то, что его чародейка успеет вернуться до того, как уставшие жители потребуют от жреца баллад под музыку прекрасной сэйд.
Глава 5. В тенях
К сумеркам таверну начал заполнять народ. Раз пришёл жрец, должны быть песни – иначе случиться не может. Уставшие от хлопот люди ждали отдыха да доброго веселья, а у хозяина и его служанок началась пора тяжёлой работы, от лени не осталось следа. Гремела посуда и скрежетали о каменный пол стулья, пахло жаренным мясом, очагом да брагой, в зале стало не протолкнуться, и бедные девы с гружёнными подносами лишь чудом умудрялись скользить меж посетителями и разбирать в общем гвалте заказы.
На Ферра посматривали искоса, с интересом. Всё чаще и чаще жрец ловил жадные взгляды, понимал, что оттягивать выступление долго не сможет. Если бы только в зал вошёл колдун со своим псом, если бы понять, что Эйдре уже вернулась… Но мерга-то как раз среди толпы он не находил, а такого детину упустить из виду никак не сумеешь, даже коль постараешься. Зато появился сам староста, подошёл и со всей вежливостью намекнул, что время нонче дюже подходит для музыки и баллад.
Ферр обещал привести спутницу, встал и неспешно побрёл наверх, – благо, зал заполнился настолько, что его медлительности никто не удивился. Пару раз жрец запнулся о столы и ноги, потратил несколько минут на извинения за неуклюжесть, но на пустой лестнице старательно изображаемой неловкости места уже не нашлось, и пришлось идти в комнату быстрее.
Он обнаружил Эйдре на кровати. Чародейка лежала, прикрыв глаза рукой, но, когда он захлопнул дверь, села и устало улыбнулась. Слежка за мергом вымотала её настолько, что Эйдре и окно, заранее оставленное распахнутым для возвращения, закрывать не стала, несмотря на прохладу ночи.
– Нас ждут. Сможешь играть?
– Конечно. Пока расскажу, что узнала, как раз отдохну.
Мерг вышел из таверны и сразу же приказал псу искать. А после побродил кругами у домов и ушёл к камню в поле. Там долго что-то высматривал, изучал, а Эйдре успела получше понять чары того места. Оно и впрямь оказалось сродни тропе, но совсем маленькое; порог, где миры сходятся плотнее обычного. Удивительного в том чародейка не нашла, уверяла, что такого немало по всему Ирду, опасность оно несёт разве что в Сайм и Бъёл, когда границы зыбки, но никак не в пору Модра. И всё же Эйдре тревожил плач ветров, страх природы, а ещё более, – то, что там околачивался мерг.
Колдун у камня бродил долго, осматривался, ругался. Затем кликнул пса, дошёл до леса на другом конце поля, стоял и слушал, хмуро озирался. Зверь его напрягся тогда больше прежнего, вздыбил шерсть, прижал уши. Эйдре решила, что его, как и всю природу вокруг, пугает неведомое чуждое присутствие. У лесных троп стало особенно жутко, даже ей, в чаще слышались скрипы и шорохи, от которых добра искать не стоило. Чародейка сама забоялась, призналась, что хотелось сбежать, улететь прочь, лишь бы не слышать ветров да не видеть мглы за опушкой.
– Это не обычный хищник, Ферр, и уж точно никакой не волк, – серьёзно заверила она. – Нет в Ирде живого существа, способного вызвать страх сэйда, от глубин морей до пиков гор нет. Я бы решила, что колдун с Мергом чего удумал злого натворить, но силу-то я чувствую нашу.
– А в верхнем мире есть что-то, способное напугать твой народ?
– Наваждение скрывает многое. – Эйдре нахмурилась, сцепила крепко пальцы. – Кошмары и мороки, тени и чудовищ. У нашего дома спокойно оттого, что мужчины семьи порождения туманов гоняют и бьют. Но никогда я не слыхала, чтобы кто-то выбирался в Ирд. Без наваждения они бессильны, оно питает, подкрепляет чары и плоть.
– Они не смогут здесь быть? Пропадут?
– Скорее, им недостанет могущества натворить вреда без тумана. Голодные станут, злые, но слабые. Если сюда что-то чудом выбралось, ему нужно место, где оно сможет быть близко к верхнему миру, чтобы использовать его силы.
– Камень. – Ферр встал, подошёл к окну и вгляделся во мглу. – И завтра у него соберётся вся деревня. Вдали от оберегов, защиты крова, в ночном тумане.
Эйдре выпрямилась, посмотрела с тревогой.
– Думаешь, всё же Сэйд, а не Мерг?
– Не знаю, – жрец мотнул головой, – но больше указывает на него. Колдун странный, не спорю. В деревне его опасаются. Только опаска эта о даре его народа, а сам он вреда людям пока не причинил, даже помог кому-то. Но дружелюбие тоже бывает из злого умысла, не стоит забывать. Старосту он перепугал знатно утром, а этот человек не кажется ни глупцом, ни трусом. Приглядеться стоит внимательнее, к мергу да к тому путнику, что пришёл лесными тропами. Караванщики ребята простые, из города, общительные, весёлые. Со служанками сплетничают, приторговывают, по дому скучают. Купцы все в своих счетах, от бумаг голову подымают с неохотой, лишний раз из таверны не выходят. Остаётся лишь два чужака, которые сейчас как раз где-то шастают, хотя идти им тут некуда. Собирайся, нас заждались. И там надо наблюдать, за ними и другими, кто будет в зале. Ты играй и ни о чём не тревожься, я за всем присмотрю. Что бы тут ни творилось, сегодня ничего не случится, коль пока не стряслось, всё начнётся завтра.
Они поспешили вниз. Галдящая толпа, стоило кому-то завидеть жреца с сэйд, затихла, почтительно расступилась, дала место. Люди набились плотно, кто-то даже уселся на лестнице, но вокруг Ферра и Эйдре оказалось свободно. Никто не рискнул бы приблизиться ни к жрецу, ни к его деве без позволения, слишком страшно и сокровенно для простого люда их занятие. Еще одним уголком, где деревенские не посмели находиться, был стол у стены, за коим сидел в одиночестве мерг со своим псом в ногах. Задеть и оскорбить ненароком колдуна боялись не меньше: натолкнёшься на гнев и накличешь беду. Мерг таким раскладом не печалился, устроился удобно, потягивал пиво да смотрел с интересом, ожидая песен.
Когда Эйдре заиграла, утих в зале любой шум. Завороженные люди не сводили с чародейки глаз, вытягивались, чтобы разглядеть получше. Щуплый парнишка под напором толпы случайно ступил в круг свободного места, где сидела дева, его быстро втянули обратно, выдали оплеух, зашикали. Разозлить сэйда боялись не меньше, а то и поболе мерга. С мертвецами и проклятьями хоть сладить можно, а если мстительный народ верхнего мира разъярится, не видать деревне урожая и здорового скота следующий год или даже не один. Зато почётом и уважением запросто добиться богатого приплода у зверья, тяжёлых колосьев зерна, добрых запасов. Сэйды, считали люди, словно ветра, – быстры что на наказание, что на награду. Коль завтра этому
