Нет, он поступил верно. Лес становился все более густым, траву сменяли кусты и подлесок, так что лошадь вскоре превратилась бы в обузу. Другое дело, если б он наткнулся на тропу… но в его положении лучше держаться от троп подальше.
Где-то за деревьями звонко заржал скакун, и Блейд вздрогнул. Затем, забросив за спину лук с колчанами и туго набитый мешок и сжимая в левой руке томагавк, а в правой — копье, он метнулся в самую чащу, обогнул плотные заросли довольно высокого кустарника и полушагом-полубегом двинулся к северу, к горам. Прошло минут пятнадцать, когда он вдруг сообразил, что Лейтону давно пора выписывать обратный билет. Однако билетная касса оставалась закрытой, и пронзительный гудок экспресса не сверлил его виски привычной болью.
* * *
До вечера он убил еще четверых: двух — стрелами, одного — дротиком и еще одного — ловко брошенным томагавком. Все четверо были пешими, и немудрено; лес постепенно превратился в настоящие джунгли, перемежавшиеся с высокими голыми холмами и скалами. Блейд слышал, как в отдалении перекликаются охотники, и ему показалось, что их стало больше. Возможно, из стойбища на поляне подошли еще воины, а это значит, что ситуация ухудшается с каждой минутой.
Подумав, он вытащил из туго набитого колчана три стрелы, сломал их и отправил Лейтону одну за другой с пятисекундными интервалами. Только идиот не догадался бы, что он подает сигнал СОС, а его светлость отнюдь не был глупцом; однако никаких действий не воспоследовало. Это было совсем странно! Согласно договоренности, Лейтону полагалось забрать его через час — независимо от результатов испытаний Старины Тилли. Он мог забрать его и раньше, если бы опыт увенчался успехом и профессора удовлетворили те артефакты — сучья, листья, камни — и Бог знает, что еще, которые Блейд переслал бы ему в первые минуты. Однако прошло уже часов семь, а разведчик все еще пребывал в этом безымянном мире, петляя в лесу подобно хищнику, которого загоняет собачья свора!
Необъяснимо!
Тем более необъяснимо, что телепортатор работал. Выйди он из строя, Блейд не смог бы отослать домой даже сухого листка, не говоря уж о полуфунтовых камнях, которые метнули в него пращники, и стрелах с железными наконечниками. Конечно, никто не мог гарантировать, что все это добро попало именно в закрома его светлости или вообще на Землю; но тогда вступал в силу первый параграф инструкции, и через час Блейд должен был оказаться дома.
Может, чертов компьютер потерял его? Или поднял бунт? Или распался на части? Взлетел на воздух?
Существовала, однако, иная возможность, гораздо более реальная, о которой Блейд всегда думал с замиранием сердца. Время на Земле и в Измерении Икс шло по-разному, и он прекрасно помнил, что катразское странствие заняло на две недели больше, чем показал календарь в кабинете Лейтона. Правда, старик уверял его, что коэффициент «темпорального сдвига», как он выражался, не превосходит десятипятнадцати процентов, и в самом крайнем случае месяц, проведенный в чужом мире, может соответствовать двадцати пяти земным суткам. Но что, если Лейтон ошибался? Если условленный час, который отсчитывает его хронометр, равен столетию в этом мире?!
Целый век блуждать в дремучем лесу с погоней за плечами? Нет, на это Ричард Блейд был не согласен!
К концу дня, когда Блейд сшиб томагавком близко подобравшегося вражеского разведчика, он послал еще один сигнал — опять переломил стрелу, вымазал древко и наконечник в крови туземца, прилепил выдранный у него клок черных волос и отправил эту икебану Лейтону. Теперь даже кретину ясно, что он нуждается в помощи! А в следующий раз он пошлет его светлости отрезанное ухо, палец или целую голову — на тот случай, если у профессора случился приступ старческого маразма.
Усмехнувшись, Блейд выбросил из головы мысли о Земле, о Лондоне, о маленьком кабинетике Лейтона рядом с машинным залом и о своем намерении провести вечер — и ночь, разумеется! — с очаровательной Джойс Олмстед. Короткая вылазка не удалась, и небольшая прогулка явно грозила превратиться в длительную и весьма неприятную отлучку. Как всегда, он должен сам решать свои проблемы, и первой из них являлась свора длинноногих черноволосых охотников, что шла по его следам.
Блейд пустился бегом и, оторвавшись от преследователей, позволил себе десятиминутный отдых. Он полагал, что до них не меньше мили, потому что перекличка стихла в отдалении, впрочем, это могло оказаться военной хитростью, так что бдительности он не терял.
В мешке, висевшем за его плечом, были свежие лепешки и вяленое мясо. Он поел и сделал несколько глотков из объемистой фляги — вода, подкисленная каким-то ягодным соком, прекрасно утоляла жажду. После схватки со всадниками Блейд прихватил только одну седельную сумку, но запасы в ней были весьма обильными — фунтов двадцать продовольствия, не меньше. Это наводило на грустные мысли, вероятно, его собираются преследовать до победного конца.
До конца… Либо это будет его конец, либо он перебьет всю компанию охотников. Блейд не надеялся, что ему удастся уйти, несколько раз среди далекой и неясной переклички человеческих голосов он различал нечто напоминающее собачий лай. Видимо, у туземцев имелись не только лошади с отличным нюхом, но и самые обычные псы. Или необычные — кто знает? Вдруг они величиной с кадьякского медведя…
Перекусив, разведчик двинулся дальше к северу, скользя мимо чудовищных стволов, то огибая кустарник, то продираясь сквозь густые заросли. Он не устал, хотя позади осталось миль двадцать пять нелегкой дороги, и сейчас обдумывал только одну проблему: что делать ночью. Можно затаиться и поспать, можно идти — с риском заблудиться в темноте. Он понимал, что в значительной степени выбор зависит не от него, и пытался поставить себя на место преследователей. Несомненно, сам Блейд продолжал бы погоню и ночью, но туземцев могли устрашить те девять трупов, которые он оставил за спиной.
Его сомнения вскоре разрешились; солнце село, но на смену ему взошла полная луна, настолько похожая на земную, что Блейд ощутил легкую ностальгию. Теперь он мог продолжать путь, не опасаясь, что потеряет направление и начнет кружить на одном месте. Местность становилась все более гористой, один высокий увал сменялся другим, а с их лысых вершин открывался хороший вид на ночное небо. Блейд не обращал внимания на непривычные звездные узоры; он следил только за поднимавшимся к зениту серебристым диском, выверяя по нему свой маршрут. В лощинах меж холмами, где кроны деревьев закрывали лунный свет, он двигался почти на ощупь и дважды попадал в какие-то колючие заросли. К счастью, этот кустарник был невысоким, а кожаные штаны и накидка, которой разведчик обернул плечи и торс, оказались весьма прочными.
