мог определить, из чего состояло то или иное блюдо. Не было ни мяса, ни овощей в натуральном виде. Все казалось отлитым в формах, как промышленные продукты.
Вскоре я заметил, что за дверью темнеет, и подумал, смогу ли я достаточно прийти в себя, чтобы заснуть. Я не спал до глубокой ночи, пытаясь собрать воедино свои разнообразные переживания и не в силах решить, что все это значит.
Было очевидно, что мое тело претерпело изменение атомной структуры, приобретя большую плотность. Это, несомненно, было причиной того, что я стал намного меньше.
Также было ясно, что я спустился под землю, в место, где атомная плотность поверхности внутреннего слоя была достаточной для поддержания меня в измененном состоянии. Здесь все люди были примерно моего размера и, несомненно, примерно такой же плотности. Я решил, что твердость или плотность вещей этой поверхности должна иметь примерно такое же отношение к плотности следующего слоя, расположенного выше, как наши обычные земные вещи к слою, который мы называем воздухом, и мне пришло в голову, что то, чем я дышу, может быть во много раз тверже гранитной скалы. Я стал размышлять о том, как могло случиться, что маленький диск был способен изменить соотношение электронов и протонов во всех частях моего тела, да, даже в самой одежде и обуви, и так, что я был цел и невредим.
Затем мои мысли вернулись к исчезновению мистера Кингстона. Я не слышал о нем с самого утра. Теперь я не сомневался в его судьбе. Как и я, он поселился в чужой стране; мне было интересно, как он выглядит и увижу ли я его когда-нибудь. Мне было интересно, какой номер был на диске, который он мог случайно схватить. Сколько лет уже прошло с тех пор, как я утром вышел из дома!
На следующее утро Акон и два его друга пришли за мной и отвели меня к судье. Я ждал с немалой тревогой, пока читался длинный документ и пока суд по очереди допрашивал каждого из троих. В конце концов он, казалось, был удовлетворен, и после того, как на документе была поставлена его печать, нас отпустили.
Только через несколько недель после этого я узнал, в чем было дело. Похоже, что по моему прибытию Акон преподнес меня в качестве научного подарка своему клубу, подобно тому, как общественный деятель, может преподнести музею редкий трофей. И что они предстали перед судом с ходатайством, в котором просили сделать попечителей моими опекунами и хранителями, взяв на себя ответственность о заботе обо мне, а также обещали государству выгоду от любого научного открытия, которое может быть сделано благодаря мне. По возвращении в штаб-квартиру меня тщательно осмотрели, взвесили, измерили и сфотографировали. Здесь я упомяну только о трех особенностях, в которых, как выяснилось, я отличался от них. Мои пальцы ног, хотя и нормальные, были намного длиннее, чем у них. Фактически, у них были только остатки пальцев, без ногтей. Их большие пальцы были значительно дальше к середине руки, чем у меня, что обеспечивало соответственно большую ловкость. Они обратили особое внимание на мои миндалины и любезно показали мне, что у них их нет.
На основании этих наблюдений я решил, что они были более продвинутые, чем мы, немного старше в схеме вселенной.
Медицинский осмотр закончился, и они приступили к тестам, чтобы выяснить мой уровень развития. Передо мной положили какие-то письменные принадлежности, чтобы проверить, умею ли я писать, и медленно подвинули ко мне несколько шариков. Я взял карандаш и написал несколько слов, которые они, конечно, не смогли прочитать. Затем я взял шары и сосчитал их вслух, чтобы показать им, что я знаю кое-что о числах. При этом они все рассмеялись и, видимо, на этом тест окончился.
После обеда Алтон повез меня кататься по деревне. Хотя была середина лета, я был удивлен, не увидев ни растущих культур, ни следов домашних животных. Было очень много красивых деревьев, и то тут, то там я видел обширные садово-парковые насаждения. Признаков промышленности было очень мало. Было много отдельно стоящих домов, разбросанных по ландшафту, все они были построены из красивого, прочного камня. Но все было странным. Деревья отличались по форме и листве, трава была иного оттенка зеленого – в общем, все вокруг было за пределами моего понимания. Вечером я вернулся домой еще более озадаченный, чем прежде. На следующий день они принялись за работу, чтобы обучить меня языку, поскольку было очевидно, что я должен научиться говорить с ними, если они хотят узнать много нового о моей жизни. Акон взялся учить меня сам. Он указывал на предметы и произносил из названия. Я повторял за ним и старался запомнить как можно больше, например, как мы называем себя людьми, так они называли себя фели.
Как только я выучил несколько слов, он показал их алфавит, который показался мне очень простым и легким для написания. Я усердно принялся за работу и уже через несколько недель обнаружил, что делаю заметные успехи. По истечении трех месяцев я мог говорить достаточно хорошо, чтобы рассказать обществу кое-что о моем мире и о том, как я попал на Четырнадцатую Землю. Поэтому однажды я встретился с ними в актовом зале и очень медленно, подбирая слова (и, не сомневаюсь, очень неуклюже) рассказал им о некоторых особенностях нашего мира, которые, по моему мнению, могли бы заинтересовать их больше всего. Я описал, насколько это было возможно, свое случайное попадание в их мир внутри Земли. Они слушали меня очень терпеливо, хотя и с некоторым весельем, и задавали много вопросов. Многие из них я не смог понять, а на некоторые не мог ответить, потому что мой словарный запас был еще очень ограничен. Однако я дал им свой диск с магической цифрой 14 и попросил их проанализировать его.
И теперь я мог узнавать об этой странной и удивительной стране. Теперь я мог задавать вопросы и понимать ответы.
Помимо прочего я узнал, что вся пища и практически все остальное, что использовали фели, было сделано непосредственно из первичных элементов, что они были настолько знакомы с функциями электронов и протонов, что могли с легкостью соединять их и образовывать любые известные вещества – даже многие вещества, до сих пор неизвестные нам. Таким образом, они были избавлены от необходимости выращивать продукты питания и разводить домашних животных. Они были избавлены от необходимости добывать полезные ископаемые тем образом, в котором это практикуется у нас, и от
