Барзай против этого нисколько не протестовал. Когда Сварог три дня назад привез его сюда, старый шаман, как и ожидалось, мягко, но решительно отказался от комнаты и рабочего места в Велордеране. Сварог был к этому готов, по его приказу Золотые Гномы, пролетарии из хелдьстадского подземного завода, в два счета изготовили и шатер со всеми принадлежностям и все кухонные причиндалы. Так что Барзай, отказавшийся пользоваться услугами дворцовых Золотых Кухарей, готовил себе сам на костре. Провизию ему доставлял специально для этого отряженный Золотой Истукан, к которому шаман относился философски - королевский слута и есть королевский слуга, какая разница, живой он или нет? В немаленьком своде ратагайских неписаных традиций не было запрета на механических слуг. Разрешения, правда, тоже не имелось, но что не запрещено...
В городе степной шатер выглядел бы неуместно, однако здесь, на окраине обширного дворцового парка, с журчавшим рядом ручейком, чужеродным не казался. Слева от входа, как полагается, было кострище с ворохом черно-сизых углей (Барзай вовсе не был упертым консерватором и, в противоположность иным ревнителям старины, не расстававшимся с классическим огнивом, пользовался привозившимися горротскими купцами спичками). Перед входом, на грубой кошме, стояли сапоги Барзая, старенькие, но ухоженные.
Остановившись перед кошмой, Сварог набрал побольше воздуха в грудь и испустил протяжный крик:
- Йоо-ху!
Ответа он не дождался, да его и не следовало ждать. Просто-напросто при полном отсутствии в степи дверных молотков и колокольчиков те же уходящие в седую старину традиции требовали от всякого новоприбывшего, будь он хоть ближлйшим соседом по аламу, (Алам - ратагайское стойбище) извещать о себе таким вот криком.
Итак, правила приличия были соблюдены. Сняв сапоги и поставив их рядом с чеботами Барзая, Сварог откинул полог. Шатер был просторный и опрятный, утоптанная трава застелена кошмами, все три оконных полога подняты и прикреплены тесемками к боковинам шатра, так что было светло.
Барзай, поджав под себя ноги, сидел за компьютером трудился вовсю. Подняв глаза на Сварога, он поклонился, не вставая - как и подобает шаману, не встающему для поклона перед кем бы то ни было. Сделав ему знак не отвлекаться от работы, Сварог зашел Барзаю за спину и принялся смотреть.
Старый шаман трудился так уверенно и сноровисто, словно еще в раннем детстве был усажен за компьютер. Правда, все его манипуляции были несложными, так что Канилле, чтобы его обучить, понадобилось не более квадранса (Барзай сам сказал потом Сварогу: гораздо труднее было в детстве учиться взнуздывать коня и седлать его). На пульте имелось всего пять клавиш: одной шаман менял изображения, другой при обнаружении искомого отправлял снимок на компьютер Элкона, с помощью трех остальных клавиш обозначая статус изобличенного очередного веральфа. Вот и все, ничего сложного, не было необходимости учить старого степняка хотя бы азам компьютерной грамотности, короткого инструктажа вполне хватило, ум у Барзая, как у всех ратагайских шаманов, был острым, цепким...
Не так давно, за пару дней до решающей схватки (оказавшейся скоротечной и несложной) Сварог обнаружил, что может увидеть синий ореол веральфа не только при разговоре вживую или по видео, но и при просмотре снимков, если только объект жив. Тут же родилась догадка: коли уж это умение он получил от Барзая, логично будет заключить, что и шаман на то же самое способен. Догадку он тут же проверил, полетев с фотографиями в Ратагайскую Пушту - где она быстро подтвердилась... Ну, а дальше совсем просто: Барзай без всяких уговоров согласился отправиться с ним в Хелльстад, сказавши:
- Когда горит шатер, все соседи сбегаются тушить...
И, узнав, в чем дело, не выказал удивления...
Сварог смотрел, Барзай сноровисто работал. Слева на экране светились синим два числа - это уже была уже инициатива Сварога. Пятизначное слева, то и дело увеличивавшееся на единицу, означало просмотренные фотографии. Трехзначное слева - число оставшихся. Горевшее зеленым, четырехзначное, справа - изобличенные веральфы. Уже можно говорить с уверенностью, что их оказалось не так много, как опасались поначалу...
Барзай старался вовсю. Дальнейшее не заняло и квадранса - трехзначное число быстро превратилось в двузначное, а там и вовсе стало нулем. С тихим вздохом облегчения шаман убрал руку с клавиш, оглянулся на Сварога с немым вопросом - сам был неграмотным, соответственно, и цифр не знал.
Сварог посмотрел на экран. Что же, приходилось признать: употребляя лексикон профессора Марлока, процент веральфов в его Золотой Сотне оказался, так уж получилось, статистической аномалией...
- Что ж, все не так грустно, как нам поначалу представлялось, - сказал он с облегчением. - Их всего-то восемьсот с небольшим из примерно тридцати тысяч.
- Это только волки, - сказал Барзай. - Без волчиц и волчат. Все, с кем я говорил, и живые, и тени, сходятся на одном: наши волки женились только на своих, и дочерей выдавали только за своих. Те девушки, которых они уводили у людей, служили для мимолетной потехи. Ни разу ни одна не родила от волков. Сказки иногда говорят и иное, но на то они и сказки... Я так полагаю, у вас обстоит точно также, волки женятся и выходят замуж только за своих. И земные, и небесные- они все одной крови...
- Проверить легко, - задумчиво сказал Сварог. - Всего и забот, что просмотреть снимки женщин, а для пущей надежности и детей...
Он замолчал, выжидательно глядя на шамана. Тот понял его моментально, сказал бесстрастно:
- Я останусь у вас так долго, как это потребуется, государь. Не годится отлынивать: это даже не горящий шатер, это гораздо хуже.
Сварог молчал: благодарить Барзая вслух означало бы его оскороить, шаман дедал то, что считал своим
