пятнадцать минут второго.
Допрашиваемый расслабляется.
И вдруг как неожиданный удар голос Срубова, не поднимающего голову от бумаг:
- Ваше фамилия, имя, отчество?
И головы не поднял. Будто бы и не он. Всё бумаги перекладывает с места на место.
Допрашиваемый вздрогнул, ответил:
- Усов... Вениамин Алексеевич...
Срубов и не думает записывать. Опять занялся бумагами.
Часы показывают двадцать минут второго. И опять:
- Ваше фамилия, имя, отчество?
Допрашиваемый растерялся. Он рассчитывал совсем на другой уже вопрос. Запнувшись, ответил:
- Усов Вениамин Алексеевич.
Опять пауза. Срубов разрывает какой-то конверт.
Часы показывают половину второго.
И опять вопрос Срубова:
- Ваше фамилия, имя, отчество?
Это уже как удар молота. Допрашиваемый обескуражен.
А Срубов делает вид, что ничего не замечает.
Допрашиваемый слегка с раздражением:
- Усов же... Вениамин Алексеевич.
Еще пауза.
Часы показывают тридцать пять минут второго.
И снова вопрос:
- Ваше фамилия, имя, отчество?
Допрашиваемый обессилен, раскис. Не может собраться с мыслями. Сидит на табуретке без спинки. От стен далеко. Не к чему прислониться. И это свет в глаза. Винтовки конвойных.
Срубов наконец поднимает голову. Давит тяжелым взглядом. Вопросов больше не задает. Сам рассказывает:
- Усиевич Вениамин Залманович, 1899 года рождения, уроженец города Витебска, выкрест. Происхождение буржуазное. В 1916 году закончил 1-ю городскую гимназию. В тот же год поступил в Алексеевское военное училище в Москве, откуда выпустился в 1917 году прапорщиком в пехоту. На фронтах империалистической не был. В декабре семнадцатого бежал из Москвы на Урал, дезертировал. В 1919 году примкнул к Колчаку. Командовал взводом и ротой. Имеет от Колчака орден и повышение в чине за уничтожение складов продовольствия при отступлении белых из Уфы.
Срубов говорит уверенно, как по послужному листу читает.
Допрашиваемый молчит. От неожиданности даже головой кивает, подтверждая. Он в руках у Срубова....
а тот продолжает методично:
- Также при отступлении с Урала и в Сибири под руководством полковника Крутаева участвовал в порках, истязаниях красноармейцев и крестьян, в поджогах сел и деревень... Подпишите протокол.
Усиевич безвольно подходит к столу и, взяв из рук Срубова чистенькую ручку из слоновой кости, не читая, подписывает протокол.
Срубов прячет бумагу в портфель. Небрежно бросает:
- Следующего...
А об этом ни слова. Что был тут Усиевич, что нет.
Усиевич отходит пару шагов от стола и тут до него доходит, что он сам себе, только что, подписал смертный приговор. Резко обернулся, сделал шаг навстречу Срубову, и вдруг неожиданно ломает руки, падает на колени и в истерике кричит:
- Умоляю, пощадите! Я буду вашим агентом! Я вам всех выдам!
Срубов - конвоирам:
- Оглохли... Я сказал - следующего.
Конвойные, волоча ноги, вытаскивают Усиевича из кабинета, а тот все кричит:
- Я же всех выдам! Я - полезный! А-а-а-а-а!!!
Следующий капитан-артиллерист. Открытое малороссийское лицо, прямой уверенный взгляд.
Срубов сразу заговорил:
- Долго у белых служили?
Капитан:
- С самого начала.
Срубов:
- Артиллерист?
Капитан:
- Артиллерист.
Срубов:
- Вы под Ахлабиным, случайно, не участвовали в бою?
Капитан:
- Как же, был.
Срубов:
- Так это ваша батарея возле деревни в лесу стояла?
Капитан усмехнулся:
- Моя.
Срубов засмеялся:
- Ха-ха-ха-ха...
И расстегивает френч, нижнюю рубаху.
Капитан удивлен, но сдержан.
Срубов хохоча оголяет правое плечо:
- Смотрите, вот вы мне как залепили...
На плече три розовых глубоких рубца. Плечо ссохшееся.
Срубов:
- Я под Ахлабиным ранен шрапнелью. Тогда комиссаром полка был.
Капитану вдруг стало не по себе, волнуется. Крутит длинные усы. Смотрит в пол. Хорошего не ждет.
А Срубов ему совсем как старому знакомому:
- Ничего. Это же в открытом бою.
И подписав постановление об освобождении, протянул.
- Вы свободны.
Расставаясь обменялись долгими человеческими взглядами.
Оставшись один Срубов закурил. Улыбнулся и на память записал в карманный блокнот: “Капитан Мусиенко”.
Из соседней комнаты послышалась возня. Заглушенный женский крик. Срубов прислушался. Снова крик, который жмут обручи пальцев. Крик в щели
