За ночь на перевале выпал снег. И чем выше поднимались паломники, тем больше его становилось. Ветер усиливался. Чёрные клыки Сумеречных Зорь, прихваченные белыми пятнами, вгрызались в свинцовые облака. Зефу приходилось туго, и теперь он плёлся в конце мужской половины колонны. Более юные и выносливые паломники тропили дорогу.
Исма нагнала Зефа и взяла под здоровую руку, помогая ему держать темп.
– Мы забрались так высоко, – произнесла она вместо приветствия.
– Ага-ага, – отдышавшись, ответил Зеф, – но дальше-то проще будет. Аристей сказал, что дальше спуск. Если повезёт, к вечеру будем в землях Эдды.
В капюшоне Исмы что-то зашевелилось, а потом чихнуло. Старик вопросительно посмотрел на спутницу, а та негромко рассмеялась в ответ:
– Об этом я и хотела тебе рассказать. У меня в капюшоне спит лисёнок. Его зовут Фраса. Маленький, прямо щенок ещё. А нашла я его в зарослях макадды, на подступе к Сумеречным Зорям.
– Вон как! – Лодочник вскинул руками и тут же скривился от боли. – Уй, проклятое плечо! Всё про него забываю.
– Ты постарайся им не шевелить, дядюшка, а то швы разойдутся. Меня заверили, что Эсса чудесный целитель, но ведь и она не всесильна. Надо беречься.
Зеф снова перевёл взгляд на капюшон.
– Но как ты умудрилась лисёнка-то этого найти, а? Когда?
Фраса на мгновение высунул нос, принюхался к ветру и скрылся в складках своего убежища.
– Задолго до атаки. Меня что-то позвало, как будто ребёнок плакал. Я пошла на зов и нашла Фрасу.
– Или Фраса нашёл тебя, ага-ага. – Зеф хитро прищурился.
– О чём ты?
– Ну, доченька, тебя же позвали, а ты ответила. А это уже, получается, – разговор. Но разговор-то всякий, он ведь всегда про двоих, ага-ага. Оно и так случается, что когда ты думаешь о ком-то, этот кто-то тоже про тебя думает. Дело-то нехитрое. – Лодочник улыбнулся. – Может, зверёк этот связался с тобою душой, как связываются мать и дитя, Палланта и люди, речка и море. Так что, коли сам не убежит, ты за ним приглядывай, Олаи, а он за тобой приглядывать будет, вот увидишь, ага-ага.
Паломники дважды останавливались на привал, чтобы дать раненым отдохнуть. Ветер не унимался и гнал по тонкому насту снежные вихри. Эсса металась от Круга Мужчин к Кругу Женщин, тревожась и «рыча» на непогоду, точно загнанный в угол зверь. Что-то не давало ей покоя. Слишком тихим было утро. Слишком легко они отбились от воинов Шаидовой Длани. За скалами ждал спуск: оставался всего один переход, и её люди будут спасены.
Когда горн протрубил, давая команду «идти вперёд», Аристей вдруг выбежал из колонны, утопая в снегу по колени, и приказал лучникам наложить стрелы, хотя понимал, что в такой ветер толку от них никакого. Но нужно было показать врагам, что их заметили, что им снова готовы дать отпор. В северных скалах появился человек, облачённый в чёрное. На груди его сверкала серебряная вышивка. Он воздел руки к небу, и с запада загудели трубы нападающих – вражеский отряд приближался. Эсса повела паломников на восток, в сторону Эдды, но на севере что-то вспыхнуло, и человек в чёрном одеянии возник пред стражами, шедшими во главе колонны. Гебб бросил в него копьё и попал точно в цель, но, вместо того чтобы упасть замертво, человек рассмеялся чревным хрипящим смехом. А потом из бездны капюшона, скрывавшего лицо, вырвался голос такой же чудовищный, как смех. Облака почернели, и вселяющие страх слова прокатились волной по перевалу.
– Читает заклятье! – крикнула Аристейю Эсса, и тот без промедления побежал в тыл, чтобы готовиться к обороне. Посвящённая же поспешила к отряду Гебба.
