— Сделаем вид, что ничего не было.
— Верно. Я не хочу всю оставшуюся жизнь враждовать с кем-то и не хочу, чтобы с моей ученицей общался тот, кого я на дух не буду переносить, как и не хочу терять подругу, которая имеет иные взгляды по поводу тебя. Я сделаю над собой усилие и жду ответных усилий от тебя.
Да она практически прощения просит! Чуть высокомерно, но блин, фиг с этим, тут же и статус её не позволяет, а я не обиженка, чтобы всю жизнь тут дуться на неё. Раз предложила, то окей, сделаю так же шаг навстречу, чтобы в будущем избежать проблем и разногласий.
— Да, мастер Лунная Сова, — кивнул я. — Я всё понял, сделаю всё, чтобы подобное больше не повторилось.
— Надеюсь. Как и надеюсь на то, что ты помнишь, к какой секте принадлежишь.
На этом она и закончила наш разговор, развернувшись и уйдя своей дорогой.
А я пошёл осматривать домик, который мне выдали.
Здесь было две комнаты — одна была залом, куда ты сразу попадал, вторая спальней с одноместной кроватью и шкафом со столом и комодом. Опять же, он был небольшим, но здесь все доски прилегали друг к другу очень плотно. Всё было сделано не только добротно, но и качественно. Снаружи они так и вообще были покрыты то ли глиной, то ли цементом или каким-то ещё раствором. Пол был отлакирован до блеска.
Качество. Точно не те дома, что сколочены на скорую руку из досок, которые могли посадить тебе занозу. Я прошёлся по домику, открыв все окна, чтобы проветрить его. Одно из окон в спальне как раз выходило на лес, уходящий вниз. Не будут люди перед глазами мельтешить.
— Не зли больше Лунную Сову, — почти сразу разлеглась на кровати Люнь.
— Будто я специально это делал.
— Она хочет мира, тебе не нужны проблемы…
— Да не буду я её злить, господи… — вздохнул я. — Конечно, буду вести себя ниже травы, тише диверсанта в автобусе, пускающего шептуна.
— Не поняла половины, но звучит убедительно, — улыбнулась она.
Я сел на край кровати.
— Люнь, сколько тебе лет?
— Ты вроде уже спрашивал как-то. Много, очень много, и я уже не помню, если честно. Но прошло явно много времени.
— Понятно… А ты можешь стать осязаемой? Это отнимает какие-то силы?
— Могу, но да, это отнимает силы. Потом мне нужен отдых, чтобы вновь стать на время осязаемой.
— А еда? Куда она уходит, ты ведь призрак?
— Не знаю. Но знаю, что чувствую вкус, — улыбнулась Люнь.
— А тактильные ощущения?
— Тоже. Даже боль, но могу сразу стать неосязаемой, если захочу.
Я не знаю, чем мне стукнуло сейчас в голову, но явно не самыми умными мыслями. А именно — мне стало интересно, а она может залететь? Или если исчезнет после процесса, куда из неё всё денется? Так же, как и еда, растворится или нет?
Нет, я не спермотоксикозник, но когда рядом с тобой летает девушка, уединиться как-то не получается. А иногда нахлынывает так, что сводит всё, особенно между ног. И сейчас она такая разлеглась в своём халате передо мной, раскидав свои призрачные чёрные волосы по подушке, и смотрит на меня с вопросом.
Блин… меня прямо тянет… где там Минь? К ней же сегодня можно?
И всё же…
— Стань осязаемой.
— Зачем?
— Ну просто стань, — попросил я.
— Ну… ладно… — она послушно стала осязаемой. — Зачем тебе?
Вместо этого я осторожно коснулся её призрачного ханьфу, который вполне себе чувствовался, как настоящий.
Слегка сдвинул его в сторону на руке, оголив её руку чуть сильнее. Значит, он действительно на ней как настоящий. Я коснулся ворота ханьфу, слегка сдвинув в сторону и едва-едва оголив часть плеча. За этим наблюдала Люнь, слегка напряжённо, но тем не менее не спеша меня останавливать.
Пальцами я коснулся её лица, пробежался по щеке к виску и к волосам. Тоже как настоящие.
— Что ты делаешь? — напряжение чувствовалось в голосе сразу. Только непонятно какое.
— Просто интересно, какая ты на ощупь.
— Ты говорил, что холодная.
— Я не про температуру.
С этими словами я наклонился над её лицом.
— Юнксу, я…
— Смолкни, Люнь, и не исчезай, — с нажимом произнёс я, и удивительно, она послушалась. Хотя будь у неё такое желание, исчезла бы. Люнь не из тех, кого можно принудить, уж это я за почти год с ней понял. Если делает, сама, значит, хочет.
