долго, окажись и другие ее жители похожи на этих. То, что она не будет усыпана миндалем, было видно по тому обстоятельству, что мужчины не расставались с оружием, а никто ведь не станет таскать его с собой просто так, на всякий случай.
Как только я покончил с едой, меня провели через дальнюю дверь вверх по пролету с закругленными ступенями в другую комнату. Лестница и коридор освещались небольшой лампой, похожей на ту, что висела в первом зале. Ее свет проникал в комнату, сочась между прутьев массивной деревянной решетки. Я оказался заперт и предоставлен самому себе. Очень мило. Если они подумали, что оказались новыми владельцами незнакомого никакой науке полуживотного-получеловека, то традиции по эксплуатации мне понравились — на полу лежал мягкий матрас и покрывало из какой-то шелковистой ткани. Так как было достаточно жарко, я разделся до нижнего белья и, решив ни о чем больше не думать, просто завалился спать — ужасно устал. Из дремы меня вырвал тот же ужасный вопль, который испустил преследовавший меня на дереве зверь-гастроном. Очевидно, охота у них продолжалась.
Пусть они там резвятся, мне надо было заснуть. Во сне передо мной проносились картинки пережитых за последнее время удивительных событий. Одни события мной узнавались, они имели привкус то земной оливки, то перчика чили, были пра-правильными. Я вспоминал то доброго Джимми Уэлша, то тетю Софи, то трех официанток из нашего буфета — своих фантазерок, любительниц чтения вслух, предпочитавших лишь двух мужчин в этом мире: меня и Льюиса Кэрролла… А другие… другие события? Другие непра-правильные были какие-то. Вроде горячечного бреда.
Бордовые создания, с короткими телами. С длиннющей шеей и малюсенькой змеиной головой. С острийками лопаточных пик — зачатками неоформившихся крыльев, видимо. Или еще одной парой верхних ног… Понимаете, как опасны были эти порождения ночных кошмаров? Учитывая, что я их в натуре еще и не видел. Но мозг работал. Прикидывал. Оценивал. Анализировал. Точно заведомо создавал сразу много методов для системы защиты. Манипулировал событиями. Подкидывал в сон горстки ужасных рептилий.
Они были рептилиями! У-уверен! Не будь у них крыльев, они очень бы напоминали земных плезиозавров. Или миляг-дракончиков из подземного мира с древних гравюр о поединках святых иезуитов в швейцарских окрестностях!
Получалось, пока я спал, мозг мне рассказывал о предстоящей здесь жизни. О сказочных приключениях великих драконоборцев с отъявленными злыднями ископаемого вида, брызгавшими на героев черной слюной и источавшими вместе с дыханием ядовитые сероводороды…
Я проснулся, мысленно приготовясь к ужасному, сильно встревоженный обрывками снов и показом загадочных «событий», когда в комнате было уже светло. Проснулся не там, где хотел, а на Венере, исполосованной разномастными туманами, как осеннее яблоко, перележавшее срок. Я выглянул наружу. За окном в свете нового дня переливались листья деревьев цвета лаванды, гелиотропа и фиалки. Я встал и подошел к оконцу, но светила нигде не увидел, хотя все пронизывал яркий свет, не уступавший солнечному. Было тепло и душно. «Деревянный» период моей жизни начался.
Внизу хорошо были видны переходы, ведущие от одного дерева к другому. По ним иногда проходили фигуры людей. Целый город! На мужчинах не было никакой одежды, кроме набедренных повязок, этих самых «бикини». В свете того что мне было известно о венерианском климате, неудивительно. Мужчины были вооружены мечами и кинжалами, а женщины имели при себе только кинжалы. Меня поразило то, что все они казались примерно одного и того же возраста: молодого и среднего. Все люди выглядели очень привлекательно.
Я пытался из своего зарешеченного окошка разглядеть хоть кусочек земли, но ее просто не было. Вокруг расстилалось только море листвы цвета лаванды и гелиотропа с фиалкой. Сиреневые, лиловые, красновато-бурые и фиолетовые оттенки. А какие там были деревья! Из окна я смог увидеть несколько огромных стволов не меньше двухсот футов в диаметре. Мне казалось, что я спускался ночью по гиганту, больше не бывает, но мой стволина по сравнению с соседями был просто молодым побегом.
Я стоял и рассматривал картину, открывшуюся передо мной, когда за спиной у двери послышался какой-то звук. Обернувшись, увидел, что в комнату входит один из моих спасителей. Он приветствовал меня несколькими словами, которых я по-прежнему не сумел истолковать, но значение теплой улыбки не оставляло сомнений. Хорошие люди всегда улыбаются одинаково хорошо.
— Доброе утро! — произнес я в ответ и тоже улыбнулся как сумел, хотя некоторая скованность лица еще давала о себе знать. И все мускульцы ныли. Как с жутчайшего перепоя, право. Шаг не шагнуть, куда-то заваливает.
Он жестом позвал меня за собой, но я указал на одежду. Одеться, мол, очень хочу. Я понимал, что мне будет и жарко, и неуютно в своем меху, но в силу условностей и привычек, въевшихся в меня вроде безобидной заразы, пренебрег разумной мыслью остаться в одних трусах.
Он понял мое намерение, сделал знак оставить одежду и идти за ним в том, что было на мне, но потом улыбнулся и уступил. Мол, очень хочешь одеться — валяй, сам наплачешься, никто слова не скажет. Я осмотрел хозяина очень внимательно. Атлетически сложен, ростом пониже меня. При свете дня стало видно, что цветом кожи он напоминает очень загорелого человека моей расы. Глаза темно-карие, волосы очень черны. Его внешность явно контрастировала с моей, ведь я голубоглазый блондин с бледной по жизни, хотя обычно тоже очень загорелою кожей.
Я скоро оделся и, следуя за ним, спустился по лестнице в какое-то помещение рядом с тем, в которое меня вчера привели сначала. Там за столом, уставленным блюдами с едой, сидели два его древесных товарища и две длинноволосые древесные дамочки — прелесть как дивны! Дамы, хорошенькие и подвижные, разглядывали меня откровенно, но без нахальства, и оживленно обсуждали детали с мужчинами. Они мне понравились сразу. Напоминали моих мексиканок. Их кожа была чуть светлее мужской, а глаза с волосами — такие же темные, с голубоватым блеском, который дает освещенное солнцем крыло ворона. Они носили только один предмет одежды из ткани, похожей на ту материю, которая покрывала мою постель, — видимо, она тут была универсальной. Их одежда представляла собой нечто вроде индийского сари. Ткань туго обхватывала тело под мышками, прикрывая грудь, затем спускалась полукольцом и обвивала талию, а свободный ее конец был пропущен через волшебную обитель — ту область тела каждой представительницы женского рода — дугой, от ягодиц до пупка, через то сокровенное место, от мысли о котором любому мужчине бывает очень трудно удержаться даже
