Можно не спешить, отметил Блейд про себя, прислушиваясь к звукам в зарослях — кастелы ломились сквозь кусты, будто стадо носорогов. Он пропустил четверых, мигнув Миоту на их спины, потом ударил пятого ногой в живот и, резко выдохнув, вогнал клинок в диафрагму шестого. Последний воин успел замахнуться топором, но меч перерубил ему кисть и наискось опустился на плечо, рассекая ключицу и ребра.
Блейд стремительно обернулся. Один из кастелов лежал в траве с раскроенным черепом, другой с трудом отбивал секирой юркий клинок Миота; еще двое наседали на Панти. Воин, которого он ударил в живот, не проявлял признаков жизни, не то был в самом деле мертв, не то потерял сознание. Ткнув его мечом, Блейд вырвал из мертвой руки кастела дротик и размахнулся. Он целил противнику Миота в шею, но попал ниже, под правую лопатку, пробив тело почти насквозь. Воин захрипел, запрокидывая голову и слепо шаря перед собой руками, старший фра, тут же оставив его, ринулся на помощь Панти. Странник поспешил за ним. Их клинки свистнули в унисон, и два последних преследователя рухнули на землю.
— Все? — Панти с ошеломленным видом уставился на груду трупов. — Все, клянусь клыками Калхара!
— Не все, — Блейд выдернул из спины мертвеца дротик и подобрал второй; глаза его яростно сверкали. — Не все, парень! Меньшая половина. Так… — он огляделся. — Я видел четыре топора и три дротика. Где же третий?
Третий дротик был уже в руках Миота.
— Как возьмем остальных? — спросил он, хищно усмехаясь.
— Быстротой и натиском. А потому — вперед!
Они помчались к ставату, уже не поминая про осторожность. Блейд полагал, что часовому на крыше не удалось разглядеть побоище, скорее всего, ему казалось, что соплеменники ловят беглеца — либо, завершив охоту, тащат его во двор. Вероятно, так оно и было. Подобравшись к последним кустам, странник обнаружил, что пятерка кастелов неторопливо пересекает двор, а страж, приставив ладонь ко лбу, всматривается в заросли. Пятеро воинов — пара с копьями, остальные с топорами — растянулись на добрый десяток шагов и явно не спешили; на лицах у них застыло раздражение. Еще двое, сонно потягиваясь, стояли на террасе, прислонив секиры к обломкам балюстрады
— Миот! Сначала — копьеносцев!
— Разумеется, Талса!
Дротики коротко прожужжали в теплом послеполуденном воздухе. Бросив последний снаряд, Блейд перепрыгнул через корчившиеся на каменных плитах тела и занес меч. По лезвию клинка струилась кровь, глаза странника сверкали, как угли, губы растянулись в жестокой ухмылке. Сейчас он не ощущал себя ни Ричардом Блейдом, полковником секретной службы Ее Величества, ни представителем высшей цивилизации, исследующим этот архаичный мир, ни даже Талсой, посланцем могущественной бартайи со звезд, он был машиной убийства, смертоносным роботом, чьи руки резали, кололи, рубили человеческую плоть, беззащитную перед острой сталью. Его меч опустился, поднялся и опустился вновь
— Панти! Подбери дротики!
— Сделано, Талса!
Теперь они, все трое, не спеша двинулись к ставату. Воины на террасе застыли, раскрыв рты и ошеломленно взирая на пять трупов, валявшихся во дворе, страж, следивший за стремительной схваткой с кровли, сбежал вниз и остановился на последней ступеньке, выставив перед собой копье. Он с ужасом глядел на смуглого гиганта с обагренным кровью мечом, что-то шепча трясущимися губами.
Этот взгляд словно отрезвил Блейда. Чувствуя, как горячка боя покидает его, он медленно обвел глазами стават. Должно быть, когда-то усадьба выглядела весьма внушительно, но сейчас на ней, на всех постройках и даже на окружающем ландшафте лежала печать запустения. Мраморные плиты, слагающие основное здание, потрескались и потеряли блеск; ступеньки лестниц перекосились; под кровлями террас черными провалами зияли окна, некогда изящные резные балюстрады превратились в груды камней, щели между квадратными плитами во дворе заросли травой. Бассейн сохранился лучше, в его южной стене был прорезан желоб для стока воды, откуда брала начало небольшая речка. Мостик, перекинутый через нее, был давно сломан, но с одной стороны сохранились перила и часть парапета, украшенного чудесными металлическими узорами. Безжалостное время, ветер, вода и джунгли успели хорошо поработать здесь, однако стават еще стоял, сопротивляясь неизбежности. Сколько столетий пронеслось над ним? Пять? Десять? Или больше?
Покачав головой, странник перевел взгляд на кастелов. Они, казалось, пришли в себя и были готовы к бою и смерти: смуглые липа посуровели, в глазах появился угрюмый блеск. Сейчас, как никогда раньше, было заметно, что эти люди принадлежат к той же расе, что и фра. Такие же темные волосы, удлиненные овалы безбородых лиц, гладкая, почти без морщин, кожа, невысокие крепкие фигуры, застывшие в ожидании…
— Что будем делать с этими? — Блейд повернулся к Миоту. Тот, словно выбирая цель, раскачивал дротик.
— Убьем, вероятно. И отправим к бото — вместе с их приятелями.
— Я бы их отпустил. После некоторых переговоров.
— Какие могут быть переговоры с ними? — Панти шагнул вперед, тоже поднимая дротик. — Клянусь Арисо, я…
— Решает Талса, — оборвал юношу Миот. — Стой на месте, ученик!
Блейд повелительным жестом вытянул клинок к террасе.
— Бросьте оружие! Живо! — Он заметил, что воины поглядывают на заросли, и усмехнулся. — Не надейтесь, оттуда никто не придет на помощь. В тех кустах только семь трупов.
Секиры звякнули о камень. Кастел, стоявший у лестницы, тоже бросил копье.
— Так, хорошо. Я отпущу вас живыми, если вы отнесете послание Брину, своему вождю.
— Брину, великому дзу, не нужны послания врагов, — буркнул копьеносец. — Он не вступает в переговоры с фра.
— Я — не фра. Разве ты этою не видишь, воин?
— Ты бился вместе с ними. Ты уничтожил наших людей. Значит, ты — фра.
— Повторяю, я не фра, не кастел и не тейд! Я — Талса, пришелец со звезд, посланник могущественной бартайи, перед которой ваш великий Брин — ничто!
Кастел криво усмехнулся.
— И чего же хочет посланник могущественной бартайи? Курган, сложенный из голов кастелов?
— Тупые головы мне не нужны. Передашь Брину. кастелы должны уйти из Иллура. Уйти насовсем, и не появляться на левом берегу реки! А чтобы ты получше запомнил мои слова, возьми вот это…
Блейд вытянул сухую ветвь из груды хвороста и поднес к ней ладонь. Секунду-другую дерево тлело, потом яркий язычок пламени лизнул кору, и факел запылал.
— Вот! — шагнув к копьеносцу, он сунул ветвь в его дрожащие руки. — Скажи Брину. Талсе послушны сталь и огонь. Я принесу вам и то, и другое, если через месяц на левом берегу Иллимы останется хоть один воин из рода Кастелов!
