«Неужели мне суждено попасть к ней в руки?» — с ужасом подумал я.
Затем на ее месте появилась другая девушка — высокая сероглазая блондинка, — и, двигаясь с неподражаемой грацией, словно музыка жила в каждом ее дыхании, в каждом биении ее сердца, она приблизилась почти вплотную ко мне, едва не прижимаясь ко мне своим стройным телом.
— Может, это я твоя хозяйка, как ты думаешь? — спросила она и, не дожидаясь ответа, также презрительно плюнула мне в лицо.
После этого передо мной прошла целая череда сменяющих одна другую девушек, издевавшихся надо мной и отходящих в сторону, плюнув мне в лицо.
Мужчины смеялись и, хлопая в ладоши в такт музыке, подбадривали их.
Однако большую часть времени на меня, привязанного к столбу, вообще не обращали внимания, и девушки танцевали для наблюдавших за ними юношей, стараясь стать для них привлекательными и желанными.
Через некоторое время я увидел» как одна из девушек оставила круг. Голова ее была откинута назад, взгляд блуждал, волосы сплошным потоком струились по плечам, а дыхание было глубоким и взволнованным. Едва она вышла из круга, к ней направился юноша. Они встретились в нескольких ярдах от танцующих, и я увидел, как юноша, без всяких протестов со стороны своей избранницы, набросил на нее рыболовную сеть и повел за собой. Вскоре они исчезли в темноте, направляясь к одному из переброшенных плотов на другой, соседний остров, подальше от толпы, шума и танцев.
Еще одна девушка покинула круг и с радостно-блестящими глазами исчезла в темноте вместе с подошедшим к ней юношей.
Танец становился все более неистовым. Девушки безостановочно кружились в свете факелов под подбадривающие их крики зрителей, а музыка все нарастала, набирая мощь и ускоряя и без того уже ставший сумасшедшим темп. Все вокруг напоминало дикую, буйную, варварскую феерию звуков, красок и движений.
Вдруг передо мной появилась танцующая Телима.
Я едва не вскрикнул, пораженный ее красотой.
Она показалась мне сейчас самой красивой женщиной из всех, кого я когда-либо видел.
Ее руки были высоко подняты, и, танцуя, она с улыбкой смотрела прямо мне в лицо.
Ее красота подействовала на меня сильнее удара хлыста. Но каждое ее движение было наполнено беспредельным пренебрежением ко мне.
Она возбуждала во мне нестерпимое желание; я же был для нее объектом забавы, унизительных насмешек и презрения.
Она развязала меня.
Я продолжал неподвижно стоять у столба, среди несущихся вокруг меня потоков дикой, варварской музыки и плывущих в ее ритмичных волнах возбужденных девушек.
— Иди в хижину, — приказала Телима. — Я — твоя хозяйка.
Я поднял на нее полный изумления взгляд.
— В хижину! — повторила она и плюнула мне в лицо.
Я невольно отшатнулся и, опустив голову, побрел мимо кружащихся, смеющихся мне вслед девушек к хижине Телимы.
Здесь я вытер с лица ее плевок и, опустившись на четвереньки, пролез в круглое, не рассчитанное на мужчину входное отверстие хижины.
Оказавшись один, я сел на пол и опустил голову на руки.
Снаружи доносилась музыка, смех и веселые крики девушек, танцующих под ночным небом Гора.
Я просидел так довольно долго.
Затем в хижину забралась Телима, ведя себя так, словно меня здесь и не было.
— Зажги лампу, — наконец бросила она.
Я несколько раз ударил небольшим металлическим бруском о кремень, держа его над медной чашей с высушенными лепестками ренсовых цветов. Лепестки занялись пламенем, и я, поднеся к нему тонкий стебель, зажег его и перенес огонь в заправленную маслом тарлариона лампу. Хижина осветилась слабым мерцающим желтоватым светом.
Телима жевала ренсовую лепешку.
— Сегодня я не буду тебя связывать, — заявила она и, засунув остатки лепешки в рот, начала раскладывать на полу плетеную циновку. Затем, как и прошлой ночью, кинув на меня безразличный взгляд, она развязала пояс на тунике, стянула ее через голову и бросила в угол хижины в ноги.
Доев лепешку, она рукой вытерла рот и распустила стягивающую волосы ленту.
Затем она растянулась на циновке и, опершись на локоть, посмотрела на меня. Колени ее были приподняты.
— Ласкай меня, — приказала она.
— Не буду, — ответил я.
В ее взгляде появилось изумление.
И в это мгновение снаружи раздался дикий, полный ужаса женский крик. Музыка мгновенно стихла, и среди внезапно начавшейся суматохи, беготни и испуганных воплей я различил металлический лязг оружия.
— Работорговцы! — кричал кто-то истошным голосом. — Работорговцы!
Глава шестая. РАБОТОРГОВЦЫ
Одним прыжком я выскочил из хижины: сработала реакция тренированного воина.
Через мгновение Телима была рядом со мной.
Я увидел движущуюся по краю острова тонкую цепочку факелов.
Мимо пробежал ребенок. Центр острова, где еще несколько минут назад сидели ренсоводы, опустел, и сейчас там только одиноко возвышался столб с валяющимися возле него лианами, которые незадолго до того стягивали мои руки.
Повсюду слышались отчаянные крики, заглушаемые грохотом монотонно ударяемых о щиты мечей.
В свете привязанных к шестам догорающих факелов я увидел фигуры двух устремившихся навстречу неприятелю ренсоводов. Послышался треск ломающихся о щиты тонких тростниковых копий. Какой-то ренсовод, шатаясь, словно пьяный, двигался спиной к нам и, не дойдя двух шагов, упал прямо у наших ног. В груди у него я увидел торчащую арбалетную стрелу, которую он сжимал обеими руками.
Откуда-то доносился плач ребенка.
В свете движущихся факелов я различил темные силуэты высоких узконосых галер с сидящими на веслах рабами.
У Телимы вырвался дикий вопль; она закрыла лицо руками и заметалась от страха.
Моя рука поймала ее за запястье и сомкнулась на нем, как металлический наручник. У нее не было сил сопротивляться, и я потащил ее в противоположный, утопающий в темноте конец острова.
Однако уже через несколько шагов мы наткнулись на в панике бежавших нам навстречу ренсоводов — мужчин, женщин и детей, спотыкающихся, падающих и бегущих вновь. За спиной у них я заметил сверкающие в свете факелов металлические наконечники длинных копий.
Мы бросились в другую сторону.
Вдруг в темноте раздался протяжный звук трубы, и мы в замешательстве замерли на месте. На нас тут же обрушился целый град стрел, вызвавший у несчастных жертв душераздирающие вопли и новую волну панического ужаса.
Мы снова бросились бежать, то и дело натыкаясь на падающих прямо нам под ноги раненых или на мечущихся, обезумевших от страха ренсоводов.
За спиной у нас не умолкали звуки охотничьих труб и грохот ударяемых о поверхность щита мечей.
