я возил на Землю мальчишку, кровного брата Анджея. Ему показали то, что нам пока необходимо знать о Земле. Я отдал парня Виллиму, он создаст необходимую утечку слухов. Всё остальное гораздо сложнее, чем может быть в играх с Империей. Так что ты мне нужен деятельный и бодрый. И мне нужен порядок в крыле. Плюнь на имперцев, займись границами. Империя подождёт. Не так долго, как нам хотелось бы, но многим — хватит.
История пятидесятая. «Ковен теней» (Окончание)
Кьясна. Храмовая община. 48 недель спустя
Они прибыли на Кьясну за полчаса до восхода Ареды. На этом настоял комкрыла, и более старшие неожиданно согласились.
Эрцог Сиби, Эзерберт Аний Локьё, эрцог Ильмариина, Синайс Баккет Симелин лорд Эргот, и неудавшийся регент дома Паска, Ингвас Агосдел Имэ, приземлились раньше прочих.
Следом прибыл действительный регент Паска, аттерахатт Эльген Реге Линнервальд.
Линнервальд был моложе ожидавших его, однако в ранг аттерахатта — советника по науке — его возвели вполне заслуженно.
Линнервальд обладал воистину холодным разумом, неистощимым терпением ледяных лордов и живой мальчишеской фантазией. Его не интересовали интриги, не грела возможная месть за учинённое Ингвасом Имэ надругательство над традициями дома Аметиста.
Линнервальд не стоял над моралью, скорее, где-нибудь справа или слева, что позволяло ему видеть в дяде не только предателя, но и одного из сильнейших истников своего времени.
Гости тихо высадились возле реки, рядом с храмовым садом. Абэлису было неуютно в такой родовитой компании, и он держался поодаль, делая вид, что наблюдает за особистами, изображающими неровности грунта.
Локьё запретил ставить палатки и хоть как-то обустраивать местность. Он бродил у реки, наслаждаясь просыпающимся восходом и тишиной.
Эрцог Симелин потребовал себе кресло и уселся в него. Имэ и Линнервальд стояли рядом.
Локьё бродил, остальные ждали. В военные времена первое слово — слово командующего.
Ареда лизнула кромку дальнего леса. Локьё поманил генерала Абэлиса, и они пару минут вместе смотрели на разгорающийся восход.
Берег всё ещё был тих. Храмовая община спала. А те, кто проснулся, не спешили беспокоить высоких гостей.
Когда Локьё подошёл, Симелин развернулся к нему вместе с креслом, Линнервальд слегка кивнул, подтверждая, что готов выслушать совет самого старшего.
Имэ, понимая, что речь пойдёт о нём, разглядывал крупный жёлтый песок под ногами.
— Думаю, он достаточно посидел в изоляции, — сказал эрцог Сиби. — Я предлагаю Э-лай. Нам необходим человек, который постоянно будет держать алайцев в тонусе, иначе генерал Мерис обратит крокодилов в свою веру и начнёт строить там церкви имени капитана Пайела.
Зелёный эрцог поморщился, Линнервальд улыбнулся. Они стояли друг против друга, и, казалось, смотрели в кривое зеркало, так они были похожи и не похожи друг на друга.
— Сколько ты дашь Югу, Агос? — прищурился на недорегента Локьё.
— А ты? — Имэ поморщился, скривил губы и уставился на полосу леса, ещё пылающую от восхода.
— Лет сто я бы дал, — задумчиво бросил Локьё.
— Девяносто восемь, — не согласился Имэ.
— С сегодняшнего момента? — уточнил Локьё.
— С того дня, когда они расконсервируют своего кадавра.
— Значит, если выровнять точку отсчёта, разница всего в год? Год — не так уж и мало. Бакки, ты будешь свидетелем нашего пари!
Симелин пожал плечами, играйтесь, мол.
— Не такой уж это кадавр, — пробормотал Линнервальд. — На этот раз вмешательства в гены не было. Скорее, забавная операция по сращению двух практически идентичных личностей — «чистой» и исходной. Такого, насколько я знаю, в нашем Доме ещё не делали. — Он посмотрел на Имэ: — Или моё суждение ошибочно?
Имэ мотнул головой, не желая вступать на скользкую тему кадавров.
— Так что не совсем корректно называть его модификантом, — продолжал Линнервальд. — Или они восстановят личность, или потеряют совсем. С генетической же точки зрения это даже не клонирование, а копирование. Это исключительный случай, но я сам дал санкцию «на взлом» генетического