Выйдя вперёд, жрица воззвала к Богине и, с присущей только Эссе властностью, приказала магу заткнуться. Голос её был столь громким и беспощадным, что нападавший действительно замялся. Но даже мига хватило, чтобы рассеять заклятье. Тогда чародей вырвал копьё из живота, и из чёрной дыры вместо крови повалил дым, густой и извивающийся, словно тысяча змей. Стражи бросили ещё три копья, но каждое прошло сквозь чародея, не причинив ему вреда. Посвящённая сложила руки в молитвенном жесте и стала читать тексты из священных книг Палланты. Щупальца чёрного дыма вздрогнули, издавая противный писк морской гадины, которую выхватили из воды и швырнули на раскалённую сковороду, но чародей не сдавался. Повинуясь его воле, дым повалил ещё быстрее. Сначала Эссе удавалось сдерживать тьму, но затем маг выкрикнул что-то на Древнем Языке, и огромные щупальца взметнулись к небу. Удар, и облака затрещали от раскатов грома. Молния ослепила жрицу, и та упала на колени, лишившись последних сил.
Теперь на месте чародея стояло невероятных размеров чудище, сотканное из дыма. Широко расставив когтистые лапы, оно хлестало по снегу хвостом и скалило зубастые пасти девяти голов, прикреплённых к длинным змееподобным шеям.
– Шаидово пекло! – обернувшись к стражам, прокричала жрица. – Это Дракон! Всем назад! Драко-о-он!
Скованные ужасом стражи и паломники застыли как вкопанные. Лошади вздыбились, сбросив поклажу, и понеслись в противоположную от монстра сторону. Из тяжёлого брюха дракона донёсся рокот, а в следующее мгновение он испустил пламя из всех девяти глоток, выжигая тучи и исходя яростным оглушающим рёвом. Горы обступали паломников с севера и с юга, дракон преграждал дорогу на востоке, а с запада приближалась целая армия – неровня тому отряду, что напал на лагерь ночью. Сейчас врагов было так много, что Аристей сбился со счёту: под флагом каждого знаменосца – не меньше сотни эллирийских воинов. Самих флагов тоже не счесть.
– Но это же невозможно! – Аристейя переполнял гнев. – Как они провели целое войско через владения нортландского конринга? Этта и Нортланд союзники уже два столетия. Неужели предательство? Нет, не верю. На юге Сат’Ош и Саат, сильнейшие крепости Этты. Мимо них не проскользнёшь… Что-то здесь нечисто…
Эсса сдалась, потому что больше не могла ничего контролировать. И, пожалуй, впервые за долгие годы она молилась Алой Богине о спасении души столь истово, что Палланта ответила: расталкивая стражей, к жрице выбежала Исма.
– Госпожа моя, посмотри на север!
Эсса кинула острый взгляд, куда указала паломница: в чёрных скалах по-прежнему стоял чародей, тот самый, что превратился в дракона. «Но как ему удавалось быть в двух местах одновременно?»
– Госпожа, дракона нет! Это обман!
– Что за бред ты несёшь, девочка?! Взгляни мне за спину!
– Нет, жрица, это ты взгляни!
От такой непозволительной наглости посвящённая пришла в чувства и хотела уже влепить нахалке затрещину, но Исма вскрикнула:
– Да вон же, снег под лапами!
Эсса обернулась и пригляделась внимательнее: брюхастая туша чудовища, девять мерзких голов, хвост, хлещущий по скалам. Звук есть, серная вонь и пламя – тоже, но почему-то ни одного следа под лапами. И тут до Эссы, наконец, дошло.
– О-о-о, благослови тебя Палланта, дитя! – Посвящённая обняла Исму и обратилась к стражам: – Слушайте меня, верные защитники Эдды! Отбросьте страх, ибо дракон – это лишь иллюзия. Наш истинный враг – чародей, скрывающийся в скалах, куда не долетают ваши копья и стрелы. Будьте храбрыми и не поддавайтесь заклятью. Гебб, найди Аристейя. Пусть он расскажет всё остальным и поведёт паломников за мной в пекло.
Гебб ударил кулаком в грудь, кивнул и увёл стражей к Аристейю. Эсса взяла юную паломницу за руку и произнесла уже не так уверенно:
– Держи меня крепко, девочка. Не каждой старухе выпадает шанс сразить дракона, пусть даже он – всего лишь умело сотканная обманка.
Затаив дыхание они медленно пошли навстречу чудовищу, чтобы все видели, как грозно топает он лапищами, как шипит, скалится и воет. Чтобы каждый увидел пламя, пожравшее их обеих, а потом восславил Богиню за чудо возрождения. Чтобы люди признали слабость иллюзий и шагнули в геенну несуществующей преисподней.
Спуск был опасным и трудным даже без морока заклятий, летевших в спины паломников. Минуя ледники и снег, они вышли к мореным холмам. Раздробленная горная порода уходила из-под ног, грозясь утянуть вниз любого, кто утратит бдительность.
