Ознакомительная версия.
Лучезаровичи тоже это смекнули, и Волкодав понял, что передышка кончается.
Почти сразу у него за спиной тропа опять ныряла в ущелье, и оно, кажется, выводило уже на самый верх. Туда придется отступить, когда они, потеряв еще одного-двух человек, выгонят его и отсюда. Кто у них теперь был за старшего?.. Волкодав прислушался и понял, что Плишка. Плишка обычно держался как бы в тени гиганта нарлака, но Волкодав крепко подозревал, что сольвенн попросту был гораздо умней. То-то жрецы, у которых оба служили, доверяли роль подставного бойца именно Плишке. У Канаона ума не хватило бы справиться.
– Эй, венн! – весело окликнул вдруг Плишка. – И что вы туда, наверх, лезете? У вас что там, пещера?..
Не твоего ума дело, зло подумал Волкодав и приготовился драться. Рубашка под кольчугой неприятно липла к телу, промоченная потом и кровью из отворившихся ран. Ну ничего. Еще сколько-то он продержится. Да и умрет не один. Если только у Эвриха и остальных хватит соображения…
Шорох торопливых шагов за спиной заставил его стремительно оглянуться. А потом – яростно выругаться. К нему, скользя ногами в гладкой каменной горловине, поспешно спускались Эврих и Тилорн. Оба неизвестно зачем тащили с собой копья. От того, как они держали оружие, сразу захотелось заплакать. Волкодав повернулся навстречу и свирепо прошипел;
– Мне вас что, своими руками прикончить? А ну…
– Мы мужчины, – с достоинством ответил Тилорн. – Мы будем отбиваться вместе с тобой.
Давно уже Волкодав не испытывал такого отчаяния. Он был готов самолично обезоружить обоих, наставить кровавых синяков и вытолкать в шею. Но тут Эврих заметил на той стороне бухты подвешенного вниз головой Канаона. Тело нарлака тяжело раскачивалось под ударами волн. Когда вода отступала, по камням начинала течь кровь. Следующая волна слизывала ее без остатка. Жадные чайки уже примеривались к мертвецу.
Храбрый Эврих позеленел, точно девушка, увидевшая дохлую крысу.
– О Боги Небесной Горы!.. – выдохнул книгочей. И спросил заплетающимся языком: – Он… сорвался?
– Может, и сорвался, – буркнул Волкодав. – А может, я малость помог. Кому сказано, без помощничков обойдусь!
Тут из-за каменного ребра выглянул воин, и Волкодав мгновенно изготовился к обороне, но мысль ученого обогнала его меч. На сей раз, правда, Тилорн не стал ни принимать стойку, ни помогать себе боевым криком. Волкодаву показалось, будто мимо пролетела докрасна раскаленная иголка и клюнула сольвенна в грудь. Венн ожидал, чтобы парня смахнуло с тропы, как те поленья, что у него на глазах одним взглядом скидывал с лавки Тилорн. Или чтобы Лучезарович, охваченный неописуемым ужасом, кинулся назад и, милостью благосклонных Богов, на кого-нибудь налетел. Ни то, ни другое! Молодой воин просто застыл, глядя расширенными глазами в пространство перед собой.
– И долго он так?.. – спросил Волкодав.
– За полчаса поручусь, – ответил Тилорн. – Бежим скорее наверх, друг мой.
Что такое «полчаса», Волкодав не имел ни малейшего представления. У него дома время измеряли в нитках, выпрядаемых опытной мастерицей. Оставалось предположить, что Тилорн обозначал этим словом хоть какую-то протяженность. Еще Волкодав подумал, что создатели тропы не могли не предусмотреть там, наверху, последнего рубежа. На котором он и встанет уже насмерть. Придется отступить туда, ибо иным путем выдворить наверх двоих не в меру храбрых книгочеев не представлялось возможным. Молодой сольвенн все так же стоял в неподвижной, напружиненной позе. Не очень-то его и обойдешь.
– Пошли, – кивнул Волкодав и сунул меч в ножны. Клинок все еще оставался чист. По счастью, прадедовский меч был не из тех, что отказываются возвращаться в ножны, не испив вражеской крови.
Последний подъем оказался крутым и тяжелым. Оставалось только диву даваться, как это кони прошли здесь, не переломав себе ног. Нет, окончательно решил Волкодав, тропа создалась не сама по себе. Ее создали. И очень расчетливо.
Эврих вознамерился доказать свое мужество и хотел идти последним. Волкодав посулился не пожалеть уцелевшей руки и придушить проходимца, если будет перечить.
Обещанного Тилорном «получаса» им не дали. В гулком каменном коридоре были отчетливо слышны все звуки, долетавшие снизу. Очень скоро Лучезаровичам наскучило ждать назад своего передового и втуне гадать, куда он подевался и почему из-за выступа до сих пор не слышно ни шума схватки, ни крика. Они осторожно выглянули за каменное ребро и сразу увидели своего сотоварища, заколдованного Тилорном. Обойти его не удавалось, растормошить – тоже. Причем крепкое, сильное тело всячески противилось попыткам изменить его положение. Кто-то предложил попросту добить отрока и сбросить его вниз: все равно, мол, ему незачем жить, замаранному злым чародейством.
– Я те добью!.. – заорал Плишка. Но тут послышались другие голоса:
– Очнулся, очнулся…
– Это я его освободил, – устало поморщился Тилорн. – Ты же понимаешь, он…
– Понимаю, – сказал Волкодав. – Лезь давай. Одно дело – честно свалить врага в битве, и совсем другое – все равно что связать его и связанным оставить на смерть. Хотя можно не сомневаться, что он-то с тобой это сделал бы без колебаний. Волкодаву трудно было осудить совестливого ученого. Но столь же трудно оказалось отделаться и от паскудной мыслишки: не хочет убивать. Боится, к праведникам не возьмут…Он знал, что дело было не в том. Действительно паскудная мысль, недостойная ни его, ни Тилорна. Но вот явилась откуда-то. И упорно лезла на ум.
– Ты мог бы их… напугать? – тяжело дыша, спросил он Тилорна. – Или там… еще что-нибудь?
– Я попробую, – ответил тот. – Многовато их, правда. Да и… С тобой у меня, как ты помнишь, не получилось. И с ними, боюсь, будет не легче. Это ведь воины.
Больше они не разговаривали. Дно ущелья стало чуть более пологим, и они побежали. Погони еще не было видно, но сзади долетали крики и топот. Наверху, в узкой прорези неба, метался Мыш и плыла макушка Туманной Скалы, цеплявшая утренние облака.
Старый Варох сжимал в потной ладони рукоять длинного боевого ножа. Когда-то давно, в молодости, он совсем неплохо владел им, но сколько же лет минуло с той поры! Тем не менее старик был странно спокоен. Сейчас все завершится, и длиннобородый Храмн примет его. Так же как принял его сыновей. Потому что он, как и они, погибнет в бою. А внучка, Зуйка, Врата не отвергнут. Не посмеют отвергнуть. Не может такого быть, чтобы отвергли!
Ниилит с мальчишкой стояли рядом, придерживая храпящих, садящихся на задние ноги коней. Все трое неотрывно смотрели на устье теснины, откуда должны были появиться их спутники.
Ознакомительная версия.
