тащишь? – спросила я, бросив панический взгляд через его плечо.
Группа меченых осталась в противоположном направлении, и я думала, что ему не захочется уходить от них слишком далеко.
А что, если они сбегут?
– К водопаду, чтобы как следует отмыть тебя, – ответил он, наступая на особенно сильно зазубренный камень.
Кончики моих пальцев коснулись рукояти его меча. Мне страстно захотелось вытащить клинок и прижать к его горлу. Вернуть себе свободу через насилие и кровь – точно так, как он хотел владеть мной.
– Это было бы неразумно, мин астерен. Мы оба знаем, что ты меня не убьешь.
Я не была уверена, преднамеренно ли он так выразился или по чистой случайности. Он не сказал «не сможешь». Он сказал «не убьешь». И я решила, что однажды докажу, что он ошибается.
– Может, я хочу забрать не твою жизнь, – сказала я, когда он повернулся.
Я отпустила его шею и скользнула рукою вниз, крепко ухватившись за ткань его туники.
Тело у него стало твердым, мышцы на груди напряглись под моими пальцами, и он вздрогнул от моих слов. Я смотрела ему не в глаза, а в шею, сбоку, не желая, чтобы он заметил страх, который мои же слова вызвали у меня. Я была бы рада однажды отправиться в Пустоту, рада, что покончу с собой, даже подозревая, после ритуала в лесу на Самайн, что это, возможно, моя последняя жизнь.
Но я точно знала, что предстану перед судом Отца и Матери, а уж они-то будут знать, что мой последний поступок был проявлением трусости. И это была совсем другая картина смерти. Раньше я пыталась выбрать ее, чтобы не жить жизнью пленницы. А теперь мне казалось, что я хочу использовать смерть, чтобы сбежать от страха перед неизвестным, от того уродливого, вывернутого наизнанку существа, которое Калдрис поселил внутри меня, от связи между нами, которая угрожала всему, что, как мне казалось, я знала о себе.
Если Судьбы выбрали для меня именно это, не рассердятся ли Отец и Мать на меня, что я отвергла такой путь? Не бросят ли они меня в Тартар, приговорив к вечному проклятию?
А существовал ли Тартар на самом деле? Или он просто был еще одной концепцией, чтобы заставить нас подчиняться богам, которым мы поклоняемся в Храме?
Рев водопада становился все громче по мере того, как мы приближались к нему в тишине. Напряжение его тела так и не ослабло, так и не вернулось к спокойствию, которого я ждала от него даже перед лицом своего гнева. Слезы, обжигающие мне глаза, наконец пролились, когда вокруг меня сомкнулась ловушка нашей проклятой связи.
Только остановившись у озерца у подножия водопада, он поставил меня на землю, осторожно опустив на скалу. Я вцепилась в его рубашку и вытерла о нее щеки, пытаясь скрыть следы своего плача. Ему пришлось ощупать мокрое пятно на своей одежде, но он не сказал ни слова, позволив мне попытаться обрести хоть какое-то подобие достоинства.
Когда я всхлипнула последний раз, вытирая остатки влаги с лица, Калдрис схватил меня за волосы на затылке и осторожно отвел мою голову от себя. Тогда я наконец выпустила из рук его тунику и посмотрела в его сияющие голубые глаза. Они были совсем не похожи на обсидиановый взгляд, к которому я привыкла, они не излучали тепла, которое излучал взгляд темных глаз.
Эти глаза… Они были такими… другими.
– Ты не станешь себе вредить. Это понятно? – спросил он хриплым голосом, когда его испытующий взгляд изучал мое лицо.
– Я не собираюсь подчиняться твоим приказам. Может, тебе следует задуматься о том, в каком я нахожусь отчаянии, думая об этом. Как сильно я хочу избавиться от предательства, которым ты так изгадил мне жизнь, что я даже готова перерезать себе горло, лишь бы ты больше никогда не смог прикоснуться ко мне, – прорычала я.
Он сердито повернул голову в сторону, и по выражению его лица было понятно, что терпение у него закончилось.
– В конце концов, это бессмысленно. Я могу исцелить любую твою рану, мин астерен, – сказал он, отпустив мои волосы.
Голова у меня склонилась вперед, и лицо приблизилось к его лицу ближе, чем мне хотелось бы.
– Почему ты не отпускаешь меня? Я не хочу тебя. Я не хочу быть твоей парой. Наверняка тебе лучше проводить время с кем-то, кто этого хочет, – запротестовала я, крепко закрывая глаза и отворачиваясь в сторону.
Он перекинул мне волосы через плечо, обнажив шею, и коснулся губами Виникулума. Меня захлестнула целая волна ощущений, и тепло его тела заполнило грудь. Опустившись на землю, он встал передо мной на колени и прижался так сильно, будто между нами не существовало преграды в виде одежды.
– Ты слишком молода, чтобы понять, какие чувства существуют между нами. Сейчас ты воспринимаешь их как должное. Но пройдет время, и ты оценишь меня по достоинству. Твой страх и предубеждения против меня и мне подобных рассеются, и ты будешь признательна и благодарна. Тебе предстоит преодолеть ложь, с которой ты жила всю жизнь, но я буду ждать, на тебя у меня хватит терпения. Я уже ждал несколько веков, чтобы почувствовать нашу любовь. И буду ждать еще сотню, если потребуется.
Он бормотал, его слова скользили у меня по коже, шелковая нежность дыхания омывала мою метку фейри и вызывала невольную дрожь во всем теле. В голове мелькнуло воспоминание – он лежит у меня между ног. Затем пронеслись другие воспоминания и другие образы. Они были искажены, переиначены и показаны с его точки зрения, так что, хотя это были мои воспоминания, они были новыми – совсем другими. Калдрис провел носом по моей шее, глубоко вдохнув, бедра у меня инстинктивно сжались, и я вздрогнула.
– Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме секса?
– О, детка, то, что я чувствую, когда нахожусь в тебе, вовсе не связано с такой обыденной вещью, как секс. То, что я чувствую, это не секс – это чувство единения с тобой, – мы как одно целое. Наши тела двигаются одновременно, навстречу друг другу, и наши души сливаются в одну. Суть нашего соития не в том, что я хочу трахнуть тебя, а в том, чтобы быть внутри тебя во всех смыслах. В те моменты, когда ты испытываешь оргазм, ты по-настоящему открываешься мне, делишься со мной своими чувствами, чтобы я тоже мог их испытать, – сказал он, страстно покусывая меня за шею. – Кроме того, тебе это всегда нравилось – слишком сильно для того, кто меня ненавидит, – поддразнил он, продолжая вдыхать меня, проводя зубами по моей коже.
Он слегка отстранился, оторвал кусок ткани от подола плаща и окунул его в холодную воду
