продюсера, актёра или актрису. Таковых просто не существует в природе.
А вот обратите внимание, мигранты-сарацины, — сейчас у нас в городе что-то уж больно много стало мигрантов-сарацинов, — они не гладят по коленке, они сразу насилуют. Они не стесняются своих сексуальных домогательств. И наказания у нас они получают лёгкие, если вообще получают. В судах их агрессивность объясняется различием культур, мол нельзя за это их слишком строго винить. Культура у них такая. Это что такое? Это как называется? А я вам скажу, что это такое? Это признак упадка белой цивилизации. Это геноцид белого мужчины. Сексуальность белого мужчины подавляется. Скоро в Панамерике, да и у нас уже даже взгляд будет считаться харассментом1. Задержал, скажем, взгляд на ноге, или на груди более 5 секунд, всё, повинен в сексуальном домогательстве, дамочка имеет право подать на вас в суд. Право же всё к этому идёт.
— Вот чего вы тут перед нами разделись! — вдруг заорал он так, что Виктор невольно вздрогнул, а люди за соседними столиками, оторвав свои взгляды от голых девиц, обернулись. Мужчина встал и направился к девушкам. Виктор насторожился, готовый ко всему: не наделал бы глупостей. Может, псих какой.
— Вы хотите, чтобы я смотрел на вас и ничего у меня не поднималось? — обратился он к голым девицам. — Вы этого хотите?
— Ну, в общем, да! — заржали девицы.
— Так я вот сейчас тут вам тоже акцию устрою. Против сексуального геноцида белых мужчин.
И он начал раздеваться. Народ в кафе засмеялся. Он быстро сбросил с себя пиджак рубашку, брюки и остался в одних трусах в цветочек.
— Внимание, — сказал он. — Снимаю трусы…
Но этого он сделать не успел. Перед кафе вдруг остановился небольшой серый фургончик, двери посредине распахнулись и из него выскочили три человека с автоматами, во всём чёрном с ног до головы, похожие на ниндзя, и сразу же открыли огонь по сидящим в кафе людям. Виктора спасла только, выработанная ещё с войны, готовность к абсолютно непредвиденному. Он успел упасть на пол раньше, чем первые автоматные очереди прошили сидящих за столиками людей, и сразу же отполз в сторону за передвижную стойку официанта. Поднялся страшный крик и визг, звон разбитого стекла. А стрельба всё продолжалась и продолжалась. Потом хлопнула дверь фургона, раздался визг тормозов и всё стихло. И через несколько секунд послышались сирены полицейских машин. Виктор осторожно выглянул из-за стойки. Из машин выбегали полицейские. Тогда он встал во весь рост. К нему тоже подбежал полицейский.
— С вами всё в порядке?
Виктор молча кивнул, всё ещё в состоянии шока от происшедшего. Потом огляделся. Зрелище было не для слабонервных. Посреди перевёрнутых и искромсанных автоматными очередями столиков лежали в разных позах трупы посетителей кафе. Весь пол кафе был забрызган кровью. Слышались стоны раненых. Кто-то плакал навзрыд. Лежал, устремив мёртвые открытые глаза в небо, со съехавшими набок очками, прошитый очередью поперёк груди, мужчина в трусах в цветочек. Лежали в очень неудобных и неприличных позах, две мёртвые голые девчонки. Полицейские поспешно прикрыли их накидками. Лежали посетители кафе в неудобных, перекошенных позах. Остальным видимо, удалось, всё же, спрятаться. И над всем стоял тошнотворный запах крови и смерти, так хорошо знакомый Виктору. Штирлиц почувствовал, что приближается смертоносный свинец, подумал Виктор. Штирлиц инстинктивно отпрыгнул. Смертоносный свинец со свистом и хрюканьем промчался мимо. Это была у него привычка такая, ещё с войны, рассказывать себе анекдоты, особенно после какой-нибудь смертельно опасной переделки, где только чудом удалось выжить. Чёрный юмор помогал сохранить психику и не сойти с ума.
Полицейские уже оказывали первую помощь раненым и носили их на носилках в машины скорой помощи, а мёртвых складывали в ряд на тротуаре. Вокруг кафе собирались прохожие, подъехали телевизионщики со своими камерами. Виктор быстро ретировался. Ему совсем не хотелось попадать в объективы телекамер и становится участником массового психоза, который сейчас поднимется вокруг этого места. Ничего себе, сходил кофе попить, называется!
1 От англ. harassment — сексуальное домогательство.
Вернувшись к себе в номер, Виктор первым делом достал бутылку Джек Дениэлс и налили себе полный фужер. Он выпил его залпом и рухнул в кресло. Да, видимо какой-то злой кудесник, злой дух этого города, решил меня со свету сжить. То швыряется бутылками с зажигательной смесью, то с кулаками лезет, а то уже и прямо из автомата очередями поливает. Интересно, что он ещё придумает? Но, с другой стороны, какой-то Добрый Гений меня хранит. Ничего, ничего, сейчас мы окончательно успокоимся, вот уже и алкоголь начал действовать. Вот уже и приятное расслабление по телу пошло и в голове тоже этакая расслабленность появилась. Виктор решил никому ничего не рассказывать, ни профессору, ни Шейле, никому. Ему не хотелось ещё раз прокручивать всё это теперь уже в рассказах и слушать ахи и вздохи окружающих. Всё. Случилось, случилось. И прошло. Как на войне. Живём дальше. Сейчас, в данный момент. Нет прошлого, не будущего. Есть только данный момент, как учит дзен.
Он включил телевизор.
О, Господи, снова у нас ракета не вышла на расчётную орбиту и грохнулась в океан и почти двадцать спутников вместе с ней. Из них семнадцать иностранных. Владельцы в шоке. Как не бегал вокруг ракеты поп с метёлкой, как не прыскал на неё святой водицей, а всё равно не полетела, не вняла молитвам. Как говорится, «никогда не было такого — и вот опять». Браво, браво, молодцы! Вот оно, невежество с волосатыми ушами в действии, осваивает космос. Господа, ну хватит уже, ну не надо, ну уже не смешно, прекратите этот балаган! Сколько уже можно посылать ракету за ракетой вместе со спутниками на дно океана и позориться перед всем миром. Лучше уже несколько школ постройте или больниц здесь, на земле. Космос дело тонкое, тут на одних понтах и молитвах далеко не улетишь. У вас же космическая отрасль стала уже как капризная Настасья Филипповна у Достоевского в романе «Идиот», которая деньги бросает в камин ради забавы, а наш вице-премьер, который её, т. е. космическую отрасль, курирует, как купец Рогожин, который никому не позволяет эти деньги оттуда вытащить. Ну, у Достоевского там деньги из камина всё же вытащили, а у вас они полностью сгорают раз за разом. Космос не прощает волосатоухости и нечистоплотности. Вы же даже при строительстве космодрома, с которого эта ракета взлетела, умудрились 20 «ярдов» тугриков разворовать и зарплату рабочим не платить, которым чуть ли не забастовку пришлось устраивать.
