“Еще не хватало простудиться на такой-то жаре”, — подумал Алекс, а вслух очень скучным голосом сказал:
— Значит, так, я сделаю вид, что только что пришел, а ты сейчас пригласишь своего хозяина и сделаешь вид, будто тебя здесь нет.
Почувствовав, что в воздухе пахнет жареным, клерк быстро исполнил просьбу странного англичанина и ра-, створился в воздухе.
В кабинете начальства Алекс уже. не стал изображать образец вежливости и культуры. Он перебил уже набравшего в легкие воздуха хозяина:
— Прежде чем вы откроете рот, я бы хотел, чтобы вы знали, что если с машиной, которую я беру напрокат, будут какие-то проблемы, то мы с вами увидимся уже втроем. Вы, я и мой любимый винчестер. Или же в несколько иной вариации: вы, мой сын и его любимый винчестер. Понимаете, о чем я? Есть, конечно, и другая, более печальная для вас вероятность. Можете встретиться вы и мой адвокат.
Араб за столом как-то даже сразу сдулся и визуально уменьшился в размерах. Дабы скрыть заминку, он покопался в ящике своего письменного стола и вынул оттуда ключи.
— Пойдемте, — коротко сказал он.
Через полчаса профессор Алекс Енски стал временным пользователем новой модели “форд-фокус” с кондиционером и форсированным двигателем, о чем гордо заявляла соответствующая эмблемка на серебристом кузове.
* * *
Енски-старший, с удовольствием напевая какой-то кельтский мотивчик, крутил баранку. Сейчас Алекс направлялся на раскоп. В обшем-то на первых порах его личное присутствие не требовалось, что тоже было своеобразным плюсом, но неугомонный профессор следовал одному очень хорошему правилу: хочешь что-то сделать хорошо — сделай сам или уж, на худой конец, проконтролируй.
Единственное обстоятельство, которое его огорчало, заключалось в отсутствии в Египте мисс Элизабет Мак-Дугал. Алекс повторно отослал ей приглашение, однако строптивая девчонка даже не ответила на него. Впрочем, он не обиделся. На это было несколько причин.
Первая — это то, что нужно быть снисходительным к молодой леди, которая потерпела неудачу при первом посещении Египта. В конце концов, Алекс был старым, умудренным опытом монстром от археологии, чтобы дуться по таким пустякам. Наоборот, даже немного порадовался. Он дал своей любимой ученице шанс отыграться и теперь был уверен, что Бетси воспользуется им на все сто процентов.
И была еще вторая причина. Более деликатная.
После того как Гор сообщил, что вскоре он станет папой, Алекс потерял сон и аппетит, совсем как будущая мама. Мысль о том, что у него родится внук, заставила его пересмотреть весь свой жизненный путь. Профессор с ужасом обнаружил, что его внуку нечем гордиться. Дед прославился только непримиримой войной с “черными археологами”, главным образом с мисс МакДугал, и небольшими открытиями в области египтологии в начале своей карьеры. И если уж быть до конца откровенным и честным, Енски-старший затеял все это предприятие, чтобы помириться с Бетси. И может быть, при чудесном стечении обстоятельств он обнаружит какой-нибудь новый артефакт, проливающий свет на темные пятна в египетской истории. Но это уже не так важно. Программой минимум было протянуть хрупкий мостик доверия и дружбы между профессором и его последовательницей. Пусть не самой способной, пусть нагловатой и самоуверенной… Но все-таки.
На раскопе его встретил Ральф, студент последнего курса.
— Профессор, вы не поверите… — начал он говорить, заметно волнуясь.
Его черные волосы слиплись от жары, лицо было бурым от пыли и песка, а одежда слегка помятой и в некоторых местах даже грязной, но в глазах горел пожар первооткрывателя.
— Мы уже сняли первый слой. Алекс улыбнулся и, пожав ему руку в приветствии, ответил:
— Молодцы, вы у меня молодцы, есть чем гордиться. От этих слов юноша просиял, как медный тазик.
— Профессор, вы бы не хотели осмотреть нашу работу? — спросил он.
— С удовольствием.
Они не торопясь двинулись к раскопу. Было сухо, и пыль стояла в воздухе такой плотной завесой, что в пору было подумать о противогазе или респираторе.
Енски поинтересовался:
— Как вам работается? Все-таки чужая страна, другие люди, специфический климат, новая культура, ну и так далее, — неопределенно завернул он.
Ральф на мгновение задумался. Из-под черной челки сверкнули серые глаза, в которых ясно читался вопрос, а не проверяет ли преподаватель “го на прочность.
— Нет, — после короткой паузы ответил он, — все хорошо.
И добавил с заботой:
— Осторожнее, здесь низкий потолок.
Археологи вошли в небольшое помещение, имевшее и другой выход, из которого, воровато озираясь, как кошка, выпрыгнул очередной араб. Впрочем, по скромному мнению профессора, все арабы имели вид прожженных проныр. Ральф даже не заметил его, и Енски автоматически причислил египтянина к наемным рабочим.
Гробница фараона Сети Первого была открыта в 1817 году итальянцем Джованни Баттистой Бельцони. Расчистив на некотором расстоянии от входа в гробницу Рамсеса Первого каменные завалы, он получил зримые доказательства целесообразности проведения дальнейших раскопок. Бельцони велел своим рабочим копать именно в этом месте. На глубине шести метров они наткнулись на замурованный вход в усыпальницу одного из самых славных владык Девятнадцатой династии.
Спустившись в гробницу, вырубленную в скале на глубине сто метров, Бельцони, к своему великому разочарованию, не обнаружил ничего интересного. Мерцавший золотом алебастровый саркофаг был пуст, равно как и вся усыпальница в целом. Все разграбили еще в древности. Мумию фараона Сети I обнаружили лишь в 1881 г. в усыпальнице Инхапи. Вместе с останками Рамсеса III, Яхмоса, Аменхотепа I и других владык Та-Кемета.
Бельцони предпринял отчаянную попытку разобрать замыкающую стену .погребальной камеры, чтобы пробиться дальше. Однако тогдашний шейх Эль-Курны отговорил его от “бессмысленной” траты времени и сил. Перед самой своей кончиной старик Абд эр-Махмуд поведал своему старшему сыну: “Там,-именно там клад Сети. Я знаю точно. Я умышленно обманул Бельцони, чтобы он не копал дальше”.
Четыре поколения эр-Махмуды хранили эти сведения, пока наконец в 1960 г. Хусейн Абд эр-Махмуд не обратился в Каир с предложением Службе древностей начать поиски в погребальной камере Сети I. Вдело был вложен значительный капитал. Сам Хусейн пожертвовал на раскопки целых шестьсот египетских фунтов — по тем временам достаточно внушительная сумма. В дальнейшем шейх не раз дополнял ее.
Под опытным руководством тогдашнего главного инспектора Службы древностей Али Махфуза почти сотня человек с западного берега, специально подобранная Абд эр-Махмудом, начала работы по осуществлению плана раскопок. При шестидесяти пяти градусах жары люди трудились на двухсотметровой глубине. Через полгода, к средине марта 1961 г., эта бригада проложила на сто сорок один метр от гробницы наклонную штольню всего в восемьдесят сантиметров высотой и полтора метра шириной. Туннель проходил ниже того места, где некогда стоял алебастровый саркофаг и где проводил раскопки Бельцони, и шел далее в глубь скалы.