Я медленно и осторожно наклонился над ней, чтобы не спугнуть. Зачем — это не тот вопрос, который можно задать человеку, который перевозбуждён. Я едва боролся с желанием наброситься на неё прямо здесь и сейчас, чтобы отодрать её прохладное призрачное тело тут же на кровати. Выдрать жёстко и страстно, чтобы пищала на весь дом.
В голове всё пульсировало, адекватные мысли перебивались желанием и мыслями «ничего страшного не случится».
Люнь смотрела на меня, не спеша проваливаться сквозь кровать. Её большие глаза были полны робости и какого-то предвкушения ребёнка, который хочет попробовать что-то запретное. Я наклонился ещё ниже, и вот наши губы, слегка приоткрытые, словно в предвкушении, замерли в миллиметрах друг от друга.
А вот они коснулись.
Её холодные, но влажные и гладкие, не знающие ни ветра, ни солнца. Мягкие, пружинящие, когда я слегка прильнул к ним. Такие нежные и молодые…
На мгновение я замер и… почувствовал ответ: Люнь подалась едва заметно навстречу, слегка двигая губами, чтобы обхват был получше. Слабо, едва заметно, но достаточно, чтобы дать понять — зелёный свет.
Она смотрела мне в глаза, ещё не сильно втянувшись, но с явным предвкушением, отбросив последние барьеры и сомнения, типа ну будь что будет. От неё пахло морозной свежестью. Я же, глядя в её глаза, чувствовал только одно — желание её выдрать. Прямо здесь и сейчас долбить, долбить, долбить, пока не сломаем кровать. Мысли вообще больше ни о чём не шли.
И вот уже я почти полностью перебрался на кровать, оказавшись практически сверху на Люнь, немного прижав её к матрасу. Наш мир сузился до одной кровати.
Наш лёгкий поцелуй стал активнее, мы присосались так сильно и с жадностью пытались прильнуть друг к другу ещё плотнее, будто этого было мало, поворачивая голову то так, то эдак. Мало, мало, мало, сильнее поцелуй, страстнее. Вот мой язык скользнул к ней, и её маленький язычок ответил робостью, но с каждым мгновением становясь всё более активным. А через мгновение она заценила французский поцелуй, куда активнее отвечая мне, едва не перехватывая инициативу.
Её руки уже обхватили мою голову, и Люнь прижалась в поцелуе так, будто хотела засосать из меня все мои внутренние органы, как пылесос.
Мои руки начали быстро распутывать её ханьфу, призрачное ханьфу… разве оно не должно просто исчезнуть?
А, плевать, мелочи какие…
Небольшая борьба, и наконец с последним препятствием на её теле было покончено, мои ладони коснулись её талии, нежной, неописуемо гладкой и стройной, проскользили выше, желая как можно быстрее нащупать грудь. Она моя. Мой призрак. И сейчас я отжарю её, мы будем здесь только одни настолько, насколько обоих хватит, и она явно не против…
И в дверь постучали.
…
Мы замерли, испуганно глядя друг на друга. Я, немного протрезвевший, и она уже почти голая с распахнутым ханьфу. А потом её глаза расширились, и Люнь по-петушиному провалилась сквозь кровать, оставив меня как подростка, который собирался долбить свой матрас.
С одной стороны, это было хорошо, а то проблем на голову наживу.
С другой…
ДА КАКОГО ХЕРА МАТЬ ВАШУ СУКА ЧЕРЕЗ ЖОПУ КОМУ-ТО ПОТРЕБОВАЛСЯ ТАКОЙ, КАК Я ИМЕННО В ЭТОТ МОМЕНТ КОГДА ТУТ СУКА СОТНИ ДОМОВ СТУЧИСЬ НЕ ХОЧУ В КАЖДЫЙ ХОТЬ ХОТЯ ВСЮ ДЕРЕВНЮ ЗЛОИПУЧУЮ ОБСТУЧИ И СТУЧИ ЛИЧНО ПЬЮЩЕМУ ВЕТРУ ВСЮ НОЧЬ ЧТОБЫ ОН ОТ ИНФАРКТА ПОДОХ НО НЕТ НАДО ИМЕННО В МОЙ?!?!?!?!?!?!?!?!?!
Хотя если это Минь, то тоже неплохо. Втащу её в дом и выдеру раком или собачкой прямо в зале так, что потом ещё неделю свести ноги не сможет. Или если это Мэй, что тоже вероятно, не посмотрю ни на что, выдеру её так, что она визжать будет на всю деревню от оргазмов.
