Соня повернулась к ней.
— Вот ты и снова с нами, Нуакшот,—заговорила Соня с девушкой.— Где ты бродила так долго?
Нуакшот ничуть не удивилась такому вопросу.
— О, я отпустила мою душу гулять по межзвездному пространству,— ответила она.— Там я повстречала того старика… Того, со светлыми глазами. Он рассказывал мне что-то новое обо мне и моем бессмертии.— Она села, обхватила руками нечесаные черные волосы и закачалась из стороны в сторону. Теперь она говорила нараспев, словно в трансе:—Я не помню! Я опять не помню его слов! Он обращал ко мне какие-то речи. Эти речи были как шум водопада, как журчание воды по камням,.. О чем он говорил? О чем?
Она подняла голову и устремила на Соню отчаянный взгляд горящих черных глаз.
— Успокойся,— мягко произнесла Соня.— О чем бы он ни говорил, ты поняла и запомнила все, что имело для тебя хоть какое-то значение.
— Ты так думаешь? Ты на самом деле так думаешь?— В голосе Нуакшот прозвучала отчаянная надежда.— Он часто приходит ко мне в снах. Но чаще всего он просто молчит. Я спрашиваю, спрашиваю его, а он не отвечает. Улыбается. Но иногда — как сегодня — он пытается объяснить мне что-то. Ах, я такая глупая! Я не понимаю ни словечка.
— О чем ты спрашивала его, Нуакшот?
— Уже давно я ищу одного…
Нуакшот замолчала.
Теперь и Афолле прекратил работу и, отложив в сторону хрупкий хрустальный кубок, который заворачивал в верблюжью шерсть, подошел к разговаривающим и присел рядом на корточки.
— Кого ты ищешь, Нуакшот? продолжала расспрашивать Соня. Она говорила тихо и вкрадчиво, словно обращалась к испуганному ребенку. Собственно/ так оно и было. В определенном отношении Нуакшот осталась на уровне развития пятилетней девочки.
— Я ищу не кого-то. Я ищу… нечто. Одну вещь… Один способ.— Нуакшот с трудом подбирала слова. Наконец, будто бы решившись на отчаянный шаг, она вскинула на Соню глаза: — Я ищу возможности умереть!
Соня вздрогнула. Ее словно огрели палкой.
— Одумайся, дитя! Столько людей на земле взыску ют бессмертия! А ты обрела его и вот ищешь способа от него избавиться!
— Это не настоящее бессмертие, Соня,— ответила Нуакшот.— Это проклятие. Меня можно убить, я знаю. Постепенно я перестаю быть человеком. Никогда не превратиться мне в женщину с волосами, убранными под покрывало. Никогда моя мать не даст мне мужа, а муж никогда не даст мне детей. Не ходить мне с узким кувшином к фонтану за водой, не печь лепешки на плоских раскаленных камнях во дворе моего дома, не доить коров и коз, не чесать шерсти, не прясть, не ткать… Знала бы ты, Соня, как я тоскую по этой жизни! Лучше бы мне погибнуть вместе с Аудагосте!
Соня почувствовала, как сердце ее сжимается от жалости.
— Но послушай меня, девочка,— проговорила рыжеволосая воительница.— То, о чем ты мечтаешь, прекрасно. Однако эта участь доступна далеко не всем женщинам. И я когда-то думала, что вырасту и стану чьей-нибудь женой, матерью здоровых, веселых ребятишек. Однако судьба распорядилась иначе. Безжалостные враги уничтожили мой дом, погубили всех моих родных. И я обречена Скитаться по свету в поисках новой жизни… Мой лук со стрелами, мои кинжалы, да еще боги, которые видят все мои пути,— вот и все, на что я могу рассчитывать. Поверь, со временем и ты притерпишься к своей новой жизни…
Но Нуакшот только качала головой. Крупные слезы текли по ее смуглому лицу.
— Нет, Соня, ты не должна утешать меня. Сколько лун надо мною сменилось, а я так и не привыкла к своей горькой участи. Я перестаю быть человеком. Я чувствую, как отрава бессмертия переполняет мои жилы. Следующее поколение людей будет знать меня как чудовище из Аудагосте, как злого духа мертвой крепости!
Соня порывисто обняла девушку. Та молча плакала на ее плече.
Однако Афолле услышал в жалобах Нуакшот нечто, заставившее его насторожиться.
— Погоди-ка,— проговорил он, отстраняя Нуакшот от Сони.— Ты говорила что-то об отраве, переполняющей твои жилы…
Хищное выражение появилось на его лице. Афолле потянулся за кинжалом.
Нуакшот в ужасе отшатнулась.
— Что ты хочешь делать?
— Ничего особенного… Я не причиню тебе вреда, девочка. Дай-ка мне руку.
Нуакшот инстинктивно спрятала руки за спиной и прижалась плотнее к Соне. Соня нахмурилась.
— Перестань, Афолле. Ты пугаешь ее.
— Я хочу всего лишь сделать маленький надрез на ее пальце… На ее гладеньком тоненьком пальчике… Вот и все.
— Зачем? Что ты задумал?
Афолле раздувал тонкие ноздри, словно охотничий пес, почуявший дичь.
— Я должен увидеть, какого цвета у нее кровь.
— Кровь у всех одного цвета,— сердито отрезала Соня.— Кроме монстров, о которых болтают путешественники в тавернах, когда им не на что утолить жажду, вечно пылающую в их ненасытных желудках. У монстров она зеленая и воняет тиной. А у всех прочих живых созданий она красная, горячая и соленая…
— Я хочу убедиться в этом,— упрямо повторил Афолле.
— Нет! — пронзительно закричала Нуакшот.— Соня, Соня! Спаси меня!
— Только что ты хныкала и страдала, что не можешь умереть! — напомнил Афолле. Он смотрел на девушку с неприкрытой ненавистью.— Лицемерка! Ведьма! Ты погубила моего брата! За что? За то, что он сделал тебя женщиной? Кажется, ты мечтала выйти замуж! Я не верю, что он не предлагал тебе стать его второй женой!
Нуакшот молчала. В наступившей тишине было слышно лишь тяжелое дыхание Афолле и постукивание зубов Нуакшот.
Соня резко поднялась на ноги.
— Ну все, хватит! — воскликнула она.— Мне надоело выслушивать все эти мужские глупости и оскорбления. Девушка отомстила за свою поруганную честь. Не тебе судить ее. Разве мужчина может понять, что такое насилие?
Афолле заскрипел зубами.
— Пусть покажет кровь,— повторил он упрямо.— Я знаю, что говорю.
Нуакшот проговорила тихим, хриплым голосом, дрожащим от негодования:
— Да, ты прав! Ты прав, человек из Мухабада! Твой распутный брат, этот алчный негодяй, действительно предлагал мне стать его второй женой! Он предлагал мне и не такое, когда повалил меня на пески, задыхаясь и теряя человеческий облик от овладевшей им похоти! И я убила его… я убила его потому… потому…
— Потому что он видел, какого цвета твоя кровь! — заключил Афолле.
Нуакшот протянула руку и вытащила из-за пояса Сони кинжал.
— Тебе тоже не терпится умереть? — вызывающе спросила она.— Так смотри!
Быстрым движением она сделала надрез у себя на ладони. Тяжелая золотая капля скатилась по смуглой коже и упала на песок, мгновенно впитавшись в почву.
— Что это?— прошептала пораженная Соня.
