Неожиданно Шлока догадался, в чем дело. Возможно, проклятие и присутствовало в обстоятельствах, при которых появились на свет родители мальчика. Однако сам мальчишка был зачат в любви и родился как желанный сын. Вот что делало его законным ребенком, вот что освобождало его от проклятия.
Родительская любовь. Она освятила брак двоих несчастных.
Шлока больше не колебался. Он протянул руку к этому мальчику.
— Подойди.
Сын отверженного приблизился и запрокинул голову, чтобы лучше видеть всадника.
— Как тебя зовут?
— Арилье.
— Это имя свободного человека.
— Так назвали меня отец и мать. В деревне этого имени не знают.
— Почему же ты назвал мне это имя?
— Потому что ты — мудрец и тоже свободный человек, — ответил мальчик.
Это «тоже» восхитило Шлоку. Он крикнул:
— Я хочу взять для службы при дворе раджи этого мальчика!
Кругом зашумели. Староста, негодуя, что-то выкрикивал, несколько молодых парней бросились к Шлоке, па ходу пытаясь ему доказать его неправоту. Отец Арилье молча плакал, не сводя глаз с мудреца. Сбылось то, о чем он втайне исступленно мечтал, о чем не смел даже молить богов: его сын не разделит его судьбы. Арилье станет воином, он будет служить при дворе. И когда-нибудь Арилье будет по-настоящему счастлив. Не украдкой — как были счастливы его родители, но открыто, с гордо поднятой головой.
Ради Арилье Шлока завел обычай — никогда не говорить о прошлой жизни, о родителях, о родной деревне или городе. «Для вас существует только настоящее и будущее, — говорил учитель своим ученикам. — И единственный ваш отец, ваша единственная мать — это я. Так будет до тех пор, пока я остаюсь с вами. Когда я уйду от вас… тогда можете говорить о чем угодно и вспоминать, что вам захочется».
Шлока знал: когда настанет ему время покинуть своих учеников, они будут вспоминать его одного…
А затем родная деревня Арилье подверглась набегу. Как и многие другие, она была стерта с лица земли воинами Аурангзеба, и спустя несколько лет джунгли совершенно затянули раны, нанесенные земле. Не осталось ни следа, ни намека на то, что когда-то там жили люди и что люди эти погибли под ударами мечей и в пламени пожара…
У Шлокова выводка завелись и друзья из «внешнего мира» — из города Патампур и из окрестных поселений. Шлока не препятствовал чужим подросткам приходить и смотреть, как тренируются его воспитанники. Пускай. Чем больше молодых людей будут объединены дружбой с самых юных лет, тем лучше. Самые крепкие отношения завязываются именно в эти годы. Трудно разрушить то, что создала молодость. Слабая, неразумная молодость — и в то же время наделенная великой мудростью. Мудростью, в которой отказано старикам.
Уже не в первый раз Шлока видел, как переглядываются при виде Травапкора с Арилье две сестрицы, Рукмини и Гаури. От его взора не укрылось то, чего не замечали пока что остальные ученики (включая и самих приятелей): лихие наездники произвели на юных красавиц надлежащее впечатление. Пускай, пускай… Все это полезно, думал Шлока. Ни девочек, ни их младшего брат Ратараха Шлока не отгонял. Он не для тайных дел своих учеников готовит, никакого секрета из их тренировок делать не собирается.
Краем левого глаза Шлока примечал перемигиванье сестричек; краем же правого глаза усмотрел он нечто совершенно иное и успел вовремя подготовиться. Остальные юноши успели завершить скачку и даже немного отдышались, когда из ворот Патампура вышел сам раджа Авенир с небольшой свитой — больше для красы, нежели из страха перед возможным нападением врагов. Раджу Авенира любили подданные: он не брал больших налогов, не требовал девушек для своего гарема, довольствуясь всего тремя женами, был равнодушен к роскоши, не слушал интриганов, любил устраивать праздники и по-настоящему пекся о безопасности Патампура. Среди своих Авенир чувствовал себя совершенно спокойно. В отличие от Аурангзеба, который никогда не делал и шагу без надежной охраны, которую вот уже много лет возглавлял Шраддха.
Взмах руки учителя — и ученики дружно, быстро выстраиваются перед Шлокой. Веселым светом сияют их глаза, в улыбке поблескивают зубы. Разоряченные, радостные.
Хорошо с детьми, подумал Шлока. Молодеешь, а не стареешь. С ними всегда тепло, даже когда они тебя огорчают…
И усмехнулся: самое время немного осадить счастливых победителей. В игре в вопросы и от-^ы не всегда побеждает сильнейший в скачках и рубке на саблях, хотя сильнейший-то как раз и будет сейчас рваться в словесный «бой», надеясь заслужить одобрение учителя.
И точно: Арилье уже ерзает в ожидании вопроса, чтобы ответить быстрее всех.
— Отвечайте: какое умение для воина главное? — громко спросил Шлока.
И, как и предполагал учитель, Арилье сразу сделал шаг вперед.
— Смотреть! — выкрикнул он.
— Слушать! — мгновенно перебил Шлока. — Когда ты смотришь, ты видишь только то, что спереди, а когда слушаешь — видишь все, даже и то, что сзади!
И, безошибочно угадав момент, повернулся и очутился лицом к лицу с раджой Авениром, которого как будто бы до сих пор «не замечал». Вежливо поклонился ему.
Раджа быстро оглядел воспитанников Шлоки. Один из этих загорелых мальчуганов — его сын. Но кто же? Голос крови молчал. Одно время раджа Авенир сильно рассчитывал на то, что родная кровь отзовется, что сердце само подскажет, потянется к своему отпрыску… Но сердце молчало. Должно быть, это оттого, что сам Шлока любит всех своих учеников одинаково сильно.
Нет, не молчало сердце! Напротив, говорило громче прежнего, и в его голосе раджа разобрал мудрый ответ: каждый из юных воинов приходится ему, Авениру, воистину родным, ибо каждый принадлежит к тому войску, которое когда-нибудь освободит его народ от вечной угрозы, нависшей со стороны Калимегдана.
И все же один из них — будущий вождь.
Который же? Раджа с интересом рассматривал лица ребят. Те старательно сохраняли «каменное спокойствие», но нет-нет да бросали в сторону Авенира любопытные взгляды. А Шлока стоял с равнодушным видом, и напрасно Авенир приподнимал бровь и вопрошал его настойчивым взором. Ни единой подсказки не получил он от мудреца. Вот она, истинная игра в вопросы и ответы! Если спрашивает Шлока — никто не может ответить правильно. Если спрашивают Шлоку — ответа не будет вовсе.
В сворке щенков выбирают самого злого. Из мальчиков раджа Авенир выбрал наконец самого сильного.
— Ты молодец, Арилье, — проговорил раджа, коснувшись волос подростка. — Я видел, как ты опередил всех.
Арилье, верное сердце, справедливости ради возразил:
