отмерила порцию чая, которая поместилась бы в круглом заварничке, и высыпала в ступку. Талия проделывала это легко и просто.
Эдди сунул ящерицу в карман рубашки. Его сильные руки привыкли хвататься за ветки деревьев и камни, ладони были в мозолях. Он поднял банку, подошёл к полке и, подпрыгнув, одним точным движением вернул чай на место.
– Ты можешь встать вон там, за стулом, или ещё где-нибудь? – спросила Фин.
Эдди нахмурился.
– Зачем?
– Затем, что я чувствую себя неловко, когда кто-то подслушивает.
– Знаешь, пойду-ка я наберу воды в чайник. Тогда ты сможешь выпить чай прямо здесь, и дело с концом.
Эдди направился в заднюю комнату.
Фин подождала, пока он уйдёт. Воспоминание необязательно должно быть очень длинным – лишь бы храбрость продержалась до конца научной ярмарки.
Девочка наклонилась над ступкой из кварца и что-то прошептала. Воспоминание исчезло из её памяти в тот же миг, как слетело с губ. Фин с облегчением выпрямилась, как будто сбросила с плеч тяжёлый груз, и крикнула:
– Ну что, нашёл чайник?
Не успел Эдди ответить, как за окном что-то шевельнулось. За грязным стеклом появилась чья-то тень.
Сердце Фин заколотилось чаще, руки задрожали от страха. Там, снаружи, кто-то есть. Если этот «кто-то» заглянет в пыльные окна, он её увидит. А меньше всего Фин хотелось, чтобы её приняли за воровку, или, ещё того хуже, чтобы о её поступке узнала мама.
Девочка высыпала цейлонский чай в шарик из нержавеющей стали, в спешке рассыпав несколько листиков по столешнице, захлопнула шарик, сунула в карман рубашки и бросилась в заднюю комнату.
Эдди стоял на крошечной кухне с чайником в руке.
– Там кто-то есть! – прошипела Фин. – Нужно уходить, немедленно!
Эдди подпрыгнул, взглянул на чайник, как будто не знал, что с ним делать, потом поставил на стол.
Дети бросились к задней двери. Эдди придерживал карман с ящерицей. Фин закрыла дверь, заперла её ключом с брелоком-полумесяцем и пустилась бегом. Папоротники словно хватали её за рукава, когда она слетела по ступенькам на гравиевую дорожку.
– Сюда, – прошептал Эдди и побежал за соседний дом.
Некоторые дома почти утонули в секвойях: большие деревья высились над крышами, подлесок разрастался вокруг фундаментов. Этот подлесок заслонял Эдди и Фин от чужих глаз, но высокая трава мешала бежать. Казалось, сам лес пытается поймать детей. Сердце Фин колотилось о рёбра, металлический заварник в кармане казался ужасно тяжёлым.
Эдди уверенно бежал впереди, петляя между старыми деревьями, чьи торчащие корни напоминали наполовину погружённые в землю пальцы. До того как поселиться в Старомирске, Фин никогда не понимала, как сильно секвойи влияют на окружающий мир. Они могли заслонять солнце так, что всё оставалось в полутени, могли придать земле новые формы, а когда падали, меняли ландшафт до неузнаваемости.
Эдди свернул направо, и дети зашагали по тротуару. Фин оглядела улицу и увидела только миссис Брэкенбери через несколько домов впереди: старушка покачивалась на крыльце в подвесном кресле, рядом с ней дремал её древний бульдог.
– Ты уверена, что видела кого-то? – нахмурившись, спросил Эдди.
Фин вспомнила очертания тени – узкие плечи, длинная голова.
– Да. Кто-то стоял за передним окном. Надеюсь, он меня не заметил.
Она представила, как о ней рассказывают маме, и, несмотря на тёплый солнечный день, поёжилась.
– Наверное, кто-то просто пытался проверить, не вернулась ли Талия, – легкомысленно сказал Эдди. – Надеюсь, он не попытается взломать дверь. Если чайная сейчас исчезнет, это будет… плохо.
Фин уловила ход его мыслей.
Талия жила в чайной, поэтому когда лавка исчезала, в ней всегда находилась хозяйка. Она могла выйти на улицу, написать свой новый адрес, рассказать, где её теперь искать. Слухи расходились по городу до тех пор, пока люди не видели лавку на новом месте. Но если чайная исчезнет, когда в ней никого нет…
– Но ведь кто-то однажды найдёт её снова? – спросила Фин. – Если Талии не будет в исчезнувшей чайной?
Эдди пожал плечами.
– Понятия не имею. Такого раньше никогда не случалось.
Холодок разлился где-то в глубине живота девочки – мучительный страх, который она попыталась отогнать.
– Ладно, – сказал Эдди. – Надо вернуться домой, пока миссис Брэкенбери не пригласила нас на чай с печеньем или не придумала ещё что-нибудь. Говорят, она рассказывает о том, как её ограбили, любому, кто стоит на месте. Она, конечно, милая, но её мистер Булл всегда обслюнявливает мои кроссовки.
Фин кивнула и пошла за двоюродным братом, свернувшим на другую улицу. Огибая угол, девочка в последний раз оглянулась через плечо.
Чайная стояла на прежнем месте, прочная и надёжная, как всегда. Окна лавки были непрозрачными, тёмными, и ничто не говорило о том, что рядом с ней кто-то есть.
Когда дети вернулись в большой дом, Фин приготовила чай.
Шарик-заварник раскрылся в кармане её тёплой рубашки, девочке пришлось выгребать из кармана чаинки, и она почти не сомневалась, что в чай попало немного ворса. Но какая разница, лишь бы он сработал.
Электрический чайник весело забурлил, синяя лампочка погасла. Фин осторожно налила кипяток в синюю кружку с щербатыми краями. Тонкими завитками начал подниматься пар, и Фин полезла в карман за стальным заварником. Шарик закачался на цепочке, и она опустила его в кружку.
Эдди тем временем рылся в чулане, дав честное слово, что где-то там есть старый аквариум, который пригодится для террариума. Фин не обращала внимания на отдалённый шум, с каким Эдди разбрасывал старые банки, бумагу и прочий хлам; она наблюдала, как вода медленно становится тёмно-коричневой. Воздух наполнился ароматом цейлонского чая, и Фин сделала глубокий вдох. Может, ей это просто казалось, но она уже чувствовала себя спокойнее.
Прошло пять минут. Фин вытащила шарик и положила на блюдце. Кружка была всё ещё тёплой на ощупь, но чай не обжигал. Фин выпила его до дна. У чая был солодовый вкус, смягчённый цитрусовыми нотками, слегка сладковатый и пряный. Допив, Фин поставила кружку на стол и стала ждать.
На краткий миг её мысли связались в узел.
«Я не могу пойти на научную ярмарку и стоять там перед всеми этими людьми…»
«Ох, если мама узнает, что я снова ходила в чайную…»
«А вдруг кто-то меня увидел?»
«Консультант, консультант, консультант…»
А потом узел ослаб.
Это было всё равно что разжать кулак, который Фин неосознанно сжимала.
Она сделала вдох, другой. Облокотилась на стол. Представила, как звонит телефон, представила этот пронзительный звук и то, что нужно будет ответить на звонок, не зная, кто на другом конце
