— в нём есть некая неочевидная глубина.
— А я пойду на парковку, пока наша общая подруга не взбесилась от нетерпения.
— Прекрасное решение, Алексей. Но я хотела бы закончить перечисление причин, по которым я одобряю вашу связь. Осталась одна: в-третьих, я считаю, что в ближайшее время Аннушке потребуется вся помощь, которую сможет оказать неравнодушный человек рядом. Поэтому я бы хотела видеть рядом с ней вас.
— С чего вдруг?
— Это результат эвристического анализа многочисленных и на первый взгляд не связанных фрагментов информации, получаемой из случайных источников. То, что принято называть «большими данными». Сама их суть исключает выделение конкретных паттернов, но я уверена в конечном выводе — Аннушке угрожает опасность.
* * *
Аннушка размахивает руками, и, судя по экспрессии жестов, ругается. Впрочем, пока я дошёл до неё через обширный паркинг Терминала, она уже почти успокоилась.
— Где тебя черти носят? — буркнула она.
— И тебе доброе утро. О чём базар?
— Этот жадный грёмлёнг просит каких-то несуразных денег за никчёмную таратайку.
— Эй, — возмущённо ответил Кройчек, — вот не начинай снова! Я же сказал, бага на комиссии, я не могу давать цену ниже, чем выставил продавец. Иначе получится, что я заплатил за неё из своего кармана.
— Да за такое сраное трухло и надо приплачивать! — взорвалась Аннушка. — И молиться за покупателя Ушедшим, потому что оно и пяти зигзагов не проедет!
— Ой, я вас умоляю! Я грёмлёнг, а мы, чёрт нас подери, лучшие механики в Мультиверсуме! И я тебе говорю, женщина, эта таратайка технически исправна. С учётом пробега. И конструкции. И условий эксплуатации. И возраста. И происхождения. И вообще, что ты хотела за такие деньги?
— Что-то, на чём я могу доехать до своей машины, после чего насрать в сиденье и забыть про этот кошмар!
Я некоторое время наблюдал за их экспрессивным диалогом, понимая, что им просто нравится процесс. Кройчек явно уже сбросил с цены всё, что мог, а Аннушка вряд ли настолько нуждается в деньгах. Когда они начали выдыхаться и повторяться в аргументах, подошёл и коснулся её плеча:
— Есть машина.
— Чего? — развернулась она ко мне.
— Машина. Я не выставлял на продажу мироновский кукурузер. Вон он стоит.
— Это твоя машина.
— Подними руку, — попросил я.
— Зачем?
— Подними, тебе трудно? Нет, не так высоко, параллельно земле. Теперь оттопырь палец… Да не средний, большой! Нет, вверх. Да, отлично.
— Нафига я это делаю? — удивлённо поинтересовалась Аннушка.
— В нашей культуре этот жест считается просьбой подвезти. Считай, что я согласился.
— Так что, не нужна бага? — разочарованно спросил Кройчек.
— Так, — отмахнулась от него Аннушка, — жди! Нам перетереть надо.
— Учтите, если придёт настоящий покупатель, я её сразу продам! Ну, или аванс давайте.
— Покупатель? На эту сенокосилку? Как давно она тут стоит?
— Коммерческая тайна, — буркнул грёмлёнг, — ишь, ушлая какая…
Аннушка решительно взяла меня за рукав и потащила в сторону. Покрутив головой, нашла место — подошла к лендкрузеру, открыла заднюю дверь, села на край багажника, похлопала рукой рядом, приглашая присесть и меня.
Я сел.
— Так, солдат, — сказала она серьёзно. — Не думала, что тебе придётся это объяснять, но…
— Не объясняй, — перебил я. — «Мы просто потрахались, бла-бла-бла, это ничего не значит…» Угадал?
— Ну, типа того, — ответила она недовольно. — Хотя потрахались мы на отличненько.
— Я понимаю, что не приобрёл никаких прав на тебя.
— Точно понимаешь? У мужиков с этим вечно проблема. Не видят разницы между «женщина, которая мне дала» и «моя женщина».
— Я вижу.
— Тогда какого чёрта, солдат? Меня не надо опекать, нянчить, носить на руках. Я старше, я опытнее, у меня даже ног больше.
— Я просто предложил.
— Ты не просто предложил! Ты вовремя предложил! С расчётом, что я соглашусь!
— А как надо было?
— Чёрт, не знаю. Но я не твоя женщина, не пытайся мне помогать.
— Меня с детства учили помогать любой женщине. Такое воспитание. Ничего не могу с этим поделать.
— Слушай, мы так можем долго кругами ходить. Чего ты хочешь?
— Вообще или сейчас?
— Давай по обоим пунктам.
— Я в тебя влюбился. Я хочу быть с тобой. В идеале — пока смерть не разлучит нас, но как минимум, пока ты меня не прогонишь. Это вообще. А сейчас я тебе предлагаю поехать за твоим Чёртом вместе. И это вовсе не попытка тебя опекать.
— А что тогда?
— Это попытка на тебе проехаться. Мне очень надо в тот срез, а сам я туда попасть не сумею. Если хочешь, там и расстанемся. Ты поедешь на Чёрте, куда тебе надо, я на кукурузере, куда надо мне. Это ты забила на свой заказ, а я на свой не могу.
— Такие хорошие деньги? Или аванс взял?
— Взял, но дело не в этом.
— А что?
— Обстоятельства. Долго объяснять.
— Ладно, это уже деловой разговор. Давай перетрём за детали…
* * *
— Зачем тебе тот тухлый срез, солдат? — спросила Аннушка. — Не то чтобы это прям моё дело, но, если мы едем вместе, то хотелось бы понимать, что ты выкинешь. Ну, так, в общих чертах. Когда мы встретились, ты ковылял к выходу, а теперь, вдруг собрался обратно.
— Сам срез мне не нужен, — пояснил я. — Но я, как ты знаешь, не глойти, хожу через кросс-локусы. То есть только последовательно. И если мне надо попасть в определённый срез, то…
— Поняла, — нетерпеливо перебила меня Аннушка. — Тебе нужно на знакомую последовательность, и эта пыльная задница мироздания — единственная точка, куда я тебя могу притащить, потому что там была.
— Именно. Теперь у меня есть машина, я могу забрать искомое и продолжить свой маршрут.
— Не скажешь, что это?
— Нет, прости. Не потому, что я тебе не доверяю, а потому что обещал не говорить никому.
— Твоё право, солдат, — согласилась она. — Сдаётся мне, ты чего-то не договариваешь, но, вроде бы не врёшь.
— Можешь позвать Алину, повторю при ней.
— Не, я верю. Да, при таком раскладе мы
